Откуда-то издалека, словно сквозь толстое ватное одеяло доносились неразборчивые монотонные голоса. Они возникали где-то на грани слышимости и постепенно становились все громче и отчетливее. Сознание начало медленно проясняться. Сначала черноту тьмы размыло слабое бледное свечение, которое, постепенно набирая силу, становилось белым, и наконец вспыхнуло солнечным светом. Вадим попытался приоткрыть глаза и тут же зажмурился. Прямо над ним висел большой многоламповый светильник - он и давал тот яркий свет, который Вадим поначалу принял за солнечный. "Где это я? - подумал он. - Похоже на операционную... Неужели меня привезли в больницу?" Вадим слегка приоткрыл веки - самую малость - и попытался понять, где же находится на самом деле. Нестерпимо яркий свет слепил глаза, не давая возможности хорошо разглядеть происходящее вокруг. И в самом деле, помещение, в котором он находился, больше всего было похоже на просторную операционную комнату. Откуда-то сбоку появились некие белые бесформенные фигуры. Их очертания казались весьма расплывчатыми и постоянно менялись, словно Вадим смотрел на них сквозь водяную призму. Он попытался приподнять руку, но она не повиновалась ему, словно налитая свинцом. Вообще состояние было такое, что, казалось, тело живет само по себе, а разум отдельно. "А может быть, я уже умер, - вдруг пришла в голову совершенно неожиданная мысль. - И сейчас решают дальнейшую судьбу моей грешной души, куда ее отправить?!" Расплывчатые силуэты фигур о чем-то деловито переговаривались, кажется, спорили между собой. Их голоса звучали как-то странно гулко и немного неестественно. Вадим напряг слух, стараясь разобрать хоть какие-нибудь слова. В основном слышно было два голоса, которые что-то обсуждали, при этом один явно докладывал, а второй отдавал указания. - Обширная деформация личностной стабильности... Частичное подавление основной составляющей уровня интеллекта... устойчивость ниже нормы... - глухо и бесстрастно бубнил первый голос. Тотчас второй принял какое-то решение: - Восстановить до полного объема. Повысить воспримчивость... Кажется, он подойдет... - Что делать с реальной памятью? - Полностью блокировать участок травмы. Сенсор связи - в режим подсознательного ожидания. Активизировать зону интеллектуального развития и стимулировать... Неожиданно раздался встревоженный третий голос: - Осторожно! Он приходит в себя! - Немедленно подымите защиту сознания до пятого уровня и отключите восприятие объекта... Что-то мягко щелкнуло, раздался низкий гул, плавно переходящий в приглушенный свист. Голоса постепенно стали глухими и неразборчивыми и вскоре полностью стихли. Вадим ощутил, как его сознание вновь начало затуманиваться, он стал погружаться в беспамятство. Где-то в отдаленном углу еще не полностью погасшего сознания вспыхнула слабая голубоватая искорка и начала постепенно разгораться. Возникли бодрые звуки праздничной маршевой музыки. И вдруг, совершенно неожиданно перед ним проявились яркие отрывочные видения из прошлой "светлой" жизни. Вот по широкой центральной улице движется праздничная демонстрация трудящихся. Торжественно развеваются алые флаги. Мелькают жизнерадостные веселые лица. Они что-то кричат, поют, восторг так и хлещет из них. Следом движется колонна стройных, подтянутых спортсменов-разрядников в белых костюмах, над которыми гордо реют вымпела со значками спортивных обществ. По бокам от них, беззаботно прыгая и резвясь, бегают детишки с разноцветными воздушными шарами и букетами цветов. Внезапно, без всякого перехода возникло видение длинной унылой очереди в ликероводочный магазин. Вереница серых безучастных лиц с равнодушными глазами. Где-то у самых дверей в толчее возникает потасовка - крики, ругань. А сбоку с пренебрежительной ухмылкой за этим спокойно наблюдают два розовощеких милиционера. Щелчок. Взрыв! Жирные клубы черного дыма, сквозь который прорываются багровые языки пламени, обволокли приземистый танк прямо на центральной площади Праги. Люди что-то кричат солдатам, бросают в них камни - в ответ гремит выстрел. Кто-то падает. "Чехословакия! Боже мой, как это похоже на Афган, словно по одному и тому же сценарию, - мучительно подумал Вадим. - И ради чего, кому это все было нужно?!" Дальше видения замелькали стремительно, как в калейдоскопе: аплодисменты на очередном съезде Партии, переходящие в бурные овации, очередной правитель-старец, словно ожившая мумия, получает очередную правительственную награду, объятия, поцелуи... старт космического корабля... тюремная зона, изможденные лица заключенных... сморщенное лицо старушки... пожар... жерло пушки, выстрел прямо в лицо! Вадим закричал и подпрыгнул.
Было солнечное утро погожего дня. Из распахнутого настежь окошка на противоположной стороне улицы искаженным голосом транзистороного радиоприемника страдал модный нынче певец: "Ночь, какая ночь у нас была..." Проехал сверкающий автомобиль с затенеными стеклами, разбрызгав отстоявшуюся за ночь лужу. Сидя в развалившемся картонном ящике, Вадим тяжело дышал, растерянно вытирая вспотевший лоб, и недоуменно озирался по сторонам. - Это ж надо, приснится такому! - чертыхнулся он. - Просто какое-то наваждение... тьфу! Он расслабленно откинулся назад, переводя дыхание, и блаженно улыбнулся. Сердце постепенно усмиряло свой бешеный бег. Прикрыв глаза, Вадим облегченно вздохнул и попытался задержать последние мгновения ускользающей нереальности. - Только посмотри на него: здоровенный бык, а валяется на помойке, как казанская сирота - ни стыда, ни совести! Под инвалида косит - вон даже костыли где-то раздобыл... тунеядец! - неожиданно раздался рядом сердитый мужской голос. Вадим изумленно открыл глаза и увидел двоих проходящих мимо его "квартиры" мужчин уже явно в годах. Они глядели явно на него с неприкрытой неприязнью. - Да на таком пахать можно! И куда только милиция смотрит?! - поддержал своего спутника второй прохожий. - Сам знаешь куда! - зло усмехнулся первый. - Нынче ведь у нас демократия! Хочешь - работай, хочешь - попрошайничай. - Да-а... дожились... Прохожие свернули за ближний угол, их негодующие голоса постепенно стихли вдали. Придя в себя от слов, явно направленных в его адрес, Вадим с обидой запоздало крикнул им вдогонку: - Эй, разуй глаза, старая калоша! На одной ноге много не напашешь! Однако его уже никто не услышал, только пара дурных голубей, что кормились возле мусорных баков, шарахнулась на мостовую и оттуда испуганно косилась на него глупыми перламутровыми бусинами глаз. Вот козлы, - раздраженно проворчал Вадим, нашаривая костыли. - Им лишь бы только языки почесать... Солнечные зайчики в окнах дома напротив уже не казались такими золотистыми и веселыми. От мусорных баков несло дохлятиной и прочими "ароматами", от которых с души воротило. День был основательно испорчен с самого раннего утра. Вадим прислонил костыли к стене, уцепился руками за край открытого мусорного бака и, заранее внутренне приготовившись к собственной неуклюжести, подтянулся, пытаясь подняться. Совершенно неожиданно это удалось ему очень легко. Он даже растерялся и на мгновение замер в неподвижности, ожидая, что вот сейчас нога подвернется, и он грохнется на асфальт, как это уже раньше с ним неоднократно бывало. Но на этот раз этого не произошло... Очень медленно Вадим наклонил голову, с недоуменным испугом глядя на собственные ноги. Их было две! На том месте, где ниже правого колена уже привычно болталась подвернутая штанина, теперь была целая и, судя по всему, здоровая нога. Зажмурив глаза и старательно тряхнув головой, Вадим снова посмотрел вниз - нога не исчезла. Осторожно отставив костыли в сторону, он наклонился, недоверчиво ощупал ее и растерянно пробормотал: - Как же так? Откуда она... взялась?.. Может, я еще сплю или... или у меня уже "белочка" началась? Вадим усиленно потер лоб, затем нервно, даже с каким-то остервенением принялся чесать обеими руками обросший колючей щетиной подбородок. Весь его вид выражал крайнюю растерянность, словно он увидел нечто такое, что не поддавалось никакому объяснению. Да, собственно говоря, так оно и было. Медленно и неуверенно протянув руку, Вадим сильно ущипнул собственную ногу и тут же с громким стоном присел от острой пронизывающей боли. - Ох, ты! Мать его так! Больно же... - сдавленно воскликнул он, торопливо растирая ногу. Вадим растерянно, словно в каком-то туманном мареве, поднял полубезумный взгляд и посмотрел по сторонам. Неожиданно на противоположной стороне улицы он заметил стройную светловолосую девушку в коротком цветастом сарафане, которая с настороженным изумлением наблюдала за ним. Увидев, что ее заметили, девушка вздрогнула, повернулась и торопливо направилась к перекрестку. - Погоди-ка... погоди-ка! - пробормотал Вадим, припоминая. - Ведь это же та, вчерашняя... Тем временем девушка свернула за угол. Вадим неуверенно попробовал сделать несколько шагов, словно еще не веря до конца самому себе, а затем бросился вдогонку. Перебежав улицу, он свернул за угол и на мгновение замер, выискивая взглядом незнакомку. Впереди мелькнул ее сарафан. - Эй, постой! - окликнул Вадим. Девушка испуганно оглянулась и побежала вперед. - До погоди! Ну куда же ты? Все происходило, как в каком-то угарном сне. Вадим бежал за незнакомкой по переулку, наслаждаясь давно уже забытым ощущением свободного бега. Он даже не мог сказать, зачем, собственно говоря, пытается догнать совершенно незнакомую девушку, просто был почему-то уверен, что это ему нужно и очень важно. Цветастый сарафан мелькнул и скрылся в подворотне старого пустынного дворика. Вадим нырнул следом за ним, пробежал сумрачным тоннелем под сводчатой аркой и остановился посреди дворика, вымощенного битым красным кирпичом. У противоположной тупиковой стены стояла девушка, испуганно прижимая к груди руки, в которых был зажат какой-то сверток. Она настороженно наблюдала за Вадимом. " Словно пойманная в силок пичуга," - невольно подумал он. - Не бойся... - мягко и медленно произнес Вадим, стараясь еще больше не испугать незнакомку. - Я и не боюсь вовсе, - торопливо ответила та, хотя в ее дрожащем голосе чувствовалось явное напряжение. Вадим неожиданно улыбнулся и сказал: - А я тебя помню - ты вчера вечером обратила на меня внимание, когда проходила мимо со своим другом... Девушка молча и как-то неуверенно пожала плечами, продолжая настороженно наблюдать за ним. Вадим неспеша подошел к ней ближе и виновато улыбнулся. - Почему ты следила за мной? Щеки девушки неожиданно покрылись румянцем, она опустила глаза и начала объяснять сбивчиво, слегка запинаясь оттого, что торопилась. Чувствовалось, что ей немного неловко. - Я... Вчера ты был там... мне показалось, без ноги... стало жалко тебя, и я... пришла сегодня, чтобы... Я думала... Вот... С этими словами девушка неожиданно протянула сверток, который сжимала в руках. В глубине ее зеленоватых слегка настороженных глаз было что-то такое, что заставило сердце Вадима на какое-то короткое мгновение замереть, а затем с новой силой забиться еще более учащенно. Он машинально протянул руку, взял сверток и неуверенно развернул его. Внутри лежали еще теплые румяные домашние пирожки. - Почему же ты убегала от меня? - спросил Вадим, с восхищением разглядывая смущающуюся девушку. В этот момент он совершенно не думал о том, какой у него вид. Хотя и понимал краем сознания, что все происходящее с ним сейчас - лишь краткое и неправдоподобное мимолетное мгновение, как росчерк огнистого следа, оставленного метеоритом на ночном небосводе. Через несколько минут все снова станет на свои места: эта симпатичная девушка уйдет и вскоре забудет о нем, как о кошмарном сне, а он сам... что ж, он просто никому не нужный бомж-калека... Хотя... Стоп! Но ведь нога-то на месте... Вадим растерянно глянул вниз и снова перевел взгляд на девушку. - Я же вчера очень хорошо видела, что у тебя не было ноги, - бойко начала она, но потом смутилась, покраснела и беспомощно опустила глаза. - А сегодня... есть... Но ведь не могла же я так сильно ошибиться... И когда сегодня увидела... ну... словом, я все-таки испугалась... Вадим некоторое время задумчиво смотрел на нее, словно колеблясь, а затем, повинуясь какому-то внезапному безотчетному порыву, начал сперва медленно, а затем все быстрее рассказывать. Слова давались ему с большим трудом, он словно бы выдавливал их из себя через силу. - Честно говоря, я и сам ничего толком не пойму... Даже голова кругом идет. Может быть, это какой-то чудной сон, но ведь он не может быть таким реалистичным - я даже щипал себя, чтобы почувствовать боль... Когда я обнаружил... н-ногу, то сперва решил, что это бред, галлюцинация... Но теперь... я не знаю, откуда... Ведь не было же... Девушка с готовностью торопливо кивнула головой, следя за Вадимом широко распахнутыми изумленными глазами, в которых причудливо смешались неуверенность и ожидание чуда. Вадим рассеянно взял один пирожок и начал его жевать, продолжая свой сбивчивый рассказ: - Я смутно припоминаю, что вчера днем ко мне приставал в парке один весьма странный тип. Он мне сразу не понравился - такой назойливый и прилипчивый, как муха... Он неожиданно замер, обрадованно хлопнул себя по лбу и торопливо полез в карман пиджака. - Погоди-погоди... сейчас я тебе покажу одну штуковину... где-то здесь должна быть... - Что? - Да эти странные часы... сейчас... - Какие часы? - непонимающе спросила девушка. - Сейчас объясню... Наконец Вадим нашарил где-то в глубинах бездонного кармана свой неожиданный вчерашний "трофей" и с торжествующим видом поднял его на ладони, демонстрируя со всех сторон, словно некий музейный экспонат. - Вот! Девушка внимательно оглядела предмет, внешне напоминающий обычные карманные часы, каких много, и перевела на собеседника непонимающий взгляд. - Часы как часы... Ну и что в них особенного? - В том-то и дело, что это вовсе никакие не часы, - возбужденно произнес Вадим, размахивая трофеем, - А какая-то... гм-м... совершенно непонятная загадочная штуковина, которая осуществляет перемещение то ли в пространстве, то ли во времени, а может, и то и другое одновременно... Я и сам пока еще толком не знаю... Девушка неожиданно добродушно улыбнулась и открыто посмотрела прямо в глаза Вадиму. - Ну ты и врать гаразд - прямо артист! - неожиданно весело объявила он. - Как тебя зовут-то, ”пришелец”? - Вадим... - растерянно ответил он. - А почему врать-то?! Я ведь правду говорю! Вот, смотри сама... Вадим торопливо нажал на кнопку ”часов”. Со звонким щелчком откинулась блестящая крышка и раздалась приятная старинная мелодия, исполненная, казалось, на хрустальных колокольчиках. В этот момент на циферблат упал золотистый лучик, пробившегося в дворик утреннего солнца, и вспыхнул теплой искоркой. Девушка звонко рассмеялась, глядя на Вадима с явным интересом и даже невольным восхищением. Вадим же, не замечая ее взгляда, с недоумением тупо рассматривал ”часы”. При этом у него был весьма озадаченный вид. Наконец он неловко пожал плечами и разочарованно вздохнул: - Ничего не понимаю... - Да что тут непонятного?! Ты и в самом деле великолепный артист! Честно признаться, я чуть было не поверила... - призналась девушка и представилась: - Меня Галей зовут! - Но ты же сама вчера видела собственными глазами! Ведь не было же ноги! Не было?! - продолжал упорствовать Вадим. - Я ведь могла и ошибиться в темноте... Ну в самом деле, то, про что ты мне сейчас рассказываешь, похоже на какую-то мистическую фантастику, спроси любого! Вадим нервно взъерошил волосы на затылке, а затем решительно рубанул воздух рукой и воскликнул: - Ладно, не веришь мне - и не надо! В военкомате уж во всяком случае точно подтвердят, что я... был комиссован... по инвалидности!
