Пенаты Александра Кулькина (Legat-Imperialist)
|
|
Санна | Дата: Пятница, 13.10.2017, 12:41 | Сообщение # 1 |
Капитан
Сейчас: На суше
|
|
|
Санна | Дата: Пятница, 13.10.2017, 12:42 | Сообщение # 2 |
Капитан
Сейчас: На суше
| Добро пожаловать в свои владения, Александр!
Легкая придурковатость снабжает мозг кровью и обеспечивает индивидуальное творческое пространство...
|
|
Legat | Дата: Пятница, 13.10.2017, 14:40 | Сообщение # 3 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| несколько отрывков из "Когда наша не попадала"
Пролог Любые совпадения имён собственных, ников собственных и заимствованных, времён года, географических координат, et cetera, et cetera, являются непреднамеренной случайностью. Иски о возмещении морального, материального и физического и/или псионного, так же как и психического ущерба не принимаются в любое время и в любой точке нашей Вселенной.
Академик N невольно поморщился, слушая стартовый отсчет. И чего он послушался этих вояк, которые притащили команду с космодрома? Как же… «Соображения национальной безопасности, исторический шаг…» Слушай теперь эту белиберду: – Сто двадцать, сто девятнадцать, сто восемнадцать. Отошла кабель-мачта… От капсулы действительно отошла девушка в белом комбинезоне и потащила в угол жгуты проводков. «Странное у неё имя», – удивленно подумал академик, но тут же забыл об этом. – Сто семнадцать, сто шестнадцать… Продувка, ой, не то… Промывка? Чего? А-а-а, нали… – микрофон отчетливо щелкнул, и в зале воцарилась тишина. Впрочем, ненадолго: кто-то включил метроном, и вздохнувший с облегчением академик погрузился в свои учёные думы. Давным-давно он высказал гениальную мысль о возможности путешествия во времени. Сразу после того, как в школьной библиотеке прочитал Уэллса. Но тогда его планы были иными: пробраться в будущее, списать уже готовую контрольную по математике у отличницы Y и, вернувшись в настоящее, получить «пятерку» и полтинник премии от отца. Долго и упорно шёл он к своей цели. С огромным трудом, в основном за счёт зубрежки, защитил диплом и с помощью физорга института (выступая в боксе за местную команду) остался в аспирантуре. Бокс ему очень помог и при защите диссертации. Оппоненты, близоруко моргая, смотрели на его кулаки и соглашались с ответами. А дальше пошли серые будни, докторская уходила всё дальше и дальше в неведомое будущее, на ринге теснили соперники, и мечта о собственной лаборатории становилась хрупкой, как молодой ледок на озере. Но во время матча с наглым перворазрядником неожиданная мысль ударила в голову. Вернее, вначале был кулак в боксерской перчатке, потом нокаут. Но после команды судьи будущий академик встал с пола, оттолкнул рефери и убежал в раздевалку, стараясь быстрее зафиксировать свежеприобретенную мысль на бумаге. Мысль была особенно гениальной, так как для страны пришло время платить по кредитам. Платить было неохота, и возможность полностью поменять историю пришлась ко двору. Были взяты очередные кредиты, причём банкиры поражались ехидным улыбочкам высоких договаривающих сторон, с легкостью соглашающихся на грабительские проценты. Тогда же из студентов-историков были отобраны Испытатель и его дублеры. И вот десять лет позади, сегодня решающий момент. Динамик вновь ожил: – Пять, четыре, три, два, один! Пошла, э-э-э, пошёл родимый, кхе-кхе. Да дайте же огур… Воцарилось тишина, но академик, проморгавшись от яркой вспышки, не скрывая слёз, всё смотрел и смотрел на опустевшую капсулу. В голове была только одна мысль: когда же, когда волна изменений дойдёт до них? В этот раз он не пойдёт по другой стороне улицы! Он обязательно перебежит, пусть и на красный свет, и встретит Y [3] с тем наглым F [4] . Он объяснит этому хаму, как подло уводить девушек. И она обязательно останется с ним, пусть и бедным кандидатом наук!
По плечу деликатно похлопали. Академик обернулся и с недоумением посмотрел на троих в незнакомой форме. – Вы арестованы. Вот международный ордер на ваш арест. Прошу не оказывать сопротивления и проследовать за нами. – Кто вы? У меня, в конце-то концов, защита моего правительства. И вообще, в чём меня обвиняют? – Вы обвиняетесь в преступном хищении кредитов МВФ на общую сумму в сто миллиардов долларов. Согласие вашего правительства получено, вот подпись на ордере. А мы являемся международными аудитполицейскими МВФ. Вы можете хранить молчание, любое ваше слово может быть использовано против вас. И не оглядывайтесь, по уточненным данным, любое вмешательство в прошлое образует параллельную реальность…
Глава первая Куда наша попадала Воспитанник волхва Ивашка грустно смотрел на большой мухомор и размышлял, срезать его или просто пнуть ногой. Срезать не хотелось, надо же было при этом читать гимны из священной книги, и не просто читать, а с выражениями и соответствующими позами. Позы были охальными, и, честное слово, Ивашка сильно подозревал, что намалевал их второй ученик волхва, широко известный в девичьих светёлках Кыд. А потом ещё и нож надо мыть в воде ключевой, чистой и безгрешной. И, спрашивается, зачем пресветлому волхву мухоморы? Он же ими брезгует и всегда именует «заморской заразой». После того как Щерый перед волхованием пробовал курить те листья, что привёз в подарок ушкуйник Спесь, он стал очень настороженно относиться ко всему иноземному. Листья-то ему понравились, но вот предки явились явно не местные и стали требовать строительства чего-то несуразного и приношения человеческих жертв. Да еще чего-то про конец света бухтели, хотя ещё и полуденный час не наступил. Ажно на что князь незлобив, да и тот хотел было пришибить волхва за несуразные требования. Людишек в княжестве и так мало, а тут строй какую-то «пирамиду», да потом последних смердов режь…
Так что, пока эта чушь в голову не втемяшилась, Спесю крепко дали по шапке и велели по пьяни новые земли больше не открывать. А то в следующий раз вообще какую-нибудь заразу привезёт, вроде того зверя, прыгающего на задних лапах и отмахивающегося хвостом. Как его Спесь называл? Кенга какая-то. Шибко ловко та кенга прыгала… До ближайшего болота. А там… Бульк и всё. Нет, прав князь, нечего нам в энтих иностранщинах делать, народу ещё маловато. Вот станем на ноги и тогда выберемся из лесов и крепко-накрепко объясним всем оставшимся, чтобы к нам не лезли! И людишек своих в жертву приносить не будем, Ярило-то и так взойдёт. Интересно же ему, что нового на свете, чай, живой… На ближайшем холме ослепительно вспыхнул огненный круг с клубящейся темнотой внутри. Ивашка с сомнением покосился на мухомор – нет, он же его не ел. Так откуда видения? Из круга вывалился, оглашая окрестности исконно местными заклинаниями, какой-то человек. Это что ещё за чудо? На предка, вроде, не похож, даже на иноземного. Ладно! – ученик поудобней перехватил нож и с опаской стал приближаться. Круг тем временем погас, и вываленец встал на ноги. Заметив Ивашку, он обрадовался и, пробормотав что-то вроде «тип нордический, с явной примесью угро-финского генотипа», громко произнёс: – Возрадуйся, отрок! Ибо воззрел ты на лико бога светлого и, кали ласка, будешь нарекаться лепшим пророком нового Учителя… Ивашка деловито осмотрел пришельца и задумчиво протянул: – Ну ты, паря, попа-а-ал. За сманивание чужих учеников вира такая, что мало никому не покажется. Да и пророком я быть не хочу, Спесь гутарит, что их камнями побивают. А мне прошлой зимой Машка, коваля дочь, обычным снежком так зазвездила под глаз, что ясным