Рита разлила кипяток по чашкам и пододвинула одну из них Римме Семеновне. Бывшая учительница обхватила чашку руками и начала повествование:
- Мы с мужем познакомились в школе. Оба там преподавали. Я французский, он – алгебру. Поженились, объединили две наши однокомнатные квартиры в одну двухкомнатную. Через два года после свадьбы родился наш сыночек Мишенька. Он рос умницей и красавцем. Окончил МГУ, завел свое дело, стал очень успешным, мы с Петей нарадоваться на него не могли. В одной из командировок, в Новгороде, сынок познакомился с Верочкой. У них была настоящая любовь с первого взгляда. Поженились они уже через три месяца, свадьба была пышная, гуляло чуть ли не пол-Москвы. А еще через год они подарили нам красавицу-внучку, Настеньку. – Римма Семеновна снова грустно вздохнула. – Пять лет мы не знали горя. У нас было всё, наверно, счастливей семьи во всем мире нельзя было найти… но счастье это оказалось очень хрупким. Все рухнуло в один миг. Возвращаясь из очередной поездки, Миша и Вера попали в аварию. Вера погибла сразу, Миша еще три дня пролежал в реанимации, но все попытки спасти его были напрасны. Петя… Петя не вынес такого удара. Мне пришлось хоронить сразу троих. Но, что самое плохое, Настенька после смерти папы и мамы совершенно перестала разговаривать. Я собиралась ходить с ней по врачам, но вдруг выяснилось ужасное. Оставшиеся акционеры из Мишиной фирмы вдруг заявили, что он задолжал им очень крупные суммы. Они растащили фирму на кусочки, отобрали у нас с Настей все: квартиру, машины, дачу, даже Настины игрушки. Мне еле удалось соскрести денег на комнату в коммуналке, куда мы и перебрались. Вот так мы с тех пор и перебиваемся на мою пенсию, да на её сиротское пособие. У пары врачей я все-таки была, но они сказали, что лечение требует больших денег. А я ребенку даже фрукты иногда купить не могу. Но вот, может, с собачкой она повеселее станет. Ты ведь разрешишь Насте с ней поиграться?
Рита, у которой в глазах стояли слезы, смогла лишь молча кивнуть. Римма Семеновна проводила её в их с Настей комнату. Обстановка здесь мало чем отличалась от Пашиной.
- Настя, я гостей привела. – ласково проговорила бабушка. – Давай, знакомься.
Девочка сидела на полу перед телевизором, с заинтересованным видом смотря какой-то мультик.
Рита подошла к ней и села рядом:
- Меня Рита зовут. А вот этого оборванца – Снежок. Давай договоримся так. Он будет с этого момента эксплуатировать тебя, а ты – меня. Когда захочешь.
Венская увидела, как ярко загорелись у девочки глаза при виде щенка, и радостно улыбнулась. Если бы она только могла помочь ей, дать денег на лечение, отвезти в Лондон, развлечь девочку. Если бы она могла сделать её жизнь хотя бы чуть-чуть лучше, может, тогда бы Настя выздоровела и снова стала говорить.
Но пока Настя лишь мягко улыбнулась Рите на её шутку и принялась оживленно возиться со Снежком. Видимо, даже такое поведение внучки было для Риммы Семеновны редкостью, потому что пенсионерка прямо расцвела на глазах. Она усадила Риту на диван:
- Из тебя бы получилась отличная учительница. Ты умеешь обращаться с детьми. Настя никогда раньше не улыбалась незнакомым людям.
Рита пожала плечами:
- Да мы вроде уже не незнакомые. Правда? – она с доброй улыбкой повернулась к девочке. Та кивнула и снова обратила свое внимание на щенка.
Когда Рита вернулась домой, Паша уже спал крепким сном. Осторожно раздевшись, она нырнула под одеяло. Этой ночью Венская еще долго не могла уснуть. Она думала о том, что бы сделала, окажись она сейчас в Лондоне. И это были не походы по магазинам и не ночи вечеринок.
Если бы Рита вдруг вернулась домой, она бы тут же попросила папу дать ей денег, чтобы улучшить жизнь хотя бы одного несчастного ребенка. Для начала.