Сидя на истертой и изрезанной всевозможными надписями скамеечке в тени старой раскидистой акации, Галя терпеливо дожидалась Вадима, который вот уже более получаса пропадал где-то в недрах тяжеловесного серого здания. Справа и слева от массивных дверей с огромными ручками располагались внушительные строгие таблички с надписями "Военнный Комиссариат Центрального района". Любому понятно было, что за этими дверями не терпят суеты. Галя в очередной раз посмотрела на циферблат маленьких наручных часиков и перевела взгляд на двери военкомата, через которые с озабоченным видом входили и выходили серьезные люди в военной форме. Были среди них и гражданские, но в основном, судя по выправке, они тоже относились к служащим военкомата. Закусив губку, Галя нетерпеливо забарабанила пальчиками по скамейке. Двое молодых парней, проходивших мимо, слегка замедлили шаг, с интересом разглядывая девушку. Один из них даже хотел было приблизиться к ней, но второй что-то негромко произнес, кивнув в сторону военкомата, и оба удалились, разразившись смехом. Галя нахмурилась. Наконец, тяжело распахнувшись в очередной раз, массивные двери выпустили на свободу Вадима. Вид у него был совершенно ошарашенный, даже подавленный. Стоя на ступеньке перед входом, он переминался с ноги на ногу и растерянно вертел в руках военный билет. - Что случилось? - озабоченно спросила Галя, подбегая и заглядывая ему в глаза. - У тебя какие-то неприятности? Вадим непонимающе посмотрел на нее, словно впервые увидев, и снова тупо уставился в раскрытую книжечку военного билета. Девушка взяла его за руку и осторожно потормошила. - Вадим, что стобой?! Ты меня слышишь? Да очнись же! На тебя уже люди смотрят! Идем отсюда, прошу тебя... Проходящие мимо люди с любопытством оглядывались на них. Какая-то сердобольная старушка даже приостановилась и, поджав сухонькие губы, участливо поинтересовалась: - Что, небось, жениха в армию забирают? Галя смущенно покраснела и торопливо кивнула головой, только чтобы не вступать в разговор. Не объяснять же совершенно незнакомым людям всю нелепость ситуации, в которой она очутилась. Словно малого ребенка, Галя повела Вадима за руку к дальней скамейке, туда, где можно было укрыться подальше от любопытствующих взглядов. - А ты не волнуйся, милая, не волнуйся... не рви седечко понапрасну, - неслись вслед наставления словоохотливой старушенции. - Раньше вона при царях-то по двадцать пять лет служили, и то ничего... главное, чтобы детишки были здоровы... Она еще что-то говорила, поучала, но Галя уже не слушала ее. Да и самой старушке, судя по всему, это было не очень важно, просто она нашла тему для разговора - типичная дворовая болтушка. Едва ли не силком усадив Вадима на скамейку, Галя принялась его осторожно расспрашивать: - Что тебе сказали в военкомате? - Чтобы я не морочил им голову всякой ерундой... Мне, как оказалось, совсем не положено никаких льгот... и вообще... - Но почему? - Потому что по всем документам я абсолютно здоров, как бык, и никогда не был ранен... Мало того, я даже никогда не учавствовал ни в одних боевых действиях, тем боле за рубежами страны! - Может быть, и в самом деле тебе все это просто привиделось? Ну... какое-то наваждение нашло... временное... - осторожно предположила Галя. - Что привиделось? Что?! Вся моя прошедшая жизнь привиделась?! Все последние десять лет жизни без ноги?! Может быть, и тебя сейчас здесь нет, а я, как лунатик, беседую сам с собой?! На щеках Вадима неровными пятнами проступила пугающая бледность, скулы обострились. Совсем не замечая того, что почти кричит на всю улицу, он с ненавистью смотрел на военный билет, словно держал в руках ядовитую гремучую змею. - Что же такое со мной происходит на самом деле? Почему все вокруг, словно сговорились, просто издеваются - даже документы подделали?! Вот, смотри сама! Ну, что это? Что, я спрашиваю?! Вадим ткнул ей в руки раскрытый военный билет. В графе о прохождении службы ровным каллиграфическим почерком какого-то канцеляриста было аккуратно выведено: "Уволен в запас по окончании срока службы". Более никаких записей в билете не было. Галя перелистала все странички, пытаясь хоть на какой-нибудь из них обнаружить записи, прямо или косвенно подтверждающие рассказ Вадима, однако это не дало результатов. Она закрыла бесполезную книжечку и беспомощно снизу вверх заглянула Вадиму в лицо. Вопреки здравому смыслу и военному билету она верила ему, хотя и не могла объяснить, почему. Просто верила. - Послушай, Вадик, тебе необходимо успокоиться, - тихо попросила она. - Давай пойдем куда-нибудь - посидим, подумаем, поговорим... - О чем? - голос Вадима стал глухим и каким-то надтреснутым. - О чем ты хочешь говорить с таким идиотом, как я? Может быть, я вообще опасный маньяк или сумасшедший, который ничего не помнит и не соображает?!! Может, я убийца или... Вадим схватился руками за голову и закрыл глаза. Но даже за закрытыми веками было видно, как беспокойно они мечутся. Внезапно он опустил голову на скрещенные руки и застонал, зарычал, словно раненный насмерть зверь. Девушка протянула руку и осторожно провела ладонью по жестковатым волосам. Она хотела пожалеть Вадима, успокоить, но результат получился прямо противоположным. От легкого прикосновения руки он взвился вверх, словно подброшенный пружиной, и отступил на шаг. - Чего тебе надобно от меня?! Что я тебе - музейный экспонат какой или уродец?! Бомж я... понятно тебе?! Бомж, алкаш, грязь-мразь и прочая дрянь! Ясно?! - Ну, зачем ты так?.. Губы Гали задрожали, на ресницах блеснули хрусталинки слез, казалось, еще мгновение - и она заплачет. И вот тут Вадим испугался. Он испугался по-настоящему... "Что же это я делаю, идиот безмозглый?! - пробилась мысль сквозь вихрь безумия, пожирающий беспомощное сознание. - Господи, какая девушка! А я... я ей чушь всякую несу: было - не было... Да какая разница! Плевать! Жив-здоров, руки, ноги на месте - радуйся, а все остальное по боку!" Вадим неожиданно спокойным голосом произнес: - Галя, извини меня... просто... я немного запутался в этой жизни... Он снова присел на скамейку, протянул руку и, обняв девушку, осторожно прижал ее к себе. Она не сопротивлялась, а только едва слышно всхлипнула, уткнувшись носиком в его шею. Вадим почувствовал на коже теплую каплю, которая поползла вниз. - Не плачь, все будет хорошо... - глупо прошептал он, ощущая, что в этот момент вся его жизнь стремительно изменяется, что изменяется все вокруг, а скорее всего изменяется он сам, глядя на окружающее совершенно новым взглядом. Галя всхлипнула еще раз, по-детски вытерла кулачком мокрые глаза и робко улыбнулась. - Правда? - тихо спросила она. - Ты действительно так думаешь? - Еще бы! - бодро воскликнул он, уже сам веря в это. - Жизнь начинается снова и с чистой страницы, а это значит, что все в наших руках! Я полон сил и готов на любые подвиги! Галя окинула его критическим взглядом и лукаво усмехнулась. - Ну тогда, герой, сейчас первым делом отправимся ко мне... Вадим от неожиданности тупо уставился на девушку. - Ну и что ты так на меня смотришь? - рассмеялась она. - В таком виде тебя на свершение подвигов отпускать нельзя, сначала необходимо привести в порядок - помыть, постричь... Ясно? Вадим только молча мотнул головой, во все глаза изумленно глядя на эту удивительную девушку, которая, совершенно не зная его, поверила и протянула ему руку помощи... - Ну, что же ты сидишь? - спросила она и протянула руку. - Пошли... Они шли по аллее, пробитой солнечными лучами, словно по длинному замковому коридору с хрустальными колоннами, туда, где шумел город, где сновали автомобили и тысячи людей спешили по своим делам. Они шли к свету новой жизни.
Дата: Понедельник, 22.02.2016, 20:58 | Сообщение # 34
Мичман
Сейчас: На суше
Это зависит от нас. Провал. Часть 2
В повседневных хлопотах и трудах незаметно пролетел целый год. И вновь пришло жаркое лето. Время, как известно, лечит раны, особенно если рядом есть хороший и терпеливый человек, способный понять, поддержать и помочь. Галина помогла Вадиму вернуться к нормальной жизни. Честно говоря, она так и не поверила ему, решив, что у Вадима, очевидно, просто были какие-то провалы в памяти или галлюцинации. Она старалась никогда не затрагивать эту тему... После нескольких недель безуспешных поисков работы, Вадиму удалось все же устроиться грузчиком на одну из коммерческих баз, а затем и снять небольшую квартиру. Все свое свободное время он проводил с Галей, если она не была занята в институте. Девушка очень нравилась ему. В ней было что-то такое, что разительно отличало ее от сверстниц - наверное, дружелюбие, веселый общительный характер и одновременно с этим хрупкая нежность и сердечная доброта. Вадим и сам не смог бы совершенно точно сказать, что именно нравилось ему в девушке, но чувствовал, что уже не может без нее жить. Собственно говоря, и Галя явно симпатизировала ему. По молчаливому обоюдному согласию они не говорили о любви, хотя оба понимали, что сердца их уже связаны незримой нитью искренних чувств. Им было хорошо вместе. Постепенно Вадим и сам начал верить в то, что вся его прошедшая жизнь просто-напросто приснилась ему. Все отошло куда-то за грань зыбкой вуали, словно подернулось туманом забытья, хотя временами всплывало в сознании и мучило, не давало покоя... Но однажды теплым вечером, возвращаясь с работы... Беззаботно насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, Вадим шагал по центральной аллее проспекта, засунув руки в карманы брюк. Скрытые густым зеленым забором аккуратно стриженых кустов, по бокам шуршали колесами проезжающие автомобили. Это было то самое благодатное время, когда зной уходящего дня уже уступал место вечерней прохладе, возвращая бодрость и наполняя душу чарующей мелодией сумерек. Настроение было отличное. Через два часа он должен был встретить Галю возле института, а затем они собирались вместе пойти к морю и посидеть в уютном кафе на берегу, любуясь золотисто-желтоватым отблеском полной луны на темной глади залива. Мимо него, восторженно щебеча, словно шустрые пичуги, пробежала стайка совсем еще молоденьких девчушек. Они спешили в сторону Центрального городского парка - сегодня там должен был выступать очередной слащавый певец, новомодный кумир юных девичьих сердец. Вадим снисходительно усмехнулся, провожая их взглядом, посмотрел на часы - время еще было, и свернул налево, намереваясь заскочить в угловой магазин за сигаретами. В этот самый момент острая иголочка болезненно кольнула под коленной чашечкой правой ноги. - Чудесный вечер сегодня! Не правда ли, молодой человек? Знакомый мягкий баритон прозвучал рядом совершенно неожиданно. Вадим вздрогнул и остановился как вкопанный, словно налетев на каменную стену. Он почувствовал на спине прикосновение неприятных холодных пальцев, которые вкрадчиво пробежались вдоль позвоночника. Медленно, боясь признаться в этом даже самому себе, Вадим поднял взгляд, еще надеясь, что это ему всего лишь померещилось. Этот голос он не мог спутать с каким-либо другим или забыть, хоть и хотел этого. Нет, не померещилось. Прямо перед ним, приятно улыбаясь, стоял тот самый вежливый Незнакомец, после неожиданного свидания с которым жизнь Вадима очень круто изменилась, так круто, что он себе и представить не мог. Сердце екнуло и забилось быстрее. - Вы?!! Вадим едва не задохнулся от изумления. Он даже недоверчиво, словно во сне, протянул руку вперед, бессознательно собирась прикоснуться к загадочному человеку. "Человек ли он?" - неожиданно мелькнула совершенно нелепая, даже безумная мысль. - А что, если это..." Он резко отдернул руку, словно от огня. - Естественно я! А кто ж еще? Незнакомец улыбнулся еще шире, демонстрируя идеально ровные белоснежные зубы, как у голливудской кинозвезды на рекламе зубной пасты. На нем был все тот же серый респектабельный костюм без единой мятой складки, все та же идеальная прическа. Он совсем не изменился. Казалось, что после той первой и, как надеялся Вадим, последней встречи прошел, не целый год, а всего лишь несколько минут. Вадим с пробуждающейся надеждой осторожно приблизился к нему, еще не веря собственным глазам. - Значит, все это... правда?! Все то, что произошло тогда со мной, было на самом деле?! - Что вы имеете в виду? - недоуменно взметнул брови собеседник. - Ну-у... перемещение в пространстве или во времени, регенерация... или как это там называется... Я ведь кое-что еще помню, правда, уже не очень четко, но все же... - Ах, вот вы о чем?! - Незнакомец облегченно вздохнул и как-то совершенно легкомысленно взмахнул рукой. - Поверьте мне, все это не имеет особого значения... Что такое реальность и вымысел - всего лишь две противоположных стороны одной и той же медали, и заметьте - между ними весьма тонкая прослойка... Ну да ладно, когда-нибудь вы, я имею в виду землян, поймете это... Вадим изумленно отступил на шаг и, заикаясь от внезапно охватившего его волнения, переспросил: - Ч-что в-вы хотите этим с-с-сказать? Его голос как-то сразу сел. Неуверенно оглянувшись по сторонам, Вадим уточнил хриплым шепотом: - Вы что - инопланетянин?!! Незнакомец снисходительно усмехнулся, пожимая плечами. - Ну, какая, в самом деле, разница, молодой человек? Допустим, в некотором роде, можно так сказать, что да, хотя все это довольно-таки условно, впрочем, как и многое другое вокруг. Вообще-то я... э-э... - овеществленная направленная голограмма, порожденная вашим же собственным воображением. - То есть... получается, что я разговариваю сам с собой? - Ну-у... не совсем... Хотя отчасти так оно и есть... Просто вы видите меня таким, каким вам удобно меня видеть. Если бы я показался в своем истинном обличье, то боюсь, наша беседа могла бы не получиться... так сказать, не состояться по причине некоторых расхождений во взглядах на возможность коммуникабельности... да вобщем - не важно! Вадиму показалось, что его сердце куда-то исчезло, а на том месте, где оно еще секунду назад радостно и самодовольно трепыхалось, остался невесть откуда взявшийся холодный мертвый камень. Почему-то ему стало ужасно тоскливо и одиноко. - Вы кто - Дьявол?! - обреченно спросил он. Незнакомец снова снисходительно усмехнулся. - А вам, молодой человек, что, обязательно нужны какие-то совершенно определенные ярлыки? Вы без них никак не можете обойтись? - Хотелось бы знать... - сам не понимая отчего, неожиданно заупрямился Вадим. - Что, например? Есть ли жизнь на далеком Марсе или на загадочной Венере? А может, еще дальше - где-нибудь в созвездии Скорпиона или Харциана, хотя последнее вам явно еще не известно? Но что вам до того?! Вы бессознательно, но упорно, я бы даже сказал - нахально стремитесь туда, куда еще не можете дотянуться, даже не пытаясь осмыслить то, что происходит совсем рядом с вами! Загадочный собеседник смотрел на Вадима с какой-то едва уловимой насмешкой превосходства, или это только казалось ему, точно сказать не представлялось возможным.