днём Cтожары увидел. Человек явно растерялся: – А год какой на дворе? – Смотря на чьём. У народа тридцать восьмой со дня князя нового, у волхва… – Ивашка пожал плечами, – Не помню точно, по какому календарю он сегодня со Спесем с утра напился. Так что сам у князя и спрашивай. – Э-э-э… – стал менжеваться мужик, – Слушай, зачем нам сразу князь? Давай посидим, разберемся, покушаем. Дорога у меня дальняя была, проголодался я. – Не балуй! – строго предупредил отрок и отступил на пару шагов. – Прошлой весной волота нашего купцы чужеземные тоже накормили. Так он потом с оглоблей два дня дружину по буеракам гонял. Князь потом ему ещё благодарность объявил, за учения, максимально приближенные к боевым. – А с купцами что стало? – обалдело поинтересовался пришелец. – Да кто же их сердешных знает? Они же совсем рядом были, когда волот их пилава откушал. Сильно потом пить хотел и ругался непотребно, когда дружинники хотели его от озера с любимыми раками князя отогнать. Ладно, ты мне зубы не заговаривай, пошли к князю! Во княжеском дворе попаданец начал с интересом оглядываться, Ивашка же нетерпеливо высматривал своего дядьку, старшего над десятком воев. На вымощенном камнями пространстве кипела нормальная жизнь. Каждый занимался своим делом: кто нёс на кухню высокие корзины с овощами, кто тянул за хвост большую рыбину, крепко застрявшую головой в узенькой калитке. Двое конюхов с азартом скидывали свежескошенную траву с телеги, успевая щедро разбрасывать комплименты пробегающим служанкам. У ворот клети двое заросших дурным волосом охотников из дружеского племени ейти что-то степенно выговаривали хозяйственному боярину Ершу. Тот, подпрыгивал на месте, чтобы заглянуть в глаза старшему из лесовиков, и возмущенно махал зажатой в руке палкой с крупными нарезами, но старшой, чью шерсть уже тронула седина, мягко отодвигал палку своей лапищей и вновь басил что-то о бобрах и зубрах. Мимо с шумом и криком промчалась ватага девчат, возглавляемая почему-то крупным гусаком. На секунду ошеломленного Ивашку окутало сладким запахом девичьих мечтаний и хихиканий. После чего наваждение сгинуло, оставив воспоминание на ноге о щипучем гусе и на ухе – о чьих-то острых зубках. Голоса, крики, добродушная брань сливались в ровный шум, но время от времени гул голосов перекрывали причитания из отдельно стоящей избы, поднятой на бревнах: Ни спрошу-то я, не спрошусь да Я цюжова цюженина, да Я цюжова цюженина, да Я ни свой хлиб-от кушала, да Я ни свой хлеб я кушала, да Ни тибя я ли слушала, да Не тибя я ли слушала, да Я и слушала тятеньки, да Я и слушала тятеньки, да При последнём-то времицьке, да… Время от времени слова перекрывались высоким, уверенным голосом: – Так, Дуня, этот сундук сюда подвинь. И румяна подай, что от Шемириады привезли. Да прошу я у тятеньки, Да у родимоей мамушки. Да у родимоей мамушки Да благословленья великого. Да благословленья великого, Да чиста сердца ретивого. Да чиста сердца ретивого, Да ваше-то благословленьице. Да ваше-то благословленьице Да очень мило и дорого. Ивашку дёрнули за рукав, он обернулся: – Что ещё? Пришелец остекленевшими глазами уставился на теремок, и Ивашка, проследив за его взглядом, снисходительно объяснил: – Не обращай внимания, традиция, однако. Бояны ведь издавна распевают: «Живёт моя зазноба в высоком терему…» А у нас, чай, не Европа какая-то, традиции чтим. – А как она и петь успевает, и командовать сразу? Да ещё и голос меняет. – Тю, диковинку нашёл. Да этих причиталок в каждой избе по три-четыре валика хранится. С тех пор как Эдька Сонов сын из Тмутараканского княжества свой агрегат привёз, «песнехран» называется, только ленивый им не пользуется. Он всё пытался его как-то по-иноземному назвать, «фонограф», что ли, только не прижилось. Прогрессор, как говорит мой наставник волхв Щерый – попаданец, ничего не добился. – А почему прогрессор обязательно должен быть попаданцем? – удивился выпаданец. – А как же иначе? – в свою очередь удивился такой непонятливости ученик волхва. – Ведь все, кто к нам попадает, так или иначе сразу про прогресс гутарить начинают. То прогрессивный феодализм навязывают, как тот, то ли дьюк, то ли дьяк, не помню, малой совсем был. Попал к нам вместе со своими воинами, князя ещё обидел, назвал его, как говорят, родоплеменным общинником. – И что? – с огромным интересом вопросил гость. – А ничего, – отмахнулся парень, махая кому-то. – Получил по башке, раскинул мозгами, и понял напоследок, что был неправ. Вот и дядька мой, сейчас всё решим. Подошедший вой кивнул племяшу и, мельком глянув на прогрессора, коротко спросил: – Ну? – Дядька, вот, к князю привёл. Чудной человек, из огненного круга вывалился. Учить всех собрался. Дозволь пройти. – Не спеши. Кручина у князя. Привезли ему какие-то свитки из-за моря, ноты называются, что-то там ещё про дипломы говорилось. Так он, видно, музыкой занялся, кручинится над энтими нотами, мне сказал, чтобы я дружинника послал за Спесем. – Ой-ой-ой, – запричитал ученик волхва. – Дядька, нескоро мы их увидим. Ты же им третьего добавил. – Мда-а-а… – задумчиво почесал в затылке десятник, – Значитца, треугольник получился, конструкция стойкая. А ежели ещё одного послать? – Никак нельзя! Это же получится, что ты им ещё одну вершину добавишь. Только уже в пространстве, – присев на корточки, Ивашка быстро сконструировал макет из подобранных палочек и четырёх редек, выхваченных из корзины пробегающего мимо кухонного мальчонки. Грузно опустившись рядом, дядька некоторое время смотрел на получившуюся фигуру, потом задумчиво добавил ещё одну редьку в основание и недовольно пробасил: – Тут моего десятка, пожалуй, не хватит. Опять квадратура круга получится, все же упьются и в основание полягут. Странный звук прервал конструктивную беседу, и собеседники подняли головы. Прибывший стоял с вытаращенными глазами и беззвучно открывал и закрывал рот. Наконец-то ему удалось выдавить несколько слов: – А геометрию Лобачевского не пробовали применить? – Не знаю никакого Лобачевского, – насупился десятник. – А ежели ты о Лобастом татарине, так он ещё прошлой весной сам убедился, что параллельные прямые не только пересекаются, но и скрещиваются. – Это ты про Марфушу, что ли? – расхохотался Ивашка. – Как она любила говорить: «Отстань, ты мне глубоко параллелен»? Сколько у них малых-то? – Уже трое, да и опять она на сносях. Так что Лобастому не до геометрии, только успевай зарабатывать. Хороший сапожник из него получился. Ладненько, пошли к князю, небось он уже наигрался в музыку с дипломом. В горницу к князю ввалились втроем. Хозяин сидел за дубовым столом и вертел в руках какую-то раскрашенную верёвку с узелками. Завидев десятника, он встрепенулся: – Ну что? Скоро ли Спесь придёт? – Нет, княже, – смущенно потупился дядько. – С волхвом они это… празднуют что-то. Может быть, завтра с утречка попробую… – А-а-а. Понятно, ну ладно, иди, служивый. Да скажи там, чтобы валик сменили. С утра слушаю, уже наизусть выучил, скоро сам причитать буду. Так, а вы с чем на мою голову? Что за вести принесли? Впрочем, можете не говорить, ничего хорошего… Ивашка не удержался и всё-таки спросил князя о верёвке. Тот хмуро посмотрел и отбросил её в сторону, как удавку. – Тьфу на них. Вот с караваном передали, то ли бриты, то ли какие небриты. Скотты натуральные, побери их Велес. Говорят, из-за моря прислали, вот и гадай теперь. То ли самому на ней повеситься, то ли Спеся повесить? Говорил же я ему: не лезь в