Всю следующую неделю Павел провел, метясь между работой и коммуналкой. Как выглядит его собственная квартира он при этом даже не пытался вспоминать. Переодеваться в форму рабочего и в костюм приходилось прямо в машине. Постепенно ему стал надоедать этот «маскарад». К тому же, Венский в последние дни стал названивать чаще и в самые неподходящие моменты, и Кулагину приходилось иногда по полчаса успокаивать папочку о полном благополучии чада и о продвижении перевоспитательного процесса.
К счастью, хотя бы в кабинете Сафонова Паша мог расслабиться и пожаловаться заму, единственному человеку, осведомленному об этой авантюре, о трудностях двойной жизни. Правда, жалость была последним чувством, которое испытывал к Кулагину зам.
- Ты сам виноват. Зачем ты идешь в этот барак, когда можешь спокойно отдохнуть дома или еще где-нибудь. Между прочим, я тебе так и не простил, что ты оставил меня тогда в «Башне» одного!
Павел сморщился:
- Не пари ерунду! С каких это пор ты ходишь на такие вечеринки один?
Валера натянуто усмехнулся:
- Ну да, там были три девчонки. Лера, Маша и… - он махнул рукой. – Не помню. Да и какая разница! Без тебя это было не так весело. – он промолчал. - В начале.
Они рассмеялись. Павел откинулся в кресле, пытаясь хоть на несколько минут угомонить круговорот в голове. Но Сафонов явно не собирался от него отставать:
- Нет, ну скажи, какого черта ты теперь и на обед туда бегаешь?
Паша снова сморщился. Честно говоря, он и сам не понимал, что с ним творится. Он не беспокоился о Рите, ему было почти что все равно, что с ней случиться, он хотел лишь одного – наказать её за оскорбление и потом поскорей избавиться. Но в то же время, его тянуло в коммуналку, словно магнитом. И каждый раз, придя и увидев на Ритином лице улыбку, Павел чувствовал, как его настроение само собой становится лучше.
А готовила она действительно вкусно. Повару в «Пушкине» было, чему у нее научится. К этому прибавлялся еще и тот факт, что Венской удалось удивительно быстро сдружиться практически со всеми соседями. Даже на рынке она уже завела знакомых торговок. Избалованная принцесса превратилась в милую домохозяйку. И при этом, нося потертые джинсы, китайский свитер и ни грамма косметики, Рита не потеряла ни капли той элегантности, которая была у нее в Лондоне. Оказывается, её придавали девушке не дорогие одежда и макияж. Это очарование было скрыто у нее внутри.
- Эй, ау! Ты еще здесь?
Павел открыл глаза и уставился на Валеру, размахивающего у его лица рукой:
- Слушай, скажешь Инге, что я сегодня ушел пораньше. Не хочу снова выслушивать эти расспросы. – он встал с кресла и быстрым шагом вышел из кабинета, оставив зама лишь ошарашено вертеть головой.

Заехав по пути в магазин и купив обещанный стиральный порошок, Паша продолжил свой путь к коммуналке.
Рита, конечно же, еще не была готова к его возвращению. Она вертелась на кухню, распевая вместе с Риммой Семеновной какую-то французскую песню, кажется, от Эдит Пиаф. Быстро забрав у него порошок и отнеся его в ванную, она бросилась обратно на кухню:
- Сейчас, Паш, мне осталось только макароны слить!
Павел, поздоровавшись с соседкой, прошел в комнату и, растянувшись на диване, включил телевизор. Но он не успел даже досмотреть до конца первый рекламный ролик, как из кухни донесся громкий крик боли.
Кулагин рванул в коридор и кинулся к Рите. Девушка стояла перед раковиной, прижимая к себе руки. По её лицу градом текли слезы, плечи резко поднимались в испуганных рыданиях. Римма Семеновна, причитая, крутилась вокруг девушки:
- О, боже мой! Это я виновата! Не удержала кастрюлю! Вывалилось все горячее прямо ей на руки! Риточка, прости меня!
Паша подбежал к девушке и осторожно потянул её покрасневшие ладони к себе:
- Так, пошли, пошли потихоньку. – он подвел Риту к умывальнику и, включив холодную воду, осторожно сунул руки девушки под струю. – Римма Семеновна, принесите аптечку!
Старушка бросилась выполнять приказ. Паша, обняв Риту сзади, продолжал держать её ладони под водой и успокаивающе шептать:
- Сейчас все пройдет. Сейчас станет лучше.