Дата: Понедельник, 22.02.2016, 20:59 | Сообщение # 35
Мичман
Сейчас: На суше
Это зависит от нас. Провал. Часть 3
- Что это вы имеете ввиду? - насторожился Вадим. Краем глаза он заметил двух проходящих мимо парней. Они как-то странно оглянулись на него, при этом, явно не замечая Незнакомца, словно того и вовсе не было. Очевидно, прохожим показалось, что он пьян и разговаривает сам с собой. Тем временем Незнакомец приглашающе взмахнул рукой в направлении стоящей неподалеку скамейки. - Давайте присядем на минуточку, так будет несколько удобнее беседовать... Вадим покорно поплелся следом за ним и осторожно опустился на самый краешек сиденья, словно опасаясь, что оно раскалено. Он с растерянностью следил за собеседником, который, как ни в чем не бывало продолжал свою странную и пока еще малопонятную речь. - Послушайте, Вадим, а вы никогда не задавали себе такой совершенно простой и сам собой напрашивающийся вопрос: откуда в вашей мифологии взялись всевозможные лешие, драконы, привидения и многие другие, как у вас считают, сказочные существа? Почему у разных народов их описания, хоть и отличаются в некоторых деталях, но в основном очень схожи между собой?! Ну, откуда они взялись? - Откуда, откуда... из сказок, естественно... - А если допустить, что все они на самом деле реальны? Что, если они существовали, да и сейчас существуют где-то совсем рядом с вами? Как вам нравится такая версия? Вадим позволил себе чуть снисходительно усмехнуться. - Где же они в таком случае так удачно прячутся до сих пор? Что-то я их ни разу не встречал... Но этот, казалось бы, совершенно неоспоримый и несокрушимый довод был разбит весьма легко и просто: - А часто ли вы встречаете своих ближайших соседей по дому? Вы всех их знаете, хотя бы в лицо? Или, может быть, согласно вашей логике, если вы их не встречаете, то они тоже не существуют? - Но это же совсем другое дело! - живо попытался возразить Вадим. - Что тут непонятного?! Просто каждый из них занят своими повседневными делами, заботами... К тому же все они живут в отдельных автономных квартирах. Но все равно... Незнакомец нетерпеливо взмахнул рукой, перебивая: - Нет, совершенно не все равно. Представьте себе, что существующая реальность - это тоже некий огромный дом с бесчисленным множеством квартир на разных этажах, в которых обитают неизвестные вам соседи, как вы сами только что сказали, занятые своими повседневными проблемами. Вам никогда не приходило такое в голову? Вадим даже растерялся. - Э-э... ну я... Погодите! К чему весь наш разговор? - Дело в том, что даже совершенно незнакомые соседи, которых вы никогда и в лицо не видели, обязательно подымут тревогу, если в вашей квартире вспыхнет пожар, потому что он, этот самый пожар представляет угрозу для всего дома! - Ну, допустим, я поверю вам... Вадим сильно мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть назойливое наваждение, и невнятно пробормотал, обращаясь скорее даже к самому себе, чем к своему собеседнику: - Нет, это просто какая-то чушь... нелепость... Он резко обернулся к собеседнику. - И при чем здесь пожар?! Добродушная физиономия Незнакомца внезапно приобрела жесткое выражение. Ответ прозвучал резко, как выстрел. - У вас в квартире пожар!!! Вадим непонимающе вытаращился на него. - Вы, я имею в виду люди, черезвычайно жестоки и агрессивны! - продолжал безжалостно Незнакомец. - Вы совершенно бездумно губите самих себя и свой мир! А ведь это может очень негативно повлиять на сопредельные миры... Он сокрушенно вздохнул и умолк, будто погрузившись в невеселые размышления. Кажется впервые за время знакомства со своим загадочным собеседником, Вадим увидел на его обычно добродушном лице выражение неподдельной печали. - Постойте, это же просто какое-то нелепое, ошибочное заблуждение! Мы же цивилизованные люди, в конце концов, а не какие-нибудь полудикие варвары... - загорячился Вадим, пытаясь убедить Незнакомца. - Ну, в самом деле, вы просто ошибаетесь! Незнакомец озабоченно нахмурился. Внимательно глядя в глаза собеседнику, он произнес жестко и отрывисто: - Да, вы так считаете?! Почему же тогда вы - цивилизованные люди до сих пор продолжаете убивать своих братьев по крови, не говоря уже о многочисленных братьях меньших, как вы высокомерно называете других обитателей этой планеты?! Вадим растерянно развел руками. - Вы не правы, это не совсем так... - Не так, говорите? А кровопролитные войны - это что, по-вашему - детские забавы?! Чем вы можете объяснить такое неразумное и жестокое отношение к себе подобным?! Незнакомец внимательно наблюдал за парнем, который, смущенно опустив голову и шумно вздыхая, начал неловко оправдываться. - Я... ну... честно говоря, не знаю, может быть... мы еще не совсем выросли из своей колыбели... Наверное, мы, как малые неразумные дети, порой еще неосознанно жестоки... Незнакомец задумчиво покачал головой, словно категорически отрицая слова Вадима. Его голос был твердым и непреклонным. - Смертоубийство - это вовсе не детские невинные шалости! Вы только подумайте о тех многочисленных беспощадно оборванных жизнях, которые могли бы дать новые всходы, Быть может, целые новые поколения... Возможно, среди них были бы те, кто продвинул бы человечество далеко вперед по пути цивилизации! Кто в праве решать их судьбы, лишать их права на существование?! Вы живете двойной моралью, пытаясь обмануть самих себя... декларируете ценность жизни, цитируете заповедь "не убий" и в то же самое время бездумно и безжалостно губите сами себя, уничтожаете ваше собственное дерево жизни! Вы же уничтожаете свое будущее!! Наступила короткая тяжелая пауза. Вадим собрался, было что-то ответить, как-то убедительно оправдаться. Он лихорадочно искал какие-то веские доводы, но... так и не нашел... Вадим только крепко сцепил пальцы рук, так, что костяшки побелели, и уткнулся взглядом в землю. Да и что можно было возразить?.. Как не крути, а его собеседник был кругом прав. Жесткое выражение лица Незнакомца постепенно смягчилось, он посмотрел на Вадима теперь уже с сочуствием и, словно пытаясь успокоить, тихо сказал: - Впрочем, может быть, еще не все потеряно... - Люди не так уж плохи, как вы думаете! Голос Вадима предательски дрогнул от обиды за все человечество. - А я этого и не говорил, - мягко возразил Незнакомец. - Я всего лишь констатировал факт вашей, как бы это сказать... гм-м... неосознанной агрессивности. Но, пока еще не совсем поздно, можно все-таки попытаться исправить положение... С надеждой глядя на собеседника, Вадим произнес: - Если бы только мы могли от этого избавиться... я имею ввиду агрессивность... Если бы кто-нибудь помог нам... Незнакомец устало покачал головой. - В этом вам не сможет помочь никто, если только вы сами не поможете себе... Ваше будущее находится в ваших собственных руках - вы его хозяева... Простите, за высокопарные слова... Но я, собственно говоря, здесь несколько по другому поводу... Дело в том, что у вас появились враги... - У меня?! Вадим насторожился. - Не у вас лично, а у людей, населяющих этот мир... Видите ли, Вадим, вы, я имею ввиду человечество, своей бездумной ”кипучей жизнедеятельностью” и необузданной агрессивностью привлекли к себе внимание... скажем так: некоторых темных сил или сил зла - это уж как вам будет угодно... Вы же, надеюсь, понимаете, что все в мире распределено по чашам весов. Если где-то существует добро, значит, существует и его диаметральная противоположность, то есть - зло, которое не дремлет! Это истина, не требующаяя доказательств - так было, так есть и так будет всегда, пока будет хоть что-то... Откинувшись на спинку скамейки, Вадим снова изумленно уставился на собеседника. - Тьфу ты... прямо-таки какая-то мистика! Вы хотите сказать, что здесь замешана черная магия, колдовство? Незнакомец сокрушенно покачал головой и слегка пожал плечами. - Ну почему вы, люди всегда стараетесь все то, что вам не понятно, втиснуть в условные рамки вами же самими придуманных определений? Если уж вам так удобней, то пусть будет так... Но на самом-то деле все гораздо сложнее и запутаннее... - Я ничего не могу понять... Вадим чувствовал, что голова от всей этой чертовщины идет кругом, и он и в самом деле уже ничего не может сообразить. Слишком много невероятного услышал он за несколько последних минут. - И не пытайтесь понапрасну - на это у вас уйдет слишком много времени, да и знаний, честно говоря, пока что не хватит... Просто внимательно выслушайте меня и попытайтесь поверить... - Хорошо... я постараюсь... Незнакомец вздохнул, словно собираясь с мыслями, а затем начал объяснять, старательно подбирая слова: - Зло - это не что-то совершенно отвлеченное, абстрактное, оно реально существует на самом деле, хотя его форма пока еще недоступна вашему пониманию. У него очень много, скажем так, прислужников, которые являются орудиями зла. Однако его сила в большей мере зависит не от них, а от... ментального поля, окружающего тот или иной мир. Если это поле насыщено агрессией и жестокостью, то силы тьмы подбрасывают в этот мир семя зла... можно его назвать, допустим, излучателем агрессии... Вадим озадаченно глянул на Незнакомца, усиленно пытаясь вникнуть в смысл сказанного. - Это еще что такое? Что за излучатель? - Излучатель начинает действовать незаметно, постепенно, исподволь усиливая внутреннюю агрессию, вызывая беспричинную раздражительность, доводя людей до яростного самоубийственного безумия. И, когда они, подобно взбесившимся зверям, начинают уничтожать друг друга, зло торжествует и крепнет... Внимательно слушая собеседника, Вадим смотрел в землю, все больше и больше мрачнея лицом. - Очевидно, где-то в нашем мире спрятан такой... излучатель агрессивности? - наконец предположил он. - Нужно всего лишь найти его и уничтожить, вот и все... Где он находится? Незнакомец медленно отрицательно покачал головой. - К сожалению, все не так просто, как может вам показаться... Излучатель постепенно, незаметно набирает мощь, черпая ее из ярости и жестокости людей... Пока нам не известно, где он находится... Но вы... ведь вы еще так молоды и чувственны, вы сможете его найти! - Но почему для этого выбрали именно меня? Неужели нет более достойных, более умных? Почему я? - А почему бы и нет? - вопросом на вопрос возразил Незнакомец. - К тому же вы прошли через опаляющее душу горнило войны и видели лицо смерти. Вам удалось заглянуть за кромку бытия. Поэтому у вас должно быть более обостренное, чем у других людей, чутье на присутствие зла... или... может быть, вы боитесь ответственности? В это время откуда-то сверху мягко опустился световой столб, в котором, подобно сказочным золотистым светлячкам, весело кружились мерцающие искры. - Ох, заболтался я тут с вами, - спохватился Незнакомец, - Мне-то уже давно пора... мое время вышло... А вы, Вадим, хорошенько подумайте о том, что я вам сказал... А теперь - прощайте! Он легко поднялся со скамьи, сделал шаг внутрь светового столба и начал быстро растворяться в воздухе. В течение какой-то минуты Незнакомец истаял тонкой струйкой белесого дыма. - Эй! Как же так?! Постойте! Куда же вы?.. - с запоздалым отчаянием окликнул его Вадим. Но в ответ услышал только отдаленное завывание милицейской сирены. Световой столб резко померк и исчез, словно выключился прожектор, оставив перд глазами лишь расплывчатый фиолетовый контур. Вадим сокрушенно вздохнул и поднялся со скамейки. - Ну вот, снова загадки... везет же мне на это дело! - пробормотал он. - Может посоветоваться с кем... рассказать... Неожиданно сверху, словно бы над самой головой, раздался вкрадчивый голос Незнакомца: - Я бы не советовал... все равно ведь не поверят... Вадим резко вздрогнул, словно от электрического разряда, и задрал голову вверх, всматриваясь в темные верхушки деревьев. Но кроме небосвода с первыми звездами, проглядывающими сквозь разрывы в кронах, ничего не увидел. - Чертовщина какая-то... Задумчиво опустив голову, он медленно побрел по аллее. Лучезарное настроение, царившее в его душе до этой неожиданной встречи, куда-то улетучилось, уступив место необъяснимо-тревожному предощущению. Вадим и сам не мог понять, чего именно, но слова Незнакомца-пришельца, или кем он там был на самом деле, бередили душу. И слегка ныла правая нога, та самая, с которой все и началось год назад...