устья, иди наверх по реке. И штукенцию энту от желтолицых подарил, чтобы планы составлял. Компаса называется, а всё равно читаешь его лоции и диву даешься. «На три лаптя правее светила, плыли долго, брага кончалась… Пристали к берегу, кого-то били, потом пили, хмельное дрянное, опять побили, поплыли дальше». – Так, княже, ходил он наверх, – с вежеством поправил владыку Ивашка. – Он же волхву рассказывал… – Да помню я! – с досадой отмахнулся князь. – А ты хоть помнишь, что он рассказывал потом? – Да, – неохотно согласился ученик волхва. – Опять пили, били, снова пили. Но, судя по его синякам и заплывшему глазу, народ там крепкий живёт. – А толку-то, – продолжал жаловаться властитель. – После его путешествий мне вон списки шлют. И все ругательные. Куда бы его отослать лет этак на десять? Вот ты, – обратился он к попаданцу, – человек новый, может, посоветуешь что? Тут неожиданно подал голос и гость, к которому уже стали относиться, как к предмету мебели. – А вы его в Антарктиду отошлите, пусть там флаг княжеский поставит. На будущее пригодится. Вот наступит новое время, а у вашего княжества и природные ресурсы, и территория своя, огромная. Князь уронил свиток, поднялся со своего богато украшенного резьбой кресла и прошёлся по горнице, рассеяно трогая разные диковины. Ивашка зачарованным взглядом проследил за руками вождя. Ох, как он хотел добраться до этих заморских вещичек, но увы. Вот палец бережно коснулся стеклянной птички, смахивая с неё несуществующую пыль. Прочная была птичка, парень даже покраснел от воспоминания, как ухитрился уронить вещичку две зимы назад, когда волхв его правителю представлял… Тут, как раз вовремя, ожил странный механизм в темном углу. С хрипом и скрежетом начали бить колокольчики, и из многочисленных окошек вывалились сверкающие Луна, Солнце и звездочки. – А, чтоб тебя! – беззлобно ругнулся князь, вздрогнув вместе со всеми, и обернулся к советчику. – А что, или кто, это – Антарктида? – Ну, континент такой, земля. Она ещё льдом вся покрыта, – заспешил с объяснениями пришелец. – Там ещё зверюшки живут забавные. Пингвины называются, все черные, а живот белый, плавают здорово. Князь и Ивашка грустно переглянулись и, сожалеючи, вздохнули: – Лет пять назад али более привозил Спесь такую зверюшку. Шибко ругался, обещал, что туда больше ни ногой, ни веслом. Жалко зверя, летом от жары помер. Ну ладно, разберемся. У тебя-то что за забота, мил человек? На глазах у Ивашки выпаданец разом принял горделивую позу и стал вещать. Вои славные ходили на закат и восход, направо и налево. Били всех, кто попадется. А кто не попадался, тех ловили и тоже били. Мечи, все из какой-то высокоуглеродистой стали, рубили всё, до чего дотягивались воины. Не менее славные селяне рубили новыми топорами вековые деревья и пахали землю всё теми же новыми плугами. Куда они эти деревья девали, было непонятно, потому что и дома, и крепости весело, с энтузиазмом строили из какого-то «бетона». Впрочем, когда пророк упомянул о гигантских кузнях, что были выше княжеского детинца, тогда стало ясно, куда денутся деревья. Заводили заводы для выращивания рыбы, и даже последний смерд вволю кушал не то что осетрину, а даже заморскую рыбу мойву! К середине речи и князь, и ученик начали скучать. А к концу патетического выступления о славных победах под руководством бога Прогресса и верного архангела его, в светлом круге появившегося, откровенно зевали. – Что-нибудь нового услышал? – спросил князь у Ивашки, когда «великий архангел» наконец-то смолк. – Ничего реального, – прикрыл ладонью зевок юноша. – Все отхожие ямы давно забетонированы, и зачем крепость из него строить? Дерево не в пример лучше будет. Оно же живое. Дамасскую сталь коваль скует, если надо будет. Только возни с ней много. А по остальному… Рыбы в реках и озерах столько, что весной и Спесь на берегу сидит, по реке проплыть невозможно. Решай сам, княже. Только вот как хромой Петс помер, ямы-то чистить некому… – Вот и хорошо, есть, стало быть для тебя, иноземец, занятие, если вздумаешь остаться у нас. Бога своего ждать. Ну и мы подождём, потому что неблагодарное это дело, Прогресс пихать, он же и обернуться может…
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
|
Legat | Дата: Пятница, 13.10.2017, 20:43 | Сообщение # 5 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| Габриель, благодарю Вас. Ваше мнение ценно для меня.
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
Legat | Дата: Пятница, 13.10.2017, 20:57 | Сообщение # 6 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| Глава вторая. ГДЕ НАША НЕ ПОПАДАЛА… Спесь сидел на палубе и грустно чесал давно не стриженую голову. Ладья, отремонтированная так, что стала совсем новой, ходко бежала по течению. Почти вся команда отсыпалась после горячих проводов. Очередная «експедиция» началась успешно… То есть никто ничего не помнил. Над раздольем реки зазвучала песня, и Федоров сын с надеждой поднял глаза. Но, увы, оказывается, это храпел привязанный, по традиции, к мачте скальд. Сонов Эдька всё пытался свой «песнехран» всучить, но на кой лях он нужен в море? Ни выпить, ни подраться с ним. То ли дело Эйрик, прибившийся к ватаге в одном из походов. Как запоет, особенно с похмелья, так даже раки из воды выскакивают на берег и драпают куда подальше. Интересно, а кто на руле? С трудом повернув голову, отчего в ней закружилась карусель, Спесь воззрился на корму. На руле был Гриць. Самый могучий и стойкий ватажник. Только сейчас он просто лежал на правиле, распугивая волны могучим храпом. Паническая мысля попыталась достучаться до сознания, но потом обиженно сплюнула и навсегда исчезла из головы. Неожиданно ладья остановилась, да так резко, что даже храп Гриця на секунду прервался. Спесь Федоров сын с трудом поднялся и добрался до борта. Оказывается, ладья, влекомая быстрым течением, уткнулась в здоровенную белугу, вольготно развалившуюся на стрежне. — Вот я тебя! — грозно крикнул (по крайней мере, попытался) Спесь, делая вид, что тянется за острогой. — Тебе шо положено? По дну ползать, питаться, так сказать. А людишкам не мешать и судовождению помех не творить! В уху пойдешь? Белуга широко зевнула, потом лениво встала на хвост и покрутила плавником у виска. После чего неслышно, но тем и обиднее, рассказала Спесю, что она думает о судовождении, лично о нём самом и в общем о его ватажниках. Не дожидаясь ответной реакции и сверкнув на солнце влажными боками, грациозно перевернулась и ушла на положенную ей глубину, послав на прощанье хвостом добрую бочку прохладной воды. Омовение бодряще подействовало на команду, некоторые даже открыли один глаз. — Всем вставать!! — Свирепо зарычал капитан. — Дожились, в родной реке каждая таранка на смех поднимает! Общий сбор!!! Все построились недружной шеренгой. Кормчего и скальда решили не будить — и так на виду. Спесь не торопясь прошелся вдоль колеблющегося строя, с надеждой вглядываясь в лица. Но все лица были как на подбор красные и ничего не говорящие. Вернее, говорили они понятно, но всё не то. Про рассол Спесь и сам думал, только где же его взять-то. Хотя… Стоп! А это кто? Атаман растерянно уставился на Ивашку: — Ты чего тут делаешь? — Дык… это… — как-то странно замялся ученик волхва. — Нема Дыка, — грустно ответил Спесь, — забыли мы его где-то у арапов, понимаешь. Небось, давно уже ампиратором сделался. На лодью его теперь и пивом не заманишь. Так что ты не мямли, а говори коротко и по