Он повернул руки ладонями вверх. Струя воды хлестнула на его пальцы и смыла с мизинца небольшой перстень. Быстро надев его обратно, Кулагин вытащил Ритины руки из воды и, аккуратно усадив её на стул, сел перед девушкой на корточки.
- Ну вот, теперь лучше. – он посмотрел на нее. – Успокойся, перестань плакать. Самое страшное уже позади.
Рита кивнула и шмыгнула носом:
- Да. Прости. Ты ведь не любишь, когда женщины плачут.
Паша сострадательно улыбнулся и вытер слезинку с её щеки:
- Нет, не в этом дело. – мужчина вдруг действительно осознал, что её слезы совсем не бесили его, а лишь вызывали желание утешить. – Просто не плачь.
Римма Семеновна вбежала на кухню с аптечкой в руке и, причитая, принялась убирать макароны с пола. Обмотав ожоги бинтом, Кулагин отвел Риту в комнату и усадил на диван.
- Ложись. Сегодня будешь спать здесь.
Накрыв её одеялом, он принес ей обезболивающего и сел у изголовья. Выпив лекарство, Рита посмотрев на него снизу вверх и улыбнулась:
- А ты ведь можешь быть таким хорошим.
Пашино сердце екнуло, но он не подал виду. Выключив свет, он вернулся на место:
- Засыпай.
Рита свернулась уютным клубочком. Паша почувствовал её тепло возле своей груди. Рука сама собой потянулась, чтобы обнять девушку, но он вовремя её отдернул. Не хватало еще, чтобы она подумала, что он решил воспользоваться моментом.
- Расскажи мне что-нибудь. – услышал он тихий шепот.
- Что?
- Не знаю. Что-нибудь. О себе. Обо мне ведь ты все знаешь. А я о тебе – ничего, кроме фамилии.
Павел усмехнулся:
- Отчество у меня Аркадьевич.
- Перстень тебе этот от отца достался? Он фамильный? – видимо, этот вопрос уже давно мучил девушку. Почему небогатый работяга не продаст золотой перстень, чтобы хотя на некоторое время обеспечить себя материально? Паша бы на её месте тоже задумался об этом.
Мужчина замялся:
- Что-то в этом роде. – он вытянул руку. В лунном свете, пробивавшегося сквозь занавески, гравировка буквы «К» на печатке выделялась особенно четко. – Достался он мне действительно от отца. Мой папа… Он… - Павел махнул рукой. – Вряд ли тебе понравится то, что я расскажу о моей семье.
Рита усмехнулась:
- Мне кажется, после того, что я услышала и увидела за последние две недели, меня уже ничего не может напугать.
- Даже если я скажу тебе, что мой отец был преступником?
Рита пожала плечами:
- Преступники тоже разные бывают. Что он сделал?
- В конце восьмидесятых он решил основать свою фирму. Взял кредит, некоторые накопления у них с мамой уже были. Сначала все шло хорошо, но потом началась разруха, и папа связался с какими-то темными личностями. Они подговорили его к незаконной сделке, которую, правда, раскрыли. Отца арестовали за мошенничество, фирму выкупил другой человек. В тюрьме папа выдержал всего два года, он сильно заболел и умер, когда мне исполнилось тринадцать. В нашу с ним последнюю встречу он и передал мне это кольцо, сказав, что как бы плохо мне ни было, перстень не позволит мне пропасть совсем. Наверно, он хотел, чтобы я продал его, когда наступят совсем черные дни. Но позже выяснилось, что этот перстень оказался единственной вещью, оставшейся мне от папы, и я не смог его отдать. Ни за какие деньги.
Замолчав, Паша уже пожалел, что раскрыл перед девушкой свои семейные тайны. Он повернул к ней голову, ожидая, что она рассмеется над внезапно накатившей на него сентиментальностью, но Рита не сделала этого. Укутавшись в одеяло, она тихо сопела в подушку. Лунный лучик падал ей на лицо, и Паша видел, как её ресницы тихонько подрагивали во сне. Осторожно встав с дивана, он улегся на раскладушку, стараясь вызвать как можно меньше шума. Этой ночью Павел впервые за долгое время снова увидел сны. Ему снилось что-то светлое, доброе и радостное, как когда-то в детстве.