Дата: Понедельник, 22.02.2016, 21:01 | Сообщение # 36
Мичман
Сейчас: На суше
Это зависит от нас. Наваждение. Часть 1
Лето неуклонно близилось к своему естественному завершению. Хотя последние дни августа еще дышали остатками летнего зноя, но уже проглядывало первыми желтыми листьями в кронах деревьев унылое осеннее увядание. Ночи стали более прохладными и темными – сумерки накатывали стремительно, а рассветы тянулись тягуче и занудно. Все меньше и меньше заядлых купальщиков задерживалось на пляжах после захода солнца, и все чаще наползали на небосвод угрюмые серые тучи, предупреждая о скором пришествии сезона дождей. Но все же, в основном дни еще были погожими и приносили радость. В один из таких солнечных дней Вадим с Галей прогуливались по обрывистому берегу за дальним диким пляжем, там, куда вездесущие и назойливые отдыхающие почти никогда не забирались. Девушка бережно собирала хрупкие полевые цветы в букет, из которого намеревалась позже сплести себе венок. Время уже давно перевалило за полдень, и тени начали постепенно удлиняться. Звонко рассмеявшись очередной особенно удачной шутке Вадима, Галя неожиданно резко свернула в сторону и стремительно сбежала вниз по крутому склону. Она остановилась возле пышного кустарника и, приложив ко лбу ладошку козырьком, посмотрела вверх. - Вадик! Где ты там? Догоняй! Стараясь двигаться посмешнее, чтобы развеселить подругу, Вадим трусцой сбежал вниз и попытался с разбегу обнять Галю. Но не тут-то было. Со смехом увернувшись, она резво отпрыгнула в сторону и, подбоченившись, подзадорила его: - Ишь, какой хитренький нашелся! Ты сначала сумей, поймай, а уж потом и целуй... - Ну, погоди, стрекоза-егоза! - Вадим шутливо-угрожающе сдвинул брови и, растопырив руки, словно медведь, вразвалочку направился к девушке. - Вот я тебя сейчас! Притворно взвизгнув, Галя бросилась, было наутек, но тут же остановилась, заметив, что Вадим внезапно замер и настороженно нахмурился, словно к чему-то внимательно прислушиваясь. Сразу посерьезнев, Галя подошла к нему и участливо спросила: - Что с тобой, Вадик? Что случилось? - Как-то все странно... Не могу понять - на душе почему-то вдруг стало тревожно, неуютно... Вадим решительно взмахнул рукой, словно отгоняя наваждение, и попытался беззаботно улыбнуться, но улыбка получилась какая-то неубедительная, вымученная. Он растерянно провел ладонью по лицу, как-будто стирая прилипшую паутину, и встряхнулся. - Да ладно, мало ли чего померещится от духоты... - пробормотал он, ласково беря девушку за руку. – Пойдем лучше к морю! Галя с постепенно возрастающей тревогой вглядывалась в его лицо, на котором медленно проступало какое-то доселе не виденное ею жесткое выражение. Скулы на лице Вадима резко обозначились и затвердели, а глаза как будто провалились глубоко внутрь и посверкивали нездоровым лихорадочным блеском. Они как раз обходили кустарник, когда внезапно послышались какие-то неразборчивые грубые крики вперемешку с бранью. Там, за кустами происходило что-то опасное. Галя испуганно остановилась, пытаясь удержать Вадима за руку, и тихо прошептала: - Ой! Вадик, что-то мне это совсем не нравится... Давай лучше поскорее уйдем отсюда?! Но Вадим неожиданно отпустил ее руку и с окаменевшим лицом, не произнеся ни слова, устремился вперед. Выбежав из-за кустов, он сразу увидел двух парней – худощавого и длинного, как жердь, а за ним приземистого крепыша с бритой головой, которые старательно и методично избивали третьего, со стонами корчившегося на траве. Слышны были только обрывочные матерные вскрики с придыхом: - Получай, зараза! - А-а-а... падла! - Убью, сука! Нападающие били упавшего ногами, старательно норовя зацепить лицо, которое тот пытался закрыть руками. - Эй, вы! Ану-ка, оставьте его в покое! - крикнул Вадим, судорожно сжимая кулаки. Худощавый быстро повернул к нему прыщавое лицо, искаженное гримассой какой-то садистской злобы и, хищно оскалившись, лениво процедил сквозь сжатые зубы: - А тебе-то какое дело, козел приблудный?! Тоже хочешь получить свою порцию?! В этот момент подоспела Галя. Она мертвой хваткой вцепилась в руку Вадима и потянула обратно, пытаясь увести его быстрее из этого опасного места. Увидев ее испуганные глаза, худощавый презрительно сплюнул под ноги и гаденько ухмыльнулся: - Давай, лопух, вали отсюда по-хорошему и телку свою уводи, а то, как бы невзначай не огорчился... Крепыш даже не повернулся в сторону вновь прибывших. Тяжело и со смаком хакая, он продолжал методично и самозабвенно вгонять носки своих ботинок под ребра несчастному. - Вадик, миленький, идем же отсюда, - умоляюще прошептала Галя. – Ну, я тебя прошу, пожалуйста! Однако Вадим ее уже не слышал. Его плотно стиснутые губы побелели от напряжения, на окаменевших скулах вздулись тугими канатами желваки, а глаза остекленели и сузились. Не глядя на Галю, он грубо отбросил ее руку и упрямо шагнул вперед. - Ну, мудила, учти, что ты сам напросился! – злорадно хохотнул худощавый и, быстро сунув руку в карман, мгновенно выхватил оттуда откидной нож. Тускло блеснуло узкое лезвие в занесенной руке, но в тот же момент кулак Вадима с хрустом вошел в нос долговязому. Нож отлетел далеко в сторону, а бандит кубарем покатился в траву. Его сообщник кинулся, было, к неизвестному парню, но, увидев жуткую маску его окостеневшего лица, панически отшатнулся и бросился наутек, не разбирая дороги. Только треск и качающиеся ветки кустарника указывали путь, которым он убегал. Тем временем худощавый с трудом поднялся на ноги, и с неприкрытым ужасом оглядываясь на Вадима, тоже бросился бежать, всхлипывая и подвывая. Вскоре и он скрылся вдали.
Дата: Понедельник, 22.02.2016, 21:02 | Сообщение # 37
Мичман
Сейчас: На суше
Это зависит от нас. Наваждение. Часть 2
Однако Вадим этого уже не видел. Повернувшись к пострадавшему, он с таким же остервенением, как и его предшественники, принялся пинать ногами несчастного. Его лицо при этом оставалось жестким, в глубине глаз зажегся хищный огонь, а губы были так плотно стиснуты, что даже побелели. Корчащийся на земле парень, судорожно поскуливая, пытался отползти в сторону, но тщетно. - Вадим! Опомнись! Прекрати! – пронзительно воскликнула Галя. - Ты что, с ума сошел?!! Она подбежала и с трудом оттащила вырывающегося Вадима от лежащего на земле. Тяжело дыша, Вадим бешенно вращал глазами, в которых отражался безумный блеск. Тем временем потерпевший с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, побежал к дальнему краю поляны, испуганно оглядываясь на Вадима. В его широко раскрытых глазах отражался неприкрытый ужас. - Господи, это же Николай! – всплеснула ладонями Галя. – Каким образом он сюда попал? - Не знаю! – грубо ответил Вадим. – Тебе виднее, ведь он твой дружок! Галя с обидой вскинула на Вадима трепещущий взгляд и, едва не плача, укоризненно пробормотала: - Что с тобой, Вадик?! Опомнись! Она испуганно отступила, а затем отвернулась и медленно пошла прочь. Плечи девушки поникли и вздрогнули, она заплакала. Вадим смотрел ей вслед остекляневшим диким взором. Но вот что-то в его взгляде неуловимо переменилось – словно приходя в себя после тяжелого кошмарного сна, Вадим встряхнул головой и окликнул девушку: - Галя, погоди! Извини меня… Девушка остановилась и неуверенно оглянулась. Вадим же снова озабоченно нахмурился и принялся нервно вертеть головой в разные стороны, бормоча: - Это где-то здесь... я чувствую... где-то совсем рядом... сейчас... Он несколько раз обернулся вправо-влево, словно выбирая направление, а затем решительно, словно его потянуло магнитом, направился в сторону густого кустарника, покрывающего крутой склон. - Вадик, ты куда? – окликнула Галя. - Уходи отсюда! Слышишь?! Уходи немедленно! – ответил, оглядываясь, Вадим. – Тебе здесь нечего делать! Он раздвинул густые ветви, обнаружив за ними неприветливо темнеющий вход в катакомбы. Оттуда потянуло сырым затхлым воздухом, пропитанным плесенью, словно из гнездовья какого-то неведомого чудища. Наклонив голову, Вадим шагнул в темноту и скрылся. Боязливо всхлипывая и растирая по щекам слезы, Галя с опаской последовала за ним. Внутри было сыро и душно. Стены старой штольни покрывал сизый застарелый мох, а под ногами крошился мягкий ракушняк. Где-то в темноте боковых ответвлений катакомб осуждающе попискивали летучие мыши. Здесь явно не ждали непрошенных гостей. Согнувшись в три погибели, Вадим пробирался по штольне, едва не задевая головой острые выступе на потолке. На его хищно оскаленном лице отражались пульсирующие блики мрачного багрового огня, полыхающего где-то впереди за поворотом. - Где же ты?! Где?! – глухо рычал Вадим выставив вперед ладони с растопыренными пальцами так, словно собирался схватить неведомого врага за горло. – Ну покажись! Из-под ног с противным визгом бросились врассыпную крысы, но Вадим не обратил на них никакого внимания, устремив остекленевший взор вперед. По его напряженному лицу стекали крупные капли пота, но и этого он не замечал. В некотором отдалении за Вадимом следовала испуганная съежившаяся Галя. Ей ужасно хотелось броситься наутек подальше из этого мрачного места, но что-то заставляло ее неотступно следовать за любимым. Завернув за угол штольни, Вадим оказался в небольшом помещении с высоким сводчатым потолком и внезапно остановился, словно налетев на невидимую стену. Он прикрыл ладонью глаза от слепящего багрового света, который шел из небольшой ниши в боковой стене. Там, на ковре из медленно шевелящихся черных отростков, лежала пылающая сфера. - Ой, что это такое? – сдавленно прошептала Галя, судорожно впиваясь пальцами в плечо Вадима. Но тот даже не почувствовал боли, застыв на месте, словно изваяние. Черные отростки забеспокоились, зашевелились быстрее. Они вроде бы почувствовали присутствие посторонних. Замерев на какое-то короткое мгновение, словно прислушиваясь, они потянулись в сторону людей. По поверхности сферы змеились раскаленные молнии, непрестанно свиваясь в причудливые узоры и тут же снова распадаясь. Откуда-то из глубины на поверхность всплывали обрывочные видения. Казалось, пылающий шар бессистемно демонстрировал фрагменты кинохроники. Вот на короткое мгновение мелькнуло искаженное лицо небритого солдата в длиннополой шинели. Стискивая побелевшими от напряжения пальцами длинную винтовку со штыком, он с безумной яростью колол уже бесчувственное тело противника. Рядом с ним вздыбилась взрывом земля, заволакивая изображение черным дымом, а когда дым разошелся, появилось изображение дымящегося города с высоты птичьего полета. Высоко над городом в чистом голубом небе шла армада тяжелых бомбардировщиков. Из их разверстых подбрюший, словно из сеялок, густо сыпались черные семена, прорастающие на улицах города взрывами. Мелькали еще какие-то видения, но Вадим не успевал за ними следить. Стиснув зубы, он шагнул вперед и, наклонившись к нише, выдернул пылающую сферу из шевелящегося ложа. Черные щупальца попытались, было впиться в руки, но, как-то враз обессилев, опали вниз и, несколько раз судорожно содрогнувшись, замерли без движения. Галя с ужасом смотрела на Вадима, зажав рот ладонями. А он стоял и наряженно вглядывался в пылающую сферу, словно надеясь прочесть в ней что-то очень важное для себя. Там в глубине среди тяжелого багрового пламени тяжело ворочалось нечто беспредельно-черное и страшное. - Так вот что ты такое! – пробормотал Вадим. – Ну, держись! Он поднял высоко над головой шар и со всего размаха швырнул его в стену штольни. Ударившись о камень, сфера взорвалась и разлетелась мириадами сверкающих осколков. Полыхнуло жаркое пламя, опаляя лица. В месте удара на стене вспухло черное облако, которое начало оплывать вниз и растекаться по полу. Стены задрожали. Свеху посыпалось мелкое каменное крошево. Словно приходя в себя, Вадим быстро схватил за руку оцепеневшую Галю и побежал к выходу. Позади них что-то рычало и угрожающе ворочалось. Стены штольни сотрясались все сильнее. Наконец впереди показалось светлое пятно выхода, и через несколько мгновений Вадим с Галей выскочили наружу. И в этот миг их настиг подземный удар. Словно земля ушла из-под ног. Они повалились на траву, а из входа в штольню с грохотом вырвалось облако пыли вперемешку с дымом. Тяжело охнуло, и несколько валунов, величиной с кулак, выкатившись из пыльной тучи, остановились у ног юноши и девушки. Все стихло. Только чайки тревожно кричали, поднявшись высоко в небе. Да еще где-то неподалеку подал хриплый голос дежурный буксир, который в это время подходил к пирсу. Вадим с трудом поднялся на ноги и оглянулся по сторонам, словно впервые видя окружающее. В глазах еще плавали радужные пятна, а в ушах шумело, будто волны прибоя с грохотом накатывали на скалистый берег. Этот шум отдавался в висках пульсирующей болью. Галя тоже встала и, отряхивая запыленное платье, с тревожной неуверенностью обратилась к Вадиму: - Что это было?.. Мне показалось... Но она не договорила, словно споткнувшись о какую-то ужасную догадку. Глаза девушки расширились, а губы побледнели. - Неужели бомба?.. – прошептала она. - Н-не знаю... – запинаясь, произнес Вадим. - Во всяком случае, что бы это ни было, его уже больше нет... Все кончено... Не хотелось рассказывать девушке о том, что узнал знойным вечером в аллее проспекта от таинственного собеседника. Да и что он мог ей рассказать? О том, что кто-то пытается подбросить человечеству семена зла?! Час от часу нелегче… ведь никто в здравом уме не поверит такой истории, а доказать нечем. - Может быть, мальчишки случайно соорудили что-то типа взрыв-пакета, а потом потеряли интерес к нему и забыли. – попробовал Вадим успокоить девушку. Но та недоверчиво покачала головой. - Ой, что-то непохоже… Ты же сам видел, эта штуковина была как живая, да еще и полыхала огнем… Постой! У тебя же руки обожжены! Галя поспешно схватила Вадима за руки и повернула ладонями вверх. - Ничего не пойму… - растерянно пробормотала она. – Даже и следа никакого не осталось… вот только грязь… - Ну ничего, - успокоил Вадим. – Грязь мы смоем. Сейчас придем домой и быстренько с мылом помоемся. Помнишь, как это у Корнея Чуковского: "А немытым трубочистам – стыд и срам!" Он постарался придать лицу потешное выражение, изображая из себя разнесчастного грязнулю. Однако Галя даже не улыбнулась. - Перестань, пожалуйста, дурачиться! – серьезно попросила она. – Ведь там на самом деле было что-то страшное и непонятное… Ты же сам видел! Девушка обернулась и указала в сторону входа в катакомбы, где уже начала постепенно оседать пыль. Самого входа более не существовало – он был завален огромными каменными глыбами. Очевидно, от взрыва обрушился потолок, погребая под собой тайну пылающей сферы. Галя с беспомощной растерянностью оглянулась на Вадима. - Не волнуйся, - успокоил ее Вадим. – Что бы там не было на самом деле, теперь его уже больше нет… да и никто пострадать не сможет, потому что все завалено – мальчишки туда забраться не смогут. Он обнял Галю за плечи и, прижав ее к себе, медленно повел девушку к тропе, ведущей вверх по склону. Удлинившиеся тени от густого кустарника протянули свои темные щупальца к нагромождению камней у бывшего входа в штольню. Казалось, они пытались просочиться в узкие щели среди валунов. А может, это всего лишь так казалось? Кто знает… на пустынном участке берега никого не было, и вскоре мягко накатившие августовские сумерки поглотили и тени, и груду камней.