существу! — Вот! — ответил Ивашка коротко и по существу, сунув в руки атамана мятый свиток. Полюбовавшись на княжескую печать, Спесь затосковал: — Слышь, паря. А может, ты до меня не дошел, а? Ну загулял, дело молодое, пришёл, а мы уже, того… нема нас. С громким хрустом заработали мозги у юного кудесника и, в конце-то концов, выдавили изо рта вопрос: — Так я это… уже здесь. А князь – там. Судя по круговому движению руки, Ивашка всё-таки решил проблему единого в нескольких лицах и расселил князя везде и нигде. — Так тут недалеко! — фальшиво обрадовался Спесь. — Быстренько добежишь и докладёшь, шо не успел. Я тебе даже акававиты, на ход ноги налью! — Нет, батько! Не пойду!! Кругом водяницы, поляницы, дриады-триады, а я ещё молодой! Не вели казнить, вели миловать! — ученик, впрочем, уже бывший, с грохотом рухнул на доски палубы. Атаман растрогался: его величали как владыку, отцом родным. — Ну, вставай, вставай, сынку. Заодно и прочтёшь нам, шо князь-надёжа писать изволил. Расторопные молодцы бережно подняли грамотея и для начала вручили ему ковшик. С тоской посмотрев на полуведерный малый ковшик, Ивашка зажмурился, но храбро выпил залпом содержимое. — Так это вода!! — потрясенный собственным открытием, волхв даже не стал открывать глаза. — А то… — гордо подбоченился атаман. — На лодье не пьём хмельного! Всё равно ничего нет. Ты давай читай. Громко и с выражением. Нет!! Выражений не надо. Подождав, пока Спесь сломает печать, Ивашка развернул свиток, и… — Шас спою! — любезно предупредил окружающих скальд. Но не было на борту робких душ, и в уже открытый рот Эйрика влетел добрый кусок окорока. — Читай, читай. Успеешь, — подбодрил юношу ватажник по прозвищу Геллер. Когда-то, на каком-то берегу, где жили странные люди, что-то лопотавшие не по-нашему, ему в трактире насыпали сдачи за честно отданную полушку. То ли талеры, то ли геллеры, кто их знает. Ни слова разобрать было нельзя, немцы, одним словом. Худого слова Володимир не сказал, кремень, а не человек! Молча разнес по бревнышку всю корчму, забрал полушку, ну и, конечно, всё остальное, и мирно ушёл. С тех пор и прозвали его Геллером. — Дано сие поучение верному слуге нашему, Спесю сыну Федорову, — хорошо поставленным голосом озвучил начало Ивашка. Оглядел притихшую ватагу и продолжил: — Повелеваю именоваться впредь Спесю Федоровичем и отзываться на фамилию Кудаглядов, поскольку плывет он куда глаза глядят. И поскольку зарился он во все концы света великого, то пусть плывёт неведомо куда и откроет страну такую, Атлантиду! Когда же доплывёт он до земли сей, то в сношения с властями той земли вступает, будучи трезвым, поелику возможно чудо сие! Волхв стал стремительно перекручивать свиток, но Спесь, уже Федорович, прикрикнул: — Ты мне грамоту не крути, читай дальше! — Батько, так ты же сам велел без выражений, — растерялся Ивашка. — А-а-а, ну тогда да. —Вот! Княгиня приписала! «И пусть привезёт мне платье заморское, по моде самой распоследней. Размер он знает!» Заинтригованные лица немедленно воззрились на атамана, но тот быстро отвернулся и задумчиво уставился вдаль. Великая река, не имевшая даже названия, да и зачем ей оно, раскинулась перед его взором. Это пусть речушки разные именами хвалятся, Амазонка там, Нил какой-то. А это — Река! Широка так, что берегов по весне не видно, глубока так, что только белуги и водяные знают как. А не горда, любого приветит по заслугам. Своего – так и водицей напоит, что слаще во всем свете нет, и рыбкой угостит. А коль торопится человек, так и поможет быстро добраться, ноги по буеракам не ломая. А чужого, если он задумал плохое… Ракам тоже нужно жить. И кормиться. Подождав, пока лицо станет нормального бурячного цвета, атаман обернулся и сказал короткую, но ёмкую речь: — Команда ясна и задачи понятны! И виден рубеж огне… Это не то! В общем, за работу, товарищи! Все дружно выразили бурную радость и повалились досыпать. А что волноваться-то, по своей Реке идём, вывезет матушка! Сказать, что это понравилось Спесю, значит погрешить против истины. От рёва оскорбленного в лучших чувствах атамана даже волны разгладились. —Падъё-ё-ём!!!! — Куда? — меланхолично поинтересовался прожевавший мясо Эйрик. — Что куда? — медленно повернулся к нему Спесь Фёдорович — Куда пойдём? — Кто куда!!! А ты в… — замялся капитан, подбирая слово. — О! В трюм! — А зачем? — уже отвязанный скальд потянулся, сбрасывая с себя вервьё. — Хочешь дальше? Послать могу, ибо я здесь первый после князя и слово моё – закон! — Не надо дальше, я уже пошёл в трюм. — Молодец! Вечером разрешу спеть, люблю, грешным делом, раками полакомиться. Так-с-с, а остальные… Всем заняться делом! — Э-э-э, батько… А каким? Спесь вновь начал злиться: — Что я слышу?! Первый день на лодье, что ли? Сами найдёте! А то отправлю всех на клотик, компрессию искать! Ивашка толкнул в бок Геллера: — А что это? Или кто? «Клотик», «компрессия»… — Не обращай внимания, — добродушно ответил богатырь, — мы столько времени по миру гуляем, разных слов нахватались. Считай, что это как «бабай» для ребёнков. Из-под палубы донесся дикий вопль, и пролетающий мимо гусь камнем рухнул в воду. — Редкая птица долетит до середины Реки, — задумчиво отреагировал Спесь, но потом возмутился. — Сейчас ещё не вечер, а он уже запел!! Оказать утопающему первую помощь! А этого певуна достать пред мои очи! Я ему веслом рот заткну!! Гусю кинули пустую баклажку, захочет спастись, сообразит, что с ней делать. А скальд уже вылазил из люка, почему-то спиной вперёд, поминутно поминая Локи, Тора и прочих. За ним из темноты люка выползала какая-то штуковина, явно неживая. Запнувшись на выходе Эйрик шлепнулся на палубу и, не вставая, стремительно ретировался за враз сомкнувшийся строй. Попав на свет, штуковина засверкала полированной бронзой и оказалась в руках невысокого и худого мужика в когда-то белом одеянии. Странная одежда была вышита понизу какими-то узорами и притом оставляла одно плечо голым. — Тю, я-то думал, — разочарованно протянул Спесь. — А этого знаю, грек какой-то. При дворе у князя видел. И что им дома не сидится, вечно хвастают, «в Греции всё есть», а сами по миру шландают. Грек осторожно поставил свою штуковину на палубу и гордо заявил: —Моя есмь механикус гений! Моя не говорит вар-вар! Толмач нужен! Атаман прищурился на Ивашку, и тот горячо стал отпираться: —Не знаю я греческого! Это я ещё не успел выучить!! —Да я не об этом, — Спесь успокаивался быстро. — Ты в грамоте посмотри, что про него написано. Волхв быстро развернул свиток и погрузился в изучение: — А-а-а, вот оно, наверное. Но, батька, выражаться ты же не велишь! — И правильно, мал ещё! Тем более что говорить матом в походе только я могу. Ну-ка дай-ка сюда. И пальцем покажи, где написано. Ивашка торопливо передал свиток атаману и ткнул в нужную строчку. — Астробл… — Спесь неосторожно прочитал вслух начало, но тут же замолчал. Потом дочитав абзац, покрутил головой. — Говорил я князюшке, что энти навуки до добра никого не доводили. Такие словеса о хорошем не пишут! — А с механикусом что делать будем? Как бы нам понять, что за механика у него, может, что-нибудь полезное. — Эх, молодежь… Смотри и учись! Методика быстрого обучения языкам по методу Атамана. Спесь Федорович повернулся к команде и величественно произнёс: — Человек сей князем посланный, причём далеко. Так что относиться к нему с почтением и словес его странных не слышать. А то попутаем всё по скудоумию нашенскому, обида будет.
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
Ольга | Дата: Суббота, 14.10.2017, 09:46 | Сообщение # 7 |
Лоцман
Сейчас: На суше
| Вот так и живём все ... чему-нибудь, да как-нибудь ... неудобоваримый винигрет жизни создаём
|
|
Legat | Дата: Суббота, 14.10.2017, 12:20 | Сообщение # 8 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| Геллер почесал в затылке и негромко спросил: — Значится, и не кормить его? — Цыть! — сделал грозный вид капитан. — А как ты поймёшь, что он хочет? Вот заговорит по-человечески, тогда и накормим. Отвернувшись, чтобы спрятать улыбку, юный волхв проводил взглядом бодро плывущего к берегу гуся. Одним крылом тот обнял баклажку, вторым грёб и при этом ещё отбивался лапами от наглой рыбной мелочи. За его спиной фальцетом взревел грек: — Моя всё понимай!! Моя кушать хочет, моя пить хочет! У моя голова жутко болит! — Вот и хорошо. Без толмача обошлись. Всё тебе будет, только расскажи про свою хреновину, и названия её вслух не произноси! Грек нагнулся и с кряхтением приподнял сверкающую штуковину: — Это величие духа и гениальности моей. Это машина сама находит то место в море, где корабль сей в данный миг находится! Звезды указывают путь по гладкому морю, и даже средь бела дня можно глянуть и сказать, сколько куда плыть осталось. Ватажники разочарованно переглянулись, и рыжий, как огонь, Лисовин озвучил всеобщее мнение: — А зачем? — Как зачем? — растерялся механикус — Зачем нам знать, сколько ещё плыть осталось? Всё равно, куда ни плыви, обязательно в берег уткнёшься. И обязательно ночью, и опять драться надо… — Так это же… Надо знать! Всегда надо знать! — Во многом знании много печали. А умножающие знания умножают… хм. А кто это нам наперерез гребёт? Механикус, спроси-ка у своей, ни в порядочном обществе будет сказано, машинерии. — Моя не пифий!! Механикус не гадать, механикус – знать! —Атаман, да ну эту железяку, — рассудительно ответил Геллер, отодвигаясь от брызжущего слюной грека. — Даже гусю понятно, вон как загребать начал, что это отморозки плывут. — Рановато, вроде, — задумчиво протянул Спесь. — Они же только по осени в тёплые края собираются… А где наш скальд? Пусть посмотрит, можа, дружков увидит. — Дядя, — потянул за рукав Володимира Ивашка. — А «отморозки» кто? — Да нурги это, они про себя хвастают, что-де «викинги», а на самом-то деле истинные отморозки. У себя в Нурвегии совсем мозги отморозили зимой, потому что печки класть не умеют. — Так вооружаться надо! — растерялся волхв. — Они же, чуть что, за топоры хватаются. — Не мельтеши, — добродушно проворчал Геллер. — Всегда сначала они за баклажку с хмельным хватаются, а потом поют. И так поют, что ты первый за топор схватишься… А вообще, чего нам бояться, мы-то дома! Пускай недобрые гости боятся! На носу, который Спесь упорно называл баком, спорили атаман и скальд: — Да ни, батько, у того парус новый был, и рожа его на нём нарисована, а у этого совсем драный, и цвет непонятный… — Ты лучше смотри, что у них за харя вырезана? Эйрик прислонил ладонь козырьком ко лбу и стал напряженно всматриваться. —А-а-а, затопчи его Слейпнир! Это же Норденскьельд! Совсем безбашенный. — Что, драться будем? — заинтересовался Лисовин. — Цыть! — грозно прикрикнул Спесь и, подумав, спросил: — А может, мы ему княжескую грамотку покажем? Что некогда нам пыль выбивать из их голов? — Ата-а-аман, — укоризненно протянул Эйрик. — Зачем Норденскьельду твоя грамотка? Он же читать не умеет! И вообще, зачем драться? Я ему спою… — Не будь таким жестоким, Эйрик! — вмешался Геллер, — Давайте их просто убьём. — Посмотрим, посмотрим, — атаман впал в меланхолию и поэтому был благодушен. — Пусть хоть до нас доплывут. Драккар с вырезанным на форштевне, явно похмельным мастером, ликом страдающего зубной болью мужика с косичками, нацелился было в середину борта, но, после громко прозвучавшего Спесевого «хмм», стал табанить веслами. Над мятыми и побитыми щитами показалась такая рожа, что оглянувшийся было гусь стал поднимать буруны, стремясь быстрей выбраться на берег. На голове личности был шлем только с одним рогом, когда-то заплетенные в косички усы и шевелюра напоминали измочаленные веревки, но апломба было ему не занимать: — Выкуп давай! — заорал он, да так грозно, что один щит оторвался и булькнул в воду. Из-за спины грозильщика раздался чей-то горестный вопль. — Сегодня не подаю, лень, — миролюбиво ответил Спесь. — Куда бредёте, калики? Свирепый разбойник растерянно оглянулся, почесал в затылке и с надеждой поинтересовался: — А может, всё-таки откупитесь, а? Спесь был очень спокоен и поэтому отвечал вежливо: — А вот огородный овощ с острым вкусом вам по всей морде лица! И повторяю, для нургов специально: куда прёте?! — И овощ давай!! И мы не прём, а в поход идём за златом, жемчугами и рабами!! — обрадовался знакомым словам викинг. Из-за его спины прозвучали одобрительный рёв и чей-то писклявый голос: «И побольше, побольше-е-е!!» Теперь голову почесал Спесь, потом предложил: — Вона коса хорошая, давай на бережку погутарим. У нас товар, у вас купец. Сговоримся. Оба кораблика хутко побежали к берегу, причём драккар явно отставал. На лодье атаман давал наставления: — Сильно не бить, а то дружинники опять обидятся, что им никого не досталось. Эйрику молчать, а то лешие ругаться будут. В прошлый раз до самой зимы глухих степняков по лесу искали, совсем замучились. Механикусу свою шкандыбалку поставить на самое видное место, а не то кормить не стану! — Дядько, — Ивашка по вновь обретенной привычке обратился к Геллеру, — а что, мы сегодня уже не поплывём боле? — Так рассуди сам, отрок. Почитай цельный день плывём, совсем устали. Да ты не переживай, — добродушно хлопнул юношу по спине Геллер. — Вот в акиян выйдём, там и наплаваешься до одури. Киль из мореного дуба врезался в прибрежный песок, и ладья прервала свой бег. Кормчего уважительно сняли с правила и бережно отнесли на берег, уложив в тенёчек. Ватажники бодро попрыгали в воду и с шутками-прибаутками стали вытаскивать на бережок котлы и казаны. Предстояли веселье, плотный обед и дружеская драка – не для истребления, а для забавы молодецкой. Только скальд был очень зол и общался со всеми сердитым мычанием. Рот его был плотно завязан. Рядышком наконец-то приткнулся драккар, и оттуда так пахнуло… Очумелая щука, величиной с хорошее полешко, выскочила из воды и, зажимая рот плавником, промчалась по берегу мимо Ивашки. Потом оттолкнулась хвостом и нырнула в прохладную свежесть воды. Проводив рыбку завистливым взглядом, волхв с трудом вздохнул и ринулся в ближний лесок за дровами. Выбравшиеся на берег нурги стали было вытягивать свой кораблик, но, будучи разлаяны Спесем, на удивление быстро всё поняли и полезли снова в реку, ниже по течению. Несмотря на воинственные крики, мылись они хорошо и долго. На берегу стоял Лисовин (прозванный так за ярко-рыжую копну волос, впрочем, аккуратно подстриженных под скобочку) задумчиво покручивая в руках мачту от ихнего плавсредства. Иногда пробегающий мимо Эйрик строил страшные рожи и хулительно мычал что-то злое. Потом Лисовин, удовлетворенный тем, что вода стала просто светло-серой, разрешил дрожащим нургам вылезти на песочек и даже милостливо позволил выкатить с драккара бочку. Но отобрал её сразу. Наконец-то все расселись у костра и получили по миске каши. Долго ещё подходили к котлу северяне за добавкой, пока не успокоились. В бочке было пиво, вернее, то, что они этим словом называли. Ивашка хлебнул разок, после чего долго отплевывался за кустами под добродушные смешки Геллера. — Пей водицу, отрок. В родной реке она слаще мёда, да и полезнее намного, чем этот эль, что на погибель себе нурги сварили. А на берегу торговались Спесь и Норденскьельд. Оказывается, нурги плыли к теплым морям, как обычно наниматься на службу обленившимся ромеям. И сейчас Спесь впаривал им Механикуса, вернее, его машинерию, уверяя викинга, что без неё тот дальше ближайшего бочага не уплывёт! — Да рассуди сам, конунг! Спросишь грека – и сразу поймёшь, куда плыть, да сколько ещё на вёслах ломаться. Совсем даром отдаю, серебром по весу отсыпешь, да и ладно! А грека-то, учти, совсем даром отдаю! Себе в убыток торгую, чего не сделаешь для хорошего человека! Нург ворчал и не соглашался. Красиво машинка сверкала, но больно увесиста была. Спесь клялся всеми богами, каких мог вспомнить, избегая, впрочем, упоминать своих, что без такой штуковины ромеи Норденскьельда на смех поднимут. А коль увидят чудо это, так сразу и зауважают, да и цену за наём повыше дадут. Викинг только рукой махнул при упоминании ромеев: — Дурной народ, сами в войско не идут, боятся. Так что наймут, куда они денутся. Скинь маленько цену, небогатый я. Год уж больно плохой, грабить совсем некого. — А чо так? — встревожился Спесь. — Мор, что ли, прошёл? — Да нет, — помрачнел Норденскьельд. — Поумнели все как-то разом. Не ромеи всё-таки, своих воев предпочли кормить, а не наемникам платить. Если бы и ромеи это поняли, то осталось бы нам только в окияне новых дурней искать. — Эх-х, рвёшь ты мне сердце! Так и быть, — махнул рукой атаман, — скину, из-за уважения, тебе две полушки. По рукам? — По рукам! Скажи греку, што в самый раз домой его отвезём, только пущай не заблудится! Уставший от новых впечатлений, дальнейшее Ивашка помнил плохо. В голове только и удержались отдельные выкрики: — А счас я спою вису, как брали на копьё град сильномогучий… Хрямс! — Пошто не даешь славить всадников белопенных коней, токмо отвагой превозмогу… Хрямс! Хрямс! — Наших бьют!! Бум-с-с!! Хрямс! Хрямс! — А-а-а!! Бульк! Спасите-е-е меня, вода мокрая!!!