Дата: Понедельник, 22.02.2016, 21:05 | Сообщение # 38
Мичман
Сейчас: На суше
Это зависит от нас. Надежда
Крупные звезды, словно алмазная россыпь, мягко мерцали на темном небосводе, маня в бескрайнюю неизвестность. Тихий теплый вечер нарушала лишь приглушенная приятная мелодия, доносящаяся из распахнутого окна на втором этаже старого дома. Иногда, шелестя покрышками по мостовой, проезжали редкие легковые автомобили. Вадим и Галя подошли к подъезду и остановились, взявшись за руки. Девушка с нежностью заглянула в его глаза и, слабо улыбнувшись, полушепотом произнесла: - Какой чудесный тихий вечер, правда? Даже не верится в то, что произошло с нами сегодня там, на берегу моря… словно это был какой-то кошмарный сон… - Пусть это был сон, который никогда не повторится. – откликнулся Вадим. - Теперь все позади, все кончено… Он потянулся к Гале и поцеловал ее в губы. И в этот миг неожиданно раздался противный визг тормозов и звук тупого удара, сопровождаемый звоном разбивающегося стекла. Вслед за этим послышались громкие возбужденные голоса. На противоположной стороне улицы возле двух столкнувшихся автомобилей два водителя поносили друг друга грязными словами. Неподалеку от них остановился подросток с собачонкой на поводке. Разинув рот, он с восхищением слушал отборную брань. Собачонка потянула, было его в сторону, но мальчишка, не глядя, пнул ее ногой. От удара собачонка упала и заскулила, но хозяин даже не посмотрел на нее. Из-за угла на большой скорости вывернула милицейская машина с включенной мигалкой. Бросая на стены мигающие блики и оглашая улицу заунывным воем сирены, она промчалась мимо в направлении главного проспекта. Сидящие в ней равнодушные блюстители порядка даже не повернули головы в сторону аварии. Они над чем-то смеялись, беседуя между собой. Вадим и Галя провели милицейскую машину взглядами, а затем с тревогой посмотрели друг на друга. - Я ошибся, - сурово произнес Вадим. – Еще ничего не кончено. Это только начало… - Что же будет дальше? – робко спросила Галя, с надеждой заглядывая в его глаза. Вадим вздохнул, словно собираясь с силами, обнял девушку и прошептал: - Это зависит от нас, от людей. Зло пока еще крепко сидит в этом мире, и корни его пьют силу из потаенных затемненных глубин человеческих душ, куда сами люди боятся заглядывать... Еще предстоит долгий путь... путь возвращения к свету, к огню, который когда-то подарил людям Прометей... Но я надеюсь, нет, я уверен, что мы справимся! Далекие звезды в недосягаемой вышине беззвучно взирали на Землю, на влюбленных, плывя в Вечности и храня память миров и бесчисленных поколений. Их чистый свет напоминал рассыпанные по темному бархату жемчужины.
Я бы, конечно, мог и не рассказывать, но уж больно интересная история, да и люди вы, вроде бы порядочные – надеюсь, не проболтаетесь. Тут понаехали всякие из академий, с ними много штатских, а по выправке видать, что военные. Вопросы задают хитрые и придумывают невесть что. А дело было так… Посёлок наш находится вдали от больших городов, потому и уклад жизни тут сохранился ещё со старых времён. Приезжают к нам крайне редко – почитай только одни геологи. Ищут они тут в окрестностях, а чего – и сами толком не знают. Да ведь разве сыщешь чего в такой глухомани?! Одно только название посёлка чего стоит – Задырск! Но мы-то, поселковские, привыкли и живём потихоньку. Из молодых только, бывает, подастся кто в большие города, да там и остаётся. Но это не часто. Зато красотища-то у нас какая! Зимой снегу навалит, да такого пушистого, разлапистого – ну просто сказка! А летом цветов всевозможных видимо-невидимо, и все такие пахучие, что аж голова кружится… хотя осенью и по весне тоже своих красот хватает. А в лесу за речкой зверья всякого и ягод – тьма-тьмущая! Я это к тому, что края наши тихие, спокойные и красоты необычайной. Лет пять назад объявилась у нас в посёлке парочка семейная, средних годов. Тогда как раз накануне сильная буря ночью была, и сверкало над тайгой так, что аж в домах светло было. Вроде бы, говорят, метеорит где-то в чаще упал – сколько потом искали, так и не нашли. И в газетах писали, да только всё бестолку. В общем, когда и как прибыли незнакомцы, никто толком не помнит, а только поселились они в пустующем доме на околице перед самым сосновым бором. Документы у них участковый проверял – всё чин чином, комар носу не подточит. Вроде бы как иностранцы они. Беженцы откуда-то… я сразу приметил, что говорят они уж больно правильно, нашенские так не умеют. Имена у них какие-то чудные, никак не запомнить было, так мы их Тихоном да Марьей окрестили – надо ж как-то обращаться. Я как на пенсию вышел, так всё больше рыбачу или с пчёлами вожусь. Чем ещё старику заняться в наших краях? А тут как раз и объявились эти пришлые. Ну, я к ним и повадился – любопытно всё ж, что да как. Выяснил, что они навроде врачей, только лечат не таблетками или лекарствами какими, а руками. У нас в посёлке, говорят, была когда-то такая же целительница Авдотья. Но то давно было, а тут – нате вам, аж двое сразу! А ещё они всё время какой-то прибор сложный собирали, всё какие-то детали хитрые искали, линзы необычные и ещё чего-то там, видать, тоже по целительной части. Я-то в этом не разбираюсь. Как-то вечером, уж стемнело, сидим это мы с Тихоном на завалинке перед ихним домом. Он в руках держит филина с перебитым крылом и легонько его поглаживает. А филин-то сам к Тихону приковылял от лесу под сумерек и не побоялся. Я и полюбопытствовал: - И где ж это ты, скажи на милость, такому научился, что одними руками лечить можешь от всех напастей? - У нас это каждый умеет от рождения, - спокойно ответил Тихон. Но меня-то не проведёшь такими отговорками. Я воробей стреляный. Ишь ты, каждый умеет… мы, конечно, деревенские, но тоже понятие имеем. - А где это, у вас? – потихонечку так выспрашиваю. Тихон с какой-то грустью поглядел на яркую вечернюю звёздочку, что всегда висит почти над самой тайгой, и так тихо, словно нехотя, произнёс: - Далеко отсюда… очень далеко. Ну, не хочет говорить человек и ладно. Я с другого боку подъезжаю: - А вот как это ты, Тихон, птиц да зверей понимаешь? Вон давеча Никитичны волкодава лечил, лапу ему перебитую заживлял, так он на тебя и не рычал даже… послушный был, ровно щенок. - Ну и что с того? - А то, что Байкал лютый. Он никого к себе и на шаг не подпустит, а тебе позволил делать с ним, что хочешь. Да и филин этот опять же… как это понимать? Тихон погладил птицу, мирно сидевшую у него на коленях, а затем резко подбросил вверх. С громким шорохом распахнулись крылья, раздались тяжёлые хлопки. Сделав несколько кругов над нашими головами, филин громко угукнул и подался в сторону соснового бора. А Тихон улыбнулся и сказал: - Животные ведь тоже, как и люди, всё понимают и чувствуют… - Ага, только говорить не умеют, - подхватил я. - Почему же? – удивился Тихон. – Умеют говорить, только люди слушать пока не научились. - Стало быть, а вы умеете? - Мы, веганцы природу любим и понимаем. Когда-нибудь и вы научитесь… Вот он и проболтался. Веганцы, значит… надо будет у внука спросить - он у меня смышлёный малый. Пусть объяснит, в какой стране эти самые веганцы проживают и что это за национальность такая? Ну, мы ещё поболтали немного, а там уж Марья позвала нас чаёвничать. Я ведь по такому случаю и медку с собой прихватил. В доме у них всегда чисто было, травами пахло и ещё чем-то таким ароматным, только я так и не понял, чем. Надобно сказать, что чай у Марьи отменный, ароматный, душистый. Она для него сама травы в лесу собирала, уж какие, не скажу, а только я после такого чаепития всегда три дня как помолодевший ходил. Любил я к Тихону с Марьей в гости заглядывать – это правда. Оно, конечно, люди они пришлые со своими странностями, для наших краёв непривычными. Ну, сами посудите: не пьющи, не курящи, слова матерного ни разу от них не слыхивал, да и меж собой не ругались. А ещё мясного никогда не видел, чтоб ели. Мне внук потом сказывал, что веганцы – это не национальность вовсе и определённой страны у них нет. Просто это люди такие, которые как-то с природой в согласии живут, питаются чуть ли не одной травой, чтоб никому больно не сделать и не навредить… кажись, так. Одним словом: иностранцы, чего с них взять? Может, так бы оно всё и продолжалось потихоньку, да только недавно случилось происшествие, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор. Неделю назад разбился на окраине нашего посёлка вертолёт с геологами. Да как разбился-то… шандарахнулся об землю с такой высоты, что аж сплющило его. Тихон, когда все сельчане сбежались к месту аварии, сказал: - Хорошо хоть, не загорелся… Я тогда не понял, чего в этом хорошего-то? Всё равно ведь всех насмерть… это уж потом только до меня дошло. Сельчане столпились вокруг – чего делать, никто не знает. Бабы, ясно дело, давай голосить почём зря. Только Тихон с Марьей подошли к вертолёту, руки на него положили и замерли, словно прислушиваясь. А потом Тихон говорит: - Ну-ка, давайте все вместе… нужно аккуратно разогнуть металл и бережно вытащить людей. Да побыстрее, времени мало осталось… - Нешто кто живой там есть? – изумилась одно молодуха. Но на неё так шикнули, что вмиг куда-то исчезла. А мужики бросились по домам и вскорости поприносили ломы да арматуру какую покрепче. Взялись за дело дружно, однако осторожно. Постепенно отогнули лопнувшие листы металла и со всеми предосторожностями вытянули погибших. Всего их пятеро было, ещё совсем не старые. Бабы, как увидели, опять за своё – голосить. А Тихон с Марьей разложили тела геологов по кругу, головами к центру, а ноги в стороны. Сами потом в центр вошли и, став на колени, прижались друг к другу спинами, а руки растопырили в стороны над головами погибших. Перед тем, как закрыть глаза, Тихон глянул на меня, и я как-то враз понял, что делать нужно, словно он мне всё словами объяснил. - Эй, мужики, ну-ка отойдите подальше! И вы, бабоньки, тоже… чтоб не мешать, - принялся я уговаривать наших. Те сперва поупирались для порядку, как водится, а потом всё ж отодвинулись, образовав большущий круг. Тихон с Марьей словно окаменели. Казалось, что даже кожа на их лицах, стала стягиваться и приобретать серый оттенок. Какая-то баба испуганно охнула. И в этот момент с кончиков пальцев целителей сорвались тонюсенькие сияющие нити, похожие на грозовые молнии. Коснувшись голов погибших геологов, они словно прилипли к ним и начали пульсировать. По этим нитям от рук Тихона и Марьи пробегали сверкающие сполохи. Сколько так продолжалось, наверное, никто и не скажет, потому что все замерли, вроде как зачарованные. Только тела геологов начали незаметно меняться. Изломанные руки и ноги принимали первоначальные очертания, выравниваясь и становясь на место. Слышно было как с сухим треском выпрямляются сдавленные рёбра. - Гляди-ка, дышит! – громким шёпотом сообщил поселковский забулдыга Поликарп, потрясённо тыча пальцем в одного из геологов. И в самом деле, грудь пострадавшего едва заметно поднималась и опадала. В течение нескольких минут задышали и остальные геологи. И тогда Марья с Тихоном обессилено опустили руки и сами осели на землю, словно кули бесформенные. Марья только глянула на меня и слабым таким голосом попросила: - Семён, пусть нас в дом отнесут, а потом все уйдут. Не нужно, чтобы это видели… Сказала, да и память тут же потеряла. Тихон-то её, тот сразу отключился, а она вишь, покрепче оказалась. А геологи начали в себя приходить да озираться вокруг чумными взглядами. Оно и понятно: вроде как погибли, а тут – нате вам, живы да и, кажись, вполне здоровы. Пока они в себя окончательно приходили, я кликнул наших мужиков покрепче, и мы Тихона с Марьей отнесли в их домишко. Там уложили на кровать, и я всех выпроводил на улицу. Сам-то сперва хотел остаться, авось, на что сгодился бы – подать там что или другое, но вспомнил взгляд Марьи и тоже вышел на улицу. Усевшись на завалинку, принялся ждать. Мужики погомонили немного, всё хотели фельдшера покликать. Но я отговорил. Знаю я нашего фельдшера – толку с него, как с козла молока. Мужики поспорили немного для порядку, а потом разошлись. А я, значит, сижу себе и жду – сказать правду и сам не знаю чего. Начало смеркаться. Тихо в округе, только козявки стрекочут. На потемневшем небе звёздочки рассыпались, что твои горошины. Яркие такие переливчатые, а особливо та, что над самой тайгой висит, на неё ещё Тихон часто любовался. Гляжу, а в доме какое-то мерцание происходит, будто там кто фонариками цветными водит. Хотел, было, заглянуть в окошко, да заробел отчего-то, так и остался сиднем на завалинке. А через некоторое время мерцание погасло, и на подворье вышли Тихон с Марьей. - Ну как, полегчало? – спрашиваю. - Спасибо, Семён, всё уже хорошо, - Марья в ответ. – Просто сил много растратили… - Ещё бы! Почитай с того света вернули-то геологов! Теперь героями местными станете. - Вот это-то как раз нам и ни к чему, - вздохнул Тихон. - Почему же? – удивился я. – На вашем месте, наверное, каждый хотел бы очутиться. Теперь, небось, льготы всякие будут, благодарности, а может, и премию дадут с медалью! А слава-то какая! - Эх, нельзя было нам открываться, а теперь что ж… ну да ничего, всё равно сегодня уходить. - Зачем? - А затем, что искать нас начнут. Ты, Семён, человек хороший, поэтому просим тебя, не рассказывай никому о том, куда мы уходим. - А куда? – не удержался я. - Домой… - Так вы ж, навроде, беженцы, политические что ли... разве ж вам можно возвращаться… Марья взглянула на меня с лёгкой улыбкой и ответила: - Тут нам пришлось немного слукавить. Дело в том, что мы путешествовали и потерпели аварию, а сообщить домой долго не могли… - Чтобы послать сигнал пришлось очень сложный прибор собирать по крупицам из того, что у вас есть, - добавил Тихон. – А это было очень непросто и долго. Но сегодня наконец-то нас должны забрать. - А, так вот чего вы там у себя мастерили, - обрадовался я, что прояснилось. – А я думал, что-то навроде рентгена… стало быть – домой? - Да, сейчас и отправляемся. - Так может, хоть утра дождётесь, куда ж на ночь глядя? - Нет. Сейчас… Мне почему-то стало грустно, хорошие они всё ж люди, хоть и чудные немного. - Может, когда в гости заглянете? – спрашиваю. – А может, и нас своему умению целительному научите? - Придёт время, Семён, и вы сами научитесь, когда по-настоящему начнёте понимать и ценить природу, жизнь… и не только свою. - Значит, мы сможем стать такими же, как веганцы? - Может быть, даже лучше! Жаль, что до Веги слишком далеко, а то мы пригласили бы тебя в гости. Чего-чего, а путешествовать я шибко не люблю. Мне краше родного края ничего нет. - Нет уж, спасибо, - говорю. – Лучше вы к нам, если доведётся. Постояли, помолчали, а потом обнялись, как положено перед дорогой, и простились. Тихон с Марьей, взявшись за руки, ровно молодята, пошли по тропинке в сторону леса. Спокойно так пошли. Да и чего им волноваться – они в тайгу, как в собственную избу, в любое время хаживали. Немного поглядев им вслед, я отправился домой и принялся искать по атласам да справочникам, где же эта Вега загадочная находится. Всё ж проболтался Тихон, назвал страну. А тут внук как раз вернулся с танцулек. - Чего это ты там ищешь, дед? - Да вот, - говорю. – Вегу ищу. - Так ведь тут ты её не найдёшь. - А где же? - Идём, покажу… Вышли мы с внуком на крыльцо. Он и тычет пальцем в сторону ночного неба над тайгой. - Вон, видишь над самыми деревьями звезда яркая? – спрашивает. - Ну… - Вот это и есть твоя Вега! Внук засмеялся и ушёл внутрь. А я ещё долго глядел на звезду, словно она подмигивала мне… а может, просто показалось?
На Приморском бульваре обычно многолюдно, а к исходу дня – особенно. Но сегодня, по какой-то необъяснимой причине, гуляющих было немного. Вечер выдался тёплый и спокойный. Наступило то чудесное время, когда день ещё не угас окончательно, но приближающиеся сумерки уже обозначились слабыми тенями в подъездах старых дворов и разомлевших кустарниках. Едва уловимый летний ветерок наполнял воздух солоновато-тёрпким ароматом нагретых за день морских водорослей, что в избытке дотлевали на пляжах у самой кромки лениво накатывающихся волн. А из Лунного парка плыли обволакивающие звуки мягкого гитарного дуэта – нынешним вечером там собирались городские блюзмены. На скамейках бульвара то тут, то там сидели влюблённые парочки. Одним словом – полная идиллия. И вот, среди всего этого умиротворения по аллее со стороны Воронцовского переулка брёл одинокий мужчина средних лет. Его взгляд с надеждой блуждал по лицам влюблённых, словно стараясь отыскать кого-то. Одет он был в просторную летнюю рубаху и светлые холщовые штаны. На ногах болтались разношенные старенькие сандалии. На скамье у парапета, отделявшего бульвар от спуска к Лунному парку, шумная компания парней и девушек дружно пыталась решить, куда бы отправиться. Одни предлагали провести вечер в уютном кафе Пале-Рояля. Другие настаивали спуститься к пляжу и встретить закат на морском песке. Мнения разделились. Никто не хотел уступать. Поравнявшись с молодёжной компанией, мужчина остановился, вглядываясь в лица. - Эй, дядя, тебе чего? – окликнула его рыжеволосая хохотушка. - Наверное, даму сердца потерял, - предположил кто-то из парней. Все дружно рассмеялись. Но мужчина неожиданно шагнул к скамье и с радостной надеждой спросил: - А вы её видели? - Кого? Взгляд мужчины сразу потускнел. Он опустил голову и невнятно пробормотал: - Значит, не видели… Незнакомец неуверенно переступил с ноги на ногу, не решаясь шагнуть дальше. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он кивнул, словно соглашаясь с самим собой, и застыл в каком-то сомнамбулическом состоянии. Молодые люди, заинтригованные его необычным поведением, переглянулись и, не сговариваясь, раздвинулись, освобождая место посередине скамьи. - Вы присядьте, пожалуйста, и отдохните, - предложила девушка. - Может, пивка? – добавил её сосед. - Ах, оставьте… Мужчина отмахнулся и уныло ссутулился. В уголках его глаз блеснули предательские искорки слёз. Он устало опустился на скамейку. - Что случилось? Вы чем-то расстроены… может быть, мы сможем как-то помочь? Мужчина повернул голову, внимательно глядя на участливую девушку, и спросил: - Как вас зовут, милая барышня? - Лена… Девушка растерянно посмотрела на друзей, но те лишь заговорщически подмигивали ей, пряча ухмылки и стараясь придать лицам серьёзное выражение. Компания почувствовала зарождающуюся интригу и всеми силами старалась её сохранить. Что и говорить – с появлением странного незнакомца обычный летний вечер обещал стать любопытным, возможно, даже весьма интересным. - Знаете, Леночка, вы очень добрая и симпатичная. Наверное, о такой девушке мечтают многие молодые люди. Вот и я, когда был ещё юн, но уже закончил гимназию и устроился на службу, тоже хотел встретить именно такую девушку, но угораздило меня влюбиться совсем в другую… Мужчина умолк, но тут в разговор вступил Павел – ухажёр Леночки. Он снисходительно усмехнулся и с видом знатока пояснил приятелям: - Судя по возрасту, дяденька учился ещё при Советском Союзе, а тогда гимназий ещё не было! - Возможно, вы хотели сказать: уже не было? – оживился незнакомец. – Ведь они были упразднены… если мне не изменяет память, примерно, в… Он прикрыл глаза и беззвучно пошевелил губами, словно что-то просчитывая в уме: - Да, это печальное событие произошло именно в… ах, впрочем, это не имеет особого значения! Молодые люди с недоумением переглянулись. Павел пожал плечами, незаметно крутанул пальцем у виска и недоверчиво поинтересовался: - Вы хотите сказать, что окончили гимназию ещё до революции?! Сколько же в таком случае, вам лет? - Ну, это зависти от того, который сейчас год… - Две тысячи шестнадцатый! – торжествующе объявил Павел. - Не может быть! От Рождества Христова? - От него самого. Мужчина обвёл компанию недоверчивым взглядом и сокрушённо вздохнул: - Как быстро и безжалостно летит время… а ведь я помню, когда на Николаевском бульваре ещё не было никаких деревьев… - Извините, о каком бульваре вы говорите? – недоумённо пожала плечами рыженькая хохотушка. - Об этом самом, где мы с вами сейчас беседуем. - Но ведь это Приморский бульвар. - Возможно, однако в дни моей юности он назывался в честь Николая Александровича… - Кого-кого? - Царя-батюшки Николая II… Молодые люди понимающе-сочувственно переглянулись, стараясь спрятать ухмылки. Павел выразительно округлил глаза и развел руками. Одна только Леночка, сердито нахмурившись, быстро взглянула на приятелей, а затем участливо обратилась к незнакомцу: - Простите, вы говорили, что ищете какую-то женщину… это ваша знакомая или жена? - Ах, это моя жизнь! Она – всё, что у меня есть… боюсь, я ей надоел, и она меня бросила… В голосе мужчины сквозило такое искреннее отчаяние, что Леночка сочувственно взяла его за руку и попыталась успокоить: - Не огорчайтесь! Всё будет хорошо и, возможно, вскоре вы снова будете вместе. А если даже и нет… то вам обязательно повстречается та, которая подарит вам счастье новой любви… Девушка говорила с такой убеждённостью и теплом, что, казалось, должна была успокоить любого. Однако её слова возымели обратное действие. Мужчина гордо вскинул голову, выступившие на его глазах слёзы мгновенно высохли, а голос зазвенел, как сталь. - Да что вы такое говорите?! – воскликнул он. – Новая любовь… думаете, вы на самом деле знаете, что такое любовь?! Ха! Сейчас я вам расскажу, что это такое! На мгновение умолкнув, незнакомец вперился взором в пустоту, словно отыскивая там необходимые слова, а затем заговорил: - Я встретил её в тот памятный день, когда августовское солнце пылающим шаром медленно оплывало к горизонту. Над брусчатым покрытием проезжей части дрожал знойным маревом горячий воздух, пропитанный запахом иссушенной травы. Жара была невыносимая. Даже чопорные старушки, которые всегда любят посидеть на солнышке, словно первые весенние мухи, в тот день искали тень, поджав от недовольства сморщенные губы. Последние палящие всполохи уходящего лета. Ещё несколько дней – и оно, как и многие предшествующие ему, безвозвратно канет в небытие. Шагая по тротуару, я старался не выходить из тени зданий. Сегодня, в выходной, можно было бы спокойно отсидеться в такую жару дома. Но я не хотел терять время понапрасну. Уходящее лето дарило последние краски, и нужно было этим воспользоваться. Да, совершенно забыл сказать, что в ту пору я шесть дней в неделю трудился художником в газете "Одесские новости", а по выходным для души писал картины, которые потом выставлял в "Товариществе южнорусских художников". Иногда мои работы даже демонстрировались в новомодном тогда литературном клубе "Зелёная лампа"… впрочем, это не важно. В тот день я хотел сделать несколько набросков в городском парке у старого фонтана, который вчера неожиданно заработал после длительного ремонта, весело фырча и жизнерадостно выбрасывая искрящиеся на солнце капли. На противоположной стороне улицы по залитому ярким солнечным светом тротуару неторопливо шла прекрасная молодая женщина. Да, да! Именно – прекрасная! Как только я увидел её, то уже не смог оторвать глаз. Завороженный соразмерностью и совершенством её форм, я совершенно позабыл, куда направлялся и поплёлся следом за незнакомкой, даже не осознавая течения времени. Казалось, она просто беззаботно гуляет по улицам, разглядывая дома и скверы, улыбаясь прохожим и ласково трепля вихрастые головы ребятишек, встречающихся на пути. Так мы бродили до самых сумерек – она чуть впереди, а я в десятке шагов следом, не решаясь приблизиться. Поравнявшись со скамейкой у молодого платана, незнакомка неожиданно шагнула к ней и опустилась на сиденье. С весёлым любопытством взглянув на меня, она ободряюще улыбнулась и, похлопав ладонью рядом с собой по сиденью, произнесла: - Присаживайтесь, молодой человек, ведь наверняка уже устали… не смущайтесь. Ах, какой это был голосок! Мягкий, нежный и в то же время чуть игривый, слегка, самую малость властный, с едва уловимым оттенком страстности, обещающий и ускользающий… нет, пожалуй, словами это не передать. Я робко уселся рядышком с пленившей меня незнакомкой, не зная, что сказать и как себя вести. Но она взяла инициативу в свои руки: - И зачем вы меня преследуете, молодой человек? - Я… нет, я не преследовал… просто… так получилось, извините… Незнакомка усмехнулась и пристально заглянула мне в глаза. - Ох, сколько раз я уже видела подобный взгляд… - сочувственно вздохнула она. – Не следовало вам, юноша, идти за мной. Всё это бессмысленно и ни к чему не приведёт… - Почему?! – не удержавшись, воскликнул я. - Да потому, юноша, что вы слишком молоды… для меня. - Ну и что?! Ведь вы тоже молоды, и едва увидев вас, я тотчас влюбился без памяти! Разве так не бывает? Незнакомка, как мне показалось, с едва заметной грустинкой кивнула, лёгкая поволока на мгновение коснулась её глаз. - Да, бывает… но как часто после этого приходит разочарование… как вас зовут, юноша? - Николай. - Николя… замечательное имя. - А вас? – снова не удержался я. - Меня?.. Незнакомка удивлённо замерла, на мгновение призадумалась, словно припоминая, а затем лучезарно улыбнулась: - Пожалуй, Любовь… да, именно так! - А по отчеству? – не унимался я. - Ну, естественно – Купидоновна. Впрочем, можете называть меня просто по имени. Вы такой чудный мальчик… Незнакомец мечтательно глядел куда-то вдаль отрешённым взглядом. На его губах блуждала светлая улыбка. Павел осторожно кашлянул, привлекая внимание. Мужчина вздрогнул, словно просыпаясь. - А что же было дальше? – нетерпеливо воскликнула Лена. – Расскажите нам, пожалуйста! - И кто была та дама? – добавил Павел. – Вы нас так заинтриговали… Незнакомец окинул компанию добродушным взглядом и, слегка пожав плечами, спокойно ответил: - Честно говоря, я и сам до сих пор не могу определённо сказать. В различные времена её знали под разными именами, которые всегда были окружены ореолом тайны… - Например? – вновь поинтересовался Павел. - Что ж, - обречённо вздохнул рассказчик. – Вы мне всё рано не поверите, но… вам что-нибудь говорят такие имена как: Нинон де Ланкло, Елизавета Тараканова, Мата Хари? Я уж не говорю о её более ранних воплощениях… - Я вроде бы слышал чего-то про эту… ну… Мата Хари, а про остальных никогда, - с сомнением признался Павел. - А я слышала и даже читала! – победоносно заявила Леночка. – Эти знаменитые в своё время женщины жили, кажется, в шестнадцатом и семнадцатых веках. - Да ну, это ж когда ещё было! – снисходительно ухмыльнулся Павел. – Так можно понапридумывать много чего… Друзья поддержали его одобрительным гомоном, но Леночка шикнула на них так, что все тотчас умолкли. - И всё же меня интересует продолжение этой таинственной истории, - сказала девушка. – Это прямо как роман какой-то мистический. - Вот и напиши его! – подхватил кто-то из друзей. – Ты же собираешься поступать на литературный факультет. - И напишу! – решительно кивнула Леночка. – Но сперва хочу дослушать историю до конца. Продолжайте, пожалуйста… Незнакомец смущённо улыбнулся и пожал плечами. - Собственно говоря, особенно и нечего рассказывать, ведь моя история – это сплошная история всепоглощающей любви… а разве можно словами передать эти невероятные чувства?! - И всё же, прошу вас… - Мне трудно вспомнить подробности, барышня, поскольку я был ослеплён своими чувствами, и не замечал ничего вокруг, кроме предмета моего обожания. После нашей первой встречи я написал несколько десятков её портретов, но ни один из них не смог передать очарование образа моей любимой… да и разве способны краски воспроизвести на холсте само совершенство?! Отчаявшись, я поклялся никогда больше не брать в руки кисти… Очевидно сжалившись, Любовь проводила со мной дни напролёт, гуляя по аллеям парков и любуясь морским заливом с обрывистых берегов. Но ничто не вечно… внезапно она объявила о том, что уезжает. К тому времени я забросил все дела, не ходил на работу и вообще жил, как в каком-то романтическом сне. Услышав о предстоящем отъезде, я упал на колени и умолял о том, чтобы она не бросала меня, клялся в любви… О, какие слова я говорил! Каким жаром, какой страстью дышали они! Я и сам не представлял, что способен на такие признания и… она сжалилась. С тех пор я повсюду следую за своей любимой, никогда не разлучаясь с ней и не замечая течения времени, которое почти не трогает меня. Но сегодня каким-то странным образом я потерял её… Рассказчик умолк, словно погрузившись в воспоминания. Странная тишина воцарилась на Приморском бульваре. Даже беспрестанно воркующие голуби затихли, смолкли крики чаек в порту, и басовитый гудок буксира на рейде, словно поперхнувшись, погас. И в этой внезапно наступившей тишине все отчётливо услышали приближающиеся лёгкие шаги. - Ах, Николя, вот ты где! – раздался мягкий грудной голос. К скамейке уверенно подошла красивая молодая женщина. Сказать, что она красива, было всё равно, что ничего не сказать. Пышные каштановые волосы обрамляли невероятно прекрасное лицо без малейшего изъяна. Чувственные губы, казалось, обещали вечное блаженство. Чуть зеленоватые глаза под тонкими раскосыми бровями, словно два глубоких омута, завораживали и увлекали куда-то в мир иллюзий. Точёная шея и соразмерная во всех пропорциях фигура… нет, слова не способны были описать внешность незнакомки. Единственное, что соответствовало – это то, что она являла собой абсолютное совершенство женской красоты. Вся компания замерла, не в силах оторвать взгляд от женщины. И парни, и девушки с безмолвным восхищением взирали на неё. - Наконец-то я тебя нашла, - радостно воскликнула незнакомка, беря за руку Николая. – Надеюсь, ты ничего не натворил, пока я отсутствовала? - Не волнуйтесь, мы всего лишь беседовали, - вступилась Леночка. – Мне очень понравилась история, которую рассказал Николай… извините, не знаю как по отчеству. - Да, Николя умеет рассказать такое, из-за чего мне потом краснеть приходится. Он у меня такой… вы уж не очень обращайте внимание. Женщина лучезарно улыбнулась, обведя взглядом ошеломлённую компанию и, потянув за руку Николая, проворковала: - Идём, дорогой, нам пора в путь. - А куда вы направляетесь? – не удержалась Леночка и смутилась. - О, я ещё и сама не решила, но точно знаю, что пора. - Ах, как жаль… В словах девушки было столько искреннего сожаления, что женщина внимательно заглянула в её глаза и неожиданно, сняв с пальца тускло блеснувшее колечко, вложила его в ладонь Леночки. - Береги его. Оно очень древнее… ты даже не представляешь, насколько! Леночка с удивлением посмотрела на кольцо и заметила на внутренней его стороне какую-то надпись на непонятном языке. - Что там написано? – спросила она. - Здесь говорится: "Всё проходит". Но лично я с бывшим хозяином этого кольца в одном не согласна: настоящая любовь не проходит никогда – она вечна! Запомни это! Помахав компании молодых людей на прощание, незнакомка ободряюще улыбнулась и, подхватив Николая под руку, направилась в сторону Потёмкинской лестницы. Странное дело – её спутник, казавшийся только что совершенно разбитым и потерявшим всякий интерес к жизни, теперь шагал уверенно и легко, словно юноша.
- А я вам говорю, что дело нечисто! – горячилась дворничиха тётя Дуся. – Живёт бобылём, ни с кем не общается, нигде не работает… - Ну и что с того? – пожала плечами Нина Степановна. – Сейчас многие не работают, к тому же, может быть, человек одиночество любит… мало ли людей со странностями? - Ага, - с готовностью подхватила Татьяна Васильевна. – Нынче такого добра хватает. Вон у Кузьминичны муж тоже странный: уже который год нигде не работает, а каждый день пьян… и откуда только деньги?! Разговор происходил жарким июльским вечером в уютном одесском дворике на Молдаванке. Солнце уже закатилось за крышу двухэтажного флигеля, и только верхушка старой акации ещё отблёскивала золотом в его последних лучах. В тени дерева на длинной скамье, старательно исписанной доморощенными изречениями дворовой шпаны, сидели две женщины, давно уже перешагнувшие рубеж бальзаковского возраста: дородная, чуточку пафосная Нина Степановна – бывшая учительница средней школы, и щуплая домохозяйка – Татьяна Васильевна, всегда и во всём с восторгом поддерживающая свою авторитетную соседку. Перед ними, опираясь на длинную ручку метлы, высилась жилистая тётя Дуся. - Так-то оно так, да не совсем, - с сомнением произнесла она. - Да ну, - отмахнулась Татьяна Васильевна. – Мужики все такие. Дворничиха с превосходством посмотрела на собеседниц и, чуть подавшись вперёд, многозначительно сообщила: - А этот не такой! Соседки удивлённо переглянулись, а затем заинтригованно уставились на тётю Дусю, ожидая продолжения. - Ну, во-первых: не пьёт, - авторитетно заявила дворничиха и для большей убедительности лихо щёлкнула себя сбоку по шее. - Неужели такое возможно? - Татьяна Васильевна с сомнением покачала головой и выжидательно взглянула на соседку. - Бывает… - нехотя признала Нина Степановна. – Хотя, всё относительно… - Да нет же, он совсем не пьёт, ни капли! – воскликнула тётя Дуся. – Уж я-то совершенно точно знаю! Лениво дремавший на краю скамьи рыжий кот Цезарь от такого невероятного заявления даже привстал. Он изумлённо вытаращился на дворничиху, явно не веря собственным ушам. - Да ещё имя-то какое, только подумайте?! – продолжала та. – Ксе-но-фонт! Какое-то не нашенское… - Имя, вроде бы, греческое, если я не ошибаюсь… - признала Нина Степановна. – И что тут такого? - А, может, он того… шпион? – осторожно предположила наивная Татьяна Васильевна. Цезарь громко фыркнул, презрительно выразив своё разочарование, и, сразу потеряв интерес к разговору, спрыгнул на растрескавшуюся плитку двора. Фланирующей походкой отъявленного бездельника он не спеша направился к замызганной песочнице. Проводив его внимательными взглядами, женщины вновь вернулись к прерванной беседе. - Шпионы нынче не в моде, - авторитетно заявила Нина Степановна. – Да и что такого секретного может происходить в нашем дворе? Разве что Ефим Маркович самогоном потихонечку приторговывает… Дворничиха пренебрежительно отмахнулась: - Та… тоже мне – секрет Полишинеля… за то пол Одессы знает. Не, я тоже думаю, не шпион, но, возможно, скрывается… - От кого? – встрепенулась Татьяна Васильевна. - А я откуда знаю?! Может, алиментщик какой... Дворничиха пожала плечами, и собеседницы на некоторое время умолкли, с задумчивыми выражениями на лицах погрузившись в серьёзные размышления. Из-за слабо колышущейся занавески полуоткрытого окошка на втором этаже струилась лёгкая джазовая мелодия, да тихо шуршал песком Цезарь, устраиваясь поудобней в песочнице. Более ничего не нарушало тишину летнего вечера. Даже неугомонные воробьи не шныряли по двору, а, разомлев от жары, лениво дремали на перилах балконов. И тут под аркой въезда во двор, словно материализовавшись ниоткуда, проявился мужской силуэт. - А вот и он сам, собственной персоной! – громким шёпотом сообщила тётя Дуся. Собеседницы дружно, как по команде обернулись в сторону арки и вперились пристальными взглядами в приближающуюся фигуру, словно следователи на допросе. Мужчина среднего возраста, среднего телосложения и, честно говоря, средней же невыразительной внешности не спеша пересёк двор, попутно поздоровавшись с тремя перезрелыми "грациями", и спустился по истёртым ступеням в полуподвал. Скрипнула-щёлкнула обшитая листовым железом дверь, и вновь воцарилась тишина. - Ну, и как вам всё это нравится?! – возмущённо поинтересовалась дворничиха. - Что именно? - Да поздоровался-то он как вежливо! А?! Ну, может, просто человек воспитанный… - неуверенно предположила Нина Степановна. - Ага, как же! – тётя Дуся аж вскинулась. – Вон профессор из четырнадцатой квартиры уж на что интеллигент, а и то только по праздникам здоровается. - Или когда навеселе… - со знанием дела добавила Татьяна Васильевна. - Да… - дворничиха озадаченно почесала подбородок. – А что, если этот Ксенофонт немного не того… Она неуверенно покрутила пальцем у виска. - Из-за того, что человек вежлив с окружающими, не стоит делать скороспелые выводы, - возразила Нина Степановна. – А вот то, что мужчина в самом расцвете лет живёт в одиночестве – бобылём, и в самом деле несколько странно… Татьяна Васильевна внезапно многозначительно округлила глаза, чуть подалась вперёд и, заговорщически прикрыв ладонью рот, громко прошептала: - Я знаю… у него неЩасная любовь! Слово "несчастная" она произнесла с нарочито трагическим придыхом, специально выделив звук "ща". При этом в глубине её зрачков полыхнули восторженные огоньки. - Почему же именно несчастная? – в один голос с живостью поинтересовались товарки. - А какая же еще, по вашему мнению?! – изумлённо воскликнула Татьяна Васильевна и торжествующе подбоченилась. Тётя Дуся и Нина Степановна быстро переглянулись и, не найдя контраргументов, согласно кивнули. Пока происходил тщательнейший разбор личности и образа жизни Ксенофонта, сам фигурант, ни о чём не подозревая, занимался уборкой полуподвальной квартиры, в которой проживал вот уже десять лет. Этому он регулярно посвящал субботние вечера. Не то чтобы за неделю накапливалось особо много мусора или пыли, просто таков был порядок, к которому Ксенофонт приучил себя за долгие годы. Уборка занимала не много времени – от силы полчаса. Затем он отпирал большой тяжёлый сундук и доставал из него разнообразные, порой невероятные предметы. Расставив их на столе, Ксенофонт внимательно разглядывал и отбирал некоторые, чтобы следующим утром продать на Староконном рынке, где по выходным собирались старьёвщики, коллекционеры и просто любители пообщаться. Вот и сегодня, закончив уборку квартиры, Ксенофонт принялся сортировать вещицы. За окнами, закрытыми плотными шторами, послышались детские голоса, звонкие шлепки прыгающего мяча, жизнерадостное тявканье щенка Кузи, по обычаю облаявшего Цезаря – словом, начиналось обычное вечернее оживление после уходящей дневной жары. В просторной комнате, кроме стола, стула и большого сундука, находилась старинная этажерка, заполненная разнообразными книгами на всевозможных языках, которые Ксенофонт иногда приносил, возвращаясь из своих путешествий. Кроме просторной комнаты в его распоряжении находилась небольшая кухня, санузел и совсем крохотная спаленка, в которой была всего лишь кровать и полки с книгами - Ксенофонт никогда не ложился спать, не прочитав хотя бы с десяток страниц. Вот такая, ничем не примечательная полуподвальная квартира холостяка. Впрочем, надобно признать, что некоторая странность в его квартире всё же присутствовала: вся мебель, включая сундук, выстроилась вдоль одной стены с окнами. Три остальных украшали многочисленные двери, располагавшиеся впритык друг к другу. Ни одна из них не походила на другие – у каждой был свой особенный резной узор, наличники и даже цвет. Злые языки разносили слухи, что эти двери ведут в заброшенные катакомбы, где до сих пор прячутся всякие тёмные личности и вообще… вспоминали, а вернее, выдумывали каких-то загадочных посетителей Ксенофонта, которые, якобы, заходили к нему в квартиру, а обратно не появлялись. Однажды даже привели участкового, который в присутствии свидетелей собственноручно открывал каждую дверь, за которыми к великому разочарованию злопыхателей обнаружилась самая обычная оштукатуренная стена. На вопрос: зачем ему столько дверей, которые никуда не ведут, Ксенофонт смущённо объяснил, что у него такое вот необычное хобби – коллекционирование старинных резных дверей. И разве это преступление? Объяснение вполне удовлетворило участкового, а любопытствующие соседи, недоумённо ворча, разошлись по домам. С тех пор жильца полуподвальной квартирки старались не трогать, разве что дворовые кумушки-сплетницы иногда любили посудачить о нём, да что с них возьмёшь… Впрочем, если бы кто смог заглянуть в квартиру Ксенофонта в полночь, то, наверняка, весьма удивился бы, потому что в это время здесь и в самом деле начинало происходить нечто невероятное… Заперев на тяжёлую задвижку входные двери, жилец одевался, словно отправляясь в путешествие, забрасывал на плечи видавший виды потёртый рюкзак и открывал одну из тех странных дверей. Удивительное дело – теперь вместо стены за дверью открывался проход, который вёл в один из многочисленных загадочных миров, по которым Ксенофонт путешествовал. Как это происходило, он и сам не мог объяснить. Просто ещё с детских лет, будучи вихрастым мальчишкой, Ксенофонт мечтал о далёких и неведомых мирах, полных загадок и чудес. Постепенно он уверил себя, что нужно лишь найти туда дверь, или, по крайней мере, сделать самому – и принялся настойчиво мастерить небольшие игрушечные дверцы. Однажды у него получилось. Маленькая дверца, которую мальчонка соорудил из обломков старого кухонного шкафа, открылась в невероятный мир фиолетового солнца. Восторгу не было предела! Одна лишь беда – дверца оказалась настолько мала, что в неё удавалось заглянуть всего лишь одним глазком. К тому же работала она почему-то лишь в том случае, если была закреплена на стене. Ксенофонт несколько раз пытался показать чудо-дверцу родителям или друзьям, но в присутствии посторонних, она не работала. То есть, дверца открывалась и закрывалась, но ничего, кроме стены, за ней не было видно. После этого случая приятели стали дразнить мальчика фантазёром. Шли годы. Ксенофонт вырос, повзрослел, отслужил, как положено в армии, вот только не женился, - не встретил ту единственную, которой захотел бы отдать своё сердце. Но мечту детства не забывал и продолжал мастерить двери… Заброшенную квартиру в полуподвале он купил относительно недорого. Она понравилась ему тем, что находилась в глубине тихого уютного двора в старом районе Одессы. А самое главное – фундамент и стены дома были сложены из больших камней древнего ракушечника. Казалось, они дышали вечностью. Будущий жилец сразу подсознательно ощутил это, когда впервые пришёл смотреть помещение. С тех пор прошло десять лет. Конструкторское бюро, в котором Ксенофонт работал, давно уж закрыли, впрочем, как и большинство других предприятий. Нынче многие остались без работы, но как-то выкручивались. Кто перебивался не частыми приработками, кто ремонтами, кто извозом, а большинство – торговлей. Вот и Ксенофонт по выходным продавал возле Староконного рынка, всевозможные товары, принесенные из путешествий в неведомые миры. Конечно же, в ход шли только безобидные вещицы, действие которых можно было как-то объяснить или сослаться на то, что они привезены из Китая. Последнее утверждение пользовалось наибольшей популярностью. Обычно, услышав о том, что продаваемая вещь сделана в Китае, покупатель удовлетворённо кивал и с некоторой долей лёгкого восхищения произносил: - Вот ведь, умеют делать! А мы… эх… После этого деньги перекочёвывали в карман Ксенофонта, а вещица отправлялась на новое местожительство к ничего не подозревающему, счастливому обладателю действительно настоящего вечного фонарика, самозаводящейся юлы, не стирающегося ластика или камня доброты. И ни у кого не возникало вопросов. Впрочем, чему удивляться, если возле рынка легко можно было увидеть, к примеру, продающийся ключ от чёрного хода в рай или кинжал, якобы которым Брут заколол Цезаря. Говорят даже, что кто-то вполне серьёзно предлагал череп Йорика, инкрустированный мелкими изумрудами, похищенными одесскими контрабандистами из копей царя Соломона. Так что по сравнению с такими "артефактами" китайский вечный фонарик казался вещью вполне обычной и ничем особым не привлекательной. Отобрав несколько фигурных заколок для волос, сделанных из перламутрового дерева, произрастающего на скалистых утёсах одного из обнаруженных им миров, Ксенофонт отложил их в сторону. Заколки выглядели вполне обычно, если не считать того, что они снимали головную боль. Эту особенность перламутрового дерева Ксенофонт обнаружил совершенно случайно. Однажды во время путешествия в том мире, он почувствовал резкий приступ – ожила застарелая мигрень. Перед глазами поплыли тёмные круги, накатила тошнота… едва переставляя ноги, странник добрёл до высокого раскидистого дерева, которое перед этим заприметил невдалеке. Устроившись в тени у корней великана, он прислонился к шершавой коре затылком и закрыл глаза, внутренне смирившись с неизбежной болью. Но спустя несколько минут, к своему удивлению почувствовал, что боль, не успев до конца разыграться, начала утихать. Ксенофонт настороженно прислушался к собственным ощущениям. Вроде бы, немного отпустило. Он осторожно встал и сделал несколько шагов в сторону – боль снова возродилась в затылке. Подчиняясь неосознанному порыву, Ксенофонт вернулся на прежнее место и вновь прижался затылком к стволу дерева. Боль тотчас пошла на убыль. Дождавшись, когда остатки тяжести исчезли совсем, он поднялся на ноги и отступил на несколько шагов. Всё было нормально. Голова больше не болела. Подняв с земли несколько толстых сучьев, Ксенофонт прихватил их с собой, решив на досуге поэкспериментировать с находкой. Очищенная от коры древесина отливала нежным туманным перламутром. Убедившись, что даже сухие фрагменты дерева не теряют своих целебных свойств, он начал изготавливать из них заколки и недорого продавать их как лечебные, якобы привезенные из какого-то высокогорного монастыря в Тибете. Люди охотно верили, тем более что заколки реально помогали. Некоторые клиенты даже специально приходили к нему на рынок, чтобы купить ещё несколько для родственников или хороших друзей. Особенным спросом пользовались фигурки зверей из серых с прожилками камней, на которые Ксенофонт наткнулся в мире трёх солнц. Там всегда царил день – если одно светило начинало клониться к горизонту, с другой стороны поднималось следующее. Это был странный мир. Под ясным небом, по которому изредка лениво проплывали пушистые облачка, тихо шептались зелёные дубравы, такие же, как на Земле. Чистоводные ручьи и речушки струились серебристыми нитями, сплетаясь и вновь разбегаясь в разные стороны, словно играя в догонялки. Наверное, где-то очень далеко они вливались в моря или даже океаны, но Ксенофонт не знал наверняка. В этом мире всё дышало умиротворением и спокойствием, однако, за все свои посещения путешественник ни разу не встретил ни одного человека, и даже хоть каких-либо следов людей не обнаружил, словно их здесь никогда и не было. Впрочем, как и других живых существ. Казалось, этот мир только недавно создали и ещё не успели заселить. Находившийся за день путник присел на берегу ручья, который, весело журча, пробивался среди гладких серых камней голышей. Взяв один из них в руку, Ксенофонт прикрыл глаза, наслаждаясь отдыхом. Постепенно усталость начала уходить из тела, уступая место бодрости. День был просто замечательным, а это место на берегу ручья казалось самым лучшим на свете. Ощущение одиночества, снедавшее его последнее время, потускнело, а сердце наполнилось счастьем. Хотелось остаться здесь навсегда, создавать что-нибудь прекрасное и просто наслаждаться жизнью. Непроизвольно сжав пальцы, Ксенофонт ощутил мягкое тепло, которое через руку расходилось по всему телу. Раскрыв ладонь, он с удивлением посмотрел на гладкий камень. Тонкие светлые прожилки, казалось, едва-едва светились мягким сиянием, словно пульсируя в такт сердечному ритму. Судя по всему, это именно от них исходило слабо ощутимое тепло. Выбрав десятка два таких камней, путешественник положил их на дно рюкзака и отправился домой.
Странное дело - сколько бы Ксенофонт не находился в своих чудесных странствиях, в его реальном мире проходило всего лишь несколько минут. Как-то однажды он путешествовал несколько суток и даже начал волноваться, что его могут начать искать, но когда вернулся, то обнаружил, что здесь прошло всего лишь пять минут. С тех пор он больше не опасался, что кто-нибудь случайно заметит его длительные отлучки. Вернувшись домой, Ксенофонт обработал несколько камней на шлифовальном круге, придав им форму, напоминающую каких-то мифических существ, и в воскресенье отправился на базар. Здесь всё было, как обычно. Заняв своё излюбленное место у стены облупленного двухэтажного домика с большим деревянным балконом, Ксенофонт расстелил прямо на асфальте старенькую клеёнку в клеточку и разложил на ней заколки, а под ними разместил табличку с надписью "Тибетские целебные заколки от головных болей". Рядом он расположил резные игрушки из того же дерева и парочку "вечных" фонариков, которые приносил из сумеречного мира. Там их можно было набрать сколько угодно и совершенно бесплатно. На самом краю клеёнки положил несколько нестирающихся ластиков, которые пользовались особенной популярностью у грековцев, так одесситы любовно называли студентов художественного училища имени Грекова. Усевшись на раскладной стульчик собственной конструкции, Ксенофонт не торопясь огляделся по сторонам, кивая знакомым продавцам, выкладывающим свой товар, и достал из кармана каменную фигурку. Слегка потерев её, он раскрыл ладонь, выставляя безделицу на обозрение, и принялся слушать. Ему нравилось это занятие. Староконный рынок жил особой, неповторимой жизнью. Внутри по центральному проходу весело фырчал фонтанчик и гудели посетители, с любопытством заглядывая в магазинчики, заполненные разнообразными товарами. На все голоса старались, распевали свои песни птички разных размеров и всевозможных расцветок. Что-то хрипло кричал говорящий попугай - старожил птичьего ряда. Он был большой и, судя по всему, весьма старый, так как знал очень много слов из ушедшей эпохи так и не достроенного коммунизма. И хоть попугая никто не покупал из-за дороговизны, но он служил хозяину довольно-таки неплохой рекламой. Ещё дальше за воротами рынка на Раскидайловской располагались в основном собачники и кошатники. Хотя изредка ещё можно было встретить даже старых голубятников, да и кур с кроликами там тоже продавали, хотя и гораздо меньше, чем кошек. В общем, вокруг рынка обреталось множество посетителей и старожилов. Вот хоть бы и соседка слева - пенсионерка тётя Сима, которую Ксенофонт помнил со своего самого первого визита на Староконный. Казалось, она вечно была здесь, как символ незыблемости мелкого частного предпринимательства. Вокруг неё всегда лежали разложенные на газетах старые игрушки, поношенные туфли, граммофонные пластинки, в основном на семьдесят восемь оборотов (и где она их только брала?), пожелтевшие от времени статуэтки и великое множество всякого другого, что, казалось, уж и вовсе никому не нужно. Но тётю Симу это совершенно не смущало. Она часто с оптимизмом говорила: "На каждый товар когда-нибудь да найдётся покупатель..." и добавляла: "От мафии ещё никто не уходил!" Почему-то она называла себя и ближайшее окружение мафией, скорее всего в шутку. Ближе к полудню приходили две подруги тёти Симы. Происходили слаженные, отработанные до автоматизма передвижения: откуда-то появлялся перевёрнутый пластмассовый ящик из-под бутылок, уже застеленный стареньким, но девственно чистым льняным полотенцем. На нём волшебным образом материализовывалась из ниоткуда пузатая зелёная бутылочка с домашней настойкой и нехитрая закуска в виде всяческих солений, селёдочки и ржаного хлеба. Основательно устроившись и оприходовав по рюмочке, подруги с удовольствием начинали