Солнышко весело играло с маленькими волнами, ласково поглаживая их по гребням. Лодья бежала вниз по Реке, уверенно управляемая спящим на руле кормчим Грицем. Путешествие продолжалось, и всё было впереди. Миновали спокойные безмятежные деньки неторопливого сплава. Долго потом Ивашка вспоминал ласковый напев волн, тихие закаты, когда даже Спесь начинал говорить шепотом, чтобы не сбить величавость вечера. Всё чаще беспокоил юношу незнакомый, горьковатый и тревожный, запах. И когда над лодьей пронеслась чайка, волхв понял: скоро будет море. В тот день Кудаглядов распорядился стать на днёвку. В последний раз (все ватажники говорили «в крайний») осмотрели своё судно. Поохотились, чтобы запастись свежиной, порыбачили. Эйрик наконец-то спел, раков было много.
На сим Шахрезада прекратила дозволенные речи... В интернете есть всё полностью, а я связан договором с издательством.
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
Legat | Дата: Суббота, 14.10.2017, 22:34 | Сообщение # 9 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| Песнь песчаного дракона Встающую на востоке зарю на миг затмила яркая вспышка на юге. И грохот взрыва стал последней точкой в короткой карьере самолета-разведчика. Горело впрочем, недолго. Растревоженный взрывом бархан тяжко вздохнул и осыпался, погребая под собой горячий песок и жирно коптящие пятна горючки. Сидящий на песке человек отвернулся и стал расстегивать сбрую парашюта. Никто не думал, что мятежники установили автомат так глубоко внутри безопасной зоны. Вечная слава и такая же память, системе спасения, которая засекла излучение ракеты и за несколько секунд до поражения, выдала команду на срабатывание катапульты. Так, человек стал проверять свое снаряжение: фляжки с драгоценной водой, пустынный рацион, компас, карта. Повертев в руках, он отбросил в сторону спутниковый телефон. В чем были согласны противоборствующие стороны, так это в полном глушении всех диапазонов связи. Туда же полетел и пистолет — все равно по контракту он не имел права на оружие. А тащить с собой по пустыне лишний килограмм, опасаясь мифических чудовищ, будто бы возникших после того, как инсургенты показали свои зубки, испачканные ядовитыми осадками, было по меньшей мере глупо. Остекленевшее пятно на месте бывшего оазиса, сильно расстроило сильных мира всего, и в кои веки объединившиеся правительства сказали грозное «Фу». Больше ничего такого не применяли, но слухи о страшных зверях заразили пустыню сильнее радиации. Впрочем, все смелее и смелее на белесое небо поднимался главный страх этой местности. Солнце, в иных местах — ласковое, дарящее жизнь солнышко, здесь свирепствовало и лютовало. Но сейчас еще можно было идти, и было куда идти. Приблизительно в сорока километрах зеленел оазис, и насколько пилот помнил, там располагались правительственные войска. Еще раз проверив флэшку в нагрудном кармане, человек сделал первый шаг. Ближе к полудню, человек сидел в тени бархана и отбросив первую флягу, мучительно пытался вспомнить что еще бесполезное так давит на плечи? Грызя галеты, по виду и по вкусу сильно напоминающие подошвы, пилот в уме считал фляги, шаги, и старательно отгонял мысли о том, что фляги опустеют раньше, чем число шагов сравняется с расстоянием до оазиса. Песок был достаточно плотным, и человек поставив навес и кинув "пенку", улегся под ним, вытянув усталые ноги. Несмотря на нетерпение, сейчас лучше поспать, идти можно и вечером. Монотонный шорох песка, вечно носимого ветром, изменил тональность, и пилот резко вскинулся, привычно схватившись за кобуру. Вернее, за то место, где еще утром была кобура. В руке сверкнул клинок, но жертвы для него не было. Нет, не то, не было плоти, в которую можно было вонзить нож. Только песок, сверкающий даже в тени песок, стал сворачиваться в жгут, уплотняясь и становясь похожим на змею. Обеспокоенный взгляд на "карандаш" дозиметра добавил недоумения, на торце успокоительно ровно горел зеленый огонек. — Не бойся, — голос звучал отовсюду, — Я не причиню тебе зла. — Кто ты!? И где ты!? Легкий смешок пробежал по верхушкам барханов, и исчез в раскаленном небе: — Я вокруг тебя, и даже сидишь ты на мне. Может быть, тебе не нравится такое мое воплощение? Так лучше? Змея рассыпалась, и мгновенно возник небольшой дракон, который настолько комично крутил своей головой, стараясь осмотреть себя, что человек не удержался от смеха. — Это хорошо, что ты смеешься. Значит не боишься, и с тобой можно говорить. — Можно, но все таки, кто ты? Неужели… песок?! — Ты глянь, догадался, — в бесплотном голосе прозвучала удовлетворенная нотка — Да, я — песок, вернее пустыня. — Но как, это невозможно!! И как ты, вы, не знаю! Как вы со мной разговариваете? — Давай на «ты». Я — один, и второго такого не знаю. Говорю используя твои знания, назовем это телепатией. — Ясно. Но почему ты говоришь со мной? И почему о тебе никто не знал? Даже в легендах и сказках никто о тебе не упоминал. Дракончик плавно перетек ближе: — Я очень долго спал. Давным-давно, когда первые люди стали появляться здесь, я стал их читать. Они были скучны для меня, их заботы меня не интересовали, а на мои вопросы ответов у них не было. Я заснул. И только недавно резкая боль заставила меня очнуться. — Прости, я не нарочно. У меня и в мыслях не было желания причинить тебе боль — очень серьезно сказал человек. Дракончик небрежно махнул крылом: — Я не о тебе. То, что машина упала, и убила какую то ничтожную часть меня, я не заметил. Вернее, заметил, но значения не придал. Раньше, намного раньше, полыхнуло пламя, и мне было больно. Теперь-то я знаю, что это было. — Этого не повторится! Слишком страшно выпускать такое чудовище в мир. — Ладно, — дракончик уже сидел рядом, на аккуратно свернутом хвостике и поблескивая черными глазками, наблюдал за человеком, — Мне интересно тебя читать, у тебя очень странный дом. — Что в нем странного, дом как дом. — Странный. Я не понимаю, как можно постоянно жить там, где с неба очень часто течет вода. Вода — это враг. Даже ветер не может причинить столько бед, как вода. Хотя зимой мне бы у тебя понравилось. — Почему? — Когда холодно, лучше думается. Хорошо думать ночью. Днем я — тугодум. Впрочем, и ты не лучше, — смех дракончика поднял в воздух песчинки, и заставил закружиться их в радостном танце. Человек улыбнулся, ему было хорошо сидеть в тени под навесом из зеркальной пленки, беседовать с невозможным и не думать о далекой, мучительной дороге. — Не переживай, — Песок прочитал мысли, — Как я очень давно прочитал у одного человека: «Есть время для каждой вещи». Пилот изумленно посмотрел на дракона, он кстати подрос, за время разговора: — Ты читал Библию? — Я же тебе говорил, я читаю людей! А вот, что читают они, я не спрашиваю. Ты — первый, с кем я говорю. — Почему? Я здесь совершенно случайно. Предложили контракт на лётную работу, я специально обговорил что воевать не буду, но вот попался. — Ты слишком странен для меня. И ты много знаешь. Давай я тебя буду спрашивать, а ты отвечать. В твоих мыслях очень трудно разобраться. Ночь, как всегда, упала на пустыню мгновенно. Темная бархатная чернота, с яркими бриллиантами звезд сменила блеклое покрывало солнца, добавив жару в спор двух собеседников. Голубой огонек таблетки сухого горючего только подчеркивал тьму, но блестящие желтые отблески глаз не отрывались от горячившегося человека. — Пойми, ты же можешь помочь человечеству! — Чем? — лениво спросил дракон, — И главное, зачем? — Ну хотя бы, тем, чтобы прекратить эту никому не нужную войну. А зачем? Неужели тебе не противно, когда твою плоть терзают взрывы, и гусеницы танков? — Мне это безразлично, — дракон грациозно потянулся, заставив искорки пробежать по своему телу. — Если вы не будете больше взрывать эту свою бомбу, то остальное, для меня пустяк. А помогать человечеству — мне же будет хуже. Ты же сам рассказал, как вы уничтожаете пустыню. Зачем мне убивать себя? Не проще ли убить вас? Человек он такой хрупкий, ему так много надо. А ведь я могу и так… Звёзды исчезли. Ближайшая дюна вдруг превратилась в стену песка и угрожающе нависла над огоньком. Но пилот только устало отмахнулся: — Ты не понимаешь. Сила ради силы, это путь в никуда. Зачем нужно всемогущество, зачем жить только для себя? Жить надо ради кого то. Потому что, когда ты останешься в одиночестве, тебе вновь захочется уснуть, и незаметно сон перейдёт в смерть. Потому что нет смысла просыпаться, чтобы понять, ты остался один. Человек замолчал, потом чертыхнулся и быстро снял с плитки выкипающую кружку. — Да успокойся ты, я умею быть благодарным. Не тревожься ни о чем, утром ты будешь на месте. Но у нас только ночь, расскажи мне еще о мире и о звездах. И я буду думать. — Я уже устал, почему ты просто не прочитаешь мои мысли и воспоминания? — Мне неохота разбираться в твоих путаных мыслях, — Дракон зевнул, пародируя пилота, — И есть у тебя в голове укромный уголок, куда мне хода нет. Расскажи. Человек задумался, рассказать? Но как можно выразить в словах нежную боль первой любви, трепет поцелуя, боготворчества в первом слиянии с любимой. Как облечь в звуки тревогу ожидания, невобразимую радость от улыбки твоего ребенка, первобытную ярость на мир, который посмел причинить боль его ненаглядным, и несокрушимую уверенность в том, что только он сможет защитить свой мир. Тишина легла на барханы, смолк даже вечный странник, ветер. — Теперь спи, человек. Ты дал мне самое драгоценное, ты дал понимание и повод подумать. И над темнеющими в ночи барханами замурлыкал ветер, напевая колыбельную пустыни. В унисон ветру звучал песок, мягко аккомпанируя своим шелестом. И песня песчаного дракона была колыбельной для уставшего человека. Рядовой бронепехоты был растерян и напуган, обнаружив во время обхода периметра этого, явно с неба свалившегося, человека. Но, в лучах восходящего солнца нашивки у незнакомца были четко видны, так что рядовой стрелять не стал. Вернее, строго по уставу выстрелил в воздух, вызывая старшего. Подоспевший патруль быстро доставил человека в госпиталь, а когда тот пришел в себя, уже дожидавшийся этого офицер схватил флэшку, сунул идентификатор для сличения радужки и голоса, а потом убежал, оставив пилота в уютной прохладе палаты. Вечером госпиталь посетил командующий. Он торжественно вручил пилоту орден королевства и объявил, что по медицинским показателям контракт считается расторгнутым. Впрочем, пилюля была подслащена чеком на оставшуюся сумму, и билетом на самолет до родины. — За героизм, — объяснил адъютант, подавая на подпись документы. Человек не возражал, главное деньги, столь необходимые для оплаты лечения дочери были получены. Здесь его уже ничего не держало. Ясным зимним днем мужчина шел по улице небольшого городка, бережно держа за руку закутанную в сто одежек девочку. Та весело щебетала о своих, ну очень важных, делах и решающих встречах. Уже войдя во двор, она остановилась и подняла глаза на отца: — Папа, дай честное слово, что никому не расскажешь. — Честное слово! — послушно ответил человек. — У меня есть дракончик! Он совсем маленький, ты не беспокойся, он очень добрый, хотя совсем не ест мороженое! Он в нашей песочнице живет и со мной играет. Человек в тревоге схватил свое сокровище на руки, и несмело подошел к скромному сооружению из нескольких досок. Уже возле песочницы он вдруг ступил на раскатанную «скользянку» и, на долю секунды его охватило предчувствие скорого падения. Но из небольшой кучки песка стремительно вылетел жгут и рассыпался на лёд. Потом под грибком закачалась драконья голова, и в голове прозвучал насмешливый голос: — Ты прав, человек. Сильному нужно быть добрым…
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
Legat | Дата: Воскресенье, 29.10.2017, 11:37 | Сообщение # 10 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| Кто есть кто, или, позвольте пару слов без протокола... О призраках, тенях или еще как их там, говорится много и охотно. Во-первых, это ужа-а-а-сно, прям как поздним вечером в детской комнате. Во-вторых, это непонятно, и поэтому, особенно притягательно. В-третьих, оказывается все эти учёные (ну, кроме британских, конечно) ничего о призраках не знают, и это радует, оказывается они такие же идиоты, как и все остальные. А пыжатся, они де, протон видели. Ну и что, я его тоже видел, особенно когда он на землю упал. Здоровенная дура. Ну, это так, лирическое отступление. Вернемся к нашим баранам, кстати, держите их крепче, пригодятся ещё. Наиболее рационально использовали призраков древние греки. У них призраки употреблялись в качестве базы данных. Несмотря на то, что Зевс и компания использовали деструктивную для памяти утилиту, воду Леты, полностью отформатировать базу данных не удавалось. И после небольшого и не слишком затратного мероприятия... Барана удержали? Хорошо, давайте сюда. Слабонервным просьба отвернуться. После употребления крови, призрак был готов к выдаче информации, причём ни клятва, ни подписка его не сдерживали. Кстати, информация отсутствует, но похоже, что Зевес явно запретил использовать призраков в судах, и прочих госучреждениях. А тогда к запретам богов относились серьезно, никто не мог помешать тому же Гермесу заявится к нарушителю, и передать привет от Зевса, обычно приводящий к летальному исходу. После смены социально-общественных формаций у призраков наступили трудные времена. Если раньше они имели прописку в Аиде, Гадесе и прочих мирах, то монотеистическая религия решительно отказала им в регистрации. Данте смутно упоминает о каких-то стенающих тенях на походе к Аду, но были ли это призраки, непонятно. В общем, призраки переселились в серую зону, что-то смутное и неопределенное на стыке Яви и Нави. Рано или поздно они бы развеялись, но тут наступило средневековье. Происходило оно бурно, головы рубили охотно и с энтузиазмом, адвокатов не жаловали, продовольствие на заключенных, как правило, экономили. Так что полку призраков прибавилось, причём активных. От них спокойно избавились англичане, оставив несколько штук для туристов. Флегматично наблюдая за окровавленными существами в белых одеяниях, англичанин ни в коем случае не разговаривал с данными сущностями. Они же не знакомы, и представить их некому. Так что, хотят ходить сквозь стены, пусть ходят, лишь бы не посягали на хозяйское место у камина и хозяйский же грог. И к приходу информационной составляющей Ойкумены призраки окончательно разделились. Наиболее "продвинутая" часть, то есть века XX-XXI полностью переселились в виртуальное пространство организовав многочисленные сайты и полностью захватив т.н. социальные сети. Иногда в интернете встречаются оригиналы из XIX и даже XVIII веков, но как правило, их полностью забивают более многочисленные потомки. Эти, из ранних веков, чересчур вежливы и соблюдают правила, какие бы они не были. Поэтому они и проигрывают. Наглости им не хватает, привыкли понимаешь ли, что в ихнее время наглецы быстро переселялись в мир иной. Но в принципе ничего страшного в этих обитателях виртуала нет, они полностью социализировались в человеческой цивилизации, и вряд ли будут причинять вред живым людям. Некогда им, надо и потролить, и доказать оппоненту, что диаметр заклепки на броненосце "Ретвизан" был не более 15 мм (абсолютно условно, не считал я их!), а не 20, как уверяет этот, типа, эксперт. В приложении я расскажу как определить постоянных жителей виртуала*, а пока перейдём к наиболее опасным сущностям. Да, это обитатели серой зоны. Они пребывают нигде, и в никогда, но у них есть выход в реальность. А если учесть, что энергоинформационная сущность в серой зоне постепенно распадается, то им нужна подпитка! И подпитку они получают из нашего мира. Энергоинформационные вампиры(ЭИВ) гораздо страшнее графа Дракулы и сонма его продолжений. Тот просто пьёт кровь, и терпеливо ждёт Героя с осиновым колом. И конечно же, дожидается**. ЭИВ ужаснее, они же играют на лучших качествах человека, любви, дружбе, честности. Влюбленный юноша идёт в туман за погибшей девушкой... Он никогда оттуда не вернется, а она сможет обрести видимость плоти, и найти новую жертву... Люди! Будьте бдительны!! * Определить виртуальника очень просто. Во-первых, он крайне редко нарушает правила, и чересчур вежлив для нашего циничного века. Во-вторых, при регистрации он указывает какой-нибудь Урюпинск, или посёлок на краю света. Нет, данные города реальны, но кто туда поедет пригласить человека на кружку пива? В-третьих, при тщательном анализе его сообщений можно обнаружить такие знания прошлого, которые и нафик не нужны при сдаче ЕГЭ. ** Романтизация вампиров в книгах и кино подготавливает почву для объявления Дикой Охоты жителями Серой зоны. Так что, внимательнее следите за авторами книг, и за мистиками, а также режиссерами кинофильмов, особенно за их улыбками. Клычки у них уже режутся!
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
Санна | Дата: Воскресенье, 29.10.2017, 13:32 | Сообщение # 11 |
Капитан
Сейчас: На суше
| Цитата Legat ( ) Во-вторых, при регистрации он указывает какой-нибудь Урюпинск, или посёлок на краю света. Чаще Андорру...
Цитата Legat ( ) Люди! Будьте бдительны!! Не помешает...
Легкая придурковатость снабжает мозг кровью и обеспечивает индивидуальное творческое пространство...
|
|
Лёлька | Дата: Четверг, 02.11.2017, 23:35 | Сообщение # 12 |
Рейнджер
Сейчас: На суше
| Пролог прочитала, захватывающе! И это... Привет Имперец!
|
|
Legat | Дата: Суббота, 04.11.2017, 21:56 | Сообщение # 13 |
Пассажир
Сейчас: На суше
| Переводчик Посвящается Ольге (Лёльке) Минивэн нёсся по темным переулкам, расшвыривая бело-алые сполохи мигалки. Петрович невнятно ругался за рулём, нервно перебрасывая уже изжеванный мундштук папиросы из одного угла рта в другой. Я сидел в ложементе, пристегнутый ремнями и, не обращая внимания на Петровича стараясь расслабиться перед сеансом. Кресло со встроенной диагностикой и блоком первой помощи, было неизбежным злом перед работой, и ничего не оставалось, как расслабиться, и получить, ха, удовольствие. Петрович вывернул руль и, чуть ли не на двух колесах объехал вывалившиеся из подворотни невменяемое тело. Тело, не удержавшись, упало в лужу и вяло махнуло нам кулаком. И эта мелкая неприятность легла в память регистратора. Мой водитель был ассом от бога, но согласно требованиям дорожной полиции запись у него была включена постоянно. Даже в гараже. Мы — аварийка, этим всё сказано, но в принадлежности к федеральным службам нам было отказано. Вот и крутимся как можем, с мигалками и, полным подчинением правилам дорожного движения. Автомобиль затормозил у полуосвещенного подъезда, и Петрович наконец-то выплюнул обслюнявленный мундштук: — На месте. Связь? — По первому варианту, — ответил я, поправляя гарнитуру. — Расчётное время – полчаса. Резерв – семь минут. — Принято, — водитель расстегнул клапан кобуры, и проверил АПС*. Отодвинув дверь, я вышел в мокрый туман вечера, и не торопясь, стал надевать скафандр. Равнодушие, вот название защитной оболочки. Иначе перегорю сразу, а чувствуется, сегодня будут ещё вызовы. В такой тоскливый вечер со спрятанным за мокрой пеленой небом, с оплывающими в мороси фонарями, с жадной до светлого чувства осенью, люди кидаются к переводчику, надеясь с чужой помощью понять хотя бы себя. Мой скафандр самой распространенной модели, но прочнее, чем у других. Я создал его сам, а не получил от людей. Мне не навязали его чужой злобой, клеветой, ненавистью. Он невидим, но и я не вижу сейчас никого, кругом все и всё прозрачное, функции вместо людей и вещей. Пройдя сквозь функциональную дверь, и поднявшись на функции-лифте, я оказался возле нужной квартиры. Серая бронированная поверхность, с почти содранной ремонтами краской, радовала взгляд только россыпью заклепок. Лязгнула заслонка перископического глазка телекамеры, и голос автомата спросил идентификацию. Назвав цифры, полученные в вызове, я через пару минут наконец-то дождался глухого лязга механического замка. На пороге стояла Она. Мешковатый свитер скрывал её фигуру, очки в лёгкой оправе сползли почти на самый кончик носика, пепельные ресницы прикрывали от посторонних взглядов глаза, но полные чувственные губы концентрировали внимание, отвлекая от несимметричного лица со впалыми скулами. Я встревожился, Она прятала глаза. Щеки были сухие, но ресницы не накрашены. Плакала? Уже?!! — Проходите. — голос был опасно спокоен. Но это было спокойствие тонкого льда, присыпанного снежком. Один шаг.., треск, ломкое стекло в руках, и черная бездонная глубина истерики. Благодарно кивнув, прошёл в прихожую, привычно сканируя обстановку. В неплотно закрытом шкафу-купе успел заметить две осенние куртки, висящие рядом. Это хорошо, значит не всё потеряно. Он сидел в низком кресле, смотря в сторону что-то бубнящего телевизора. Его ладони впились в подлокотники так, что побелели пальцы. Он боялся. Скосив глаза, я осмотрел клиента. Да ошибки не было. Это была та же пара, что приходила на консультацию к моему приемщику. Тогда они не решились, и довели ситуацию до вызова аварийной службы. Что ж, будем работать, ещё ничего не решено. — Садитесь, — сухо предложил я девушке. — А-а… — она вопросительно дернула отвисающий воротник свитера. — В этом нет необходимости, — поморщился я, — На тиви рекламируют шарлатанов, и в суде показывают тоже их. Мне не нужен интимный контакт для работы. С моими сертификатами вы познакомились в Центре, поэтому работаем? — Да! — резко бросил Он, и резко, царапая ножками кресла пол, развернулся к нам, — Да!! — Тогда молчим, — я закрыл глаза и стал сдирать с себя равнодушие. Скафандр слазил с кусками кожи, пусть виртуально, но все равно, больно. Больно, но надо. Только с оголенными нервами, только с открытой нараспашку душой возможно сделать настоящий перевод чувств между мужчиной и женщиной. Мы, переводчики, в этом закостенелом мире, где чувства оболганы рекламой, где любовь, нежность, обожествление женщины превратилось в товар, и заменено эрзацем, спасаем людей. Каждый из нас, прожил сотни жизней, пропуская через свою душу чужие жизни, преобразовывая их в понятные другому мысли и слова. Чувства никуда не делись, просто люди разучились их выражать. Я открыл глаза, Он стоял на коленях перед ней, и плакал от радости. Она же со спокойной полулыбкой смотрела мимо меня. Они поняли друг друга, и они будут жить вместе. У них будут дети, а я… Просто получу очередной грант от правительственного Центра демографии. Это же моя работа, переводить людям с человеческого на человеческий. _________________________ * АПС - автоматический пистолет Стечкина. Раскладывающийся приклад (в старых моделях - деревянная кобура-приклад), и автоматический режим стрельбы позволяет использовать оружие в качестве пистолета-пулемёта.
Какое дело мне до вас, а вам, до меня...©
|
|
Лёлька | Дата: Воскресенье, 05.11.2017, 00:01 | Сообщение # 14 |
Рейнджер
Сейчас: На суше
| Цитата Legat ( ) Посвящается Ольге (Лёльке) Спасибо, Саша!! Такой проникновенный рассказ!
|
|
клео | Дата: Воскресенье, 05.11.2017, 15:49 | Сообщение # 15 |
Лоцман
Сейчас: На суше
| Цитата Legat ( ) Но это было спокойствие тонкого льда, присыпанного снежком.
Потрясающе.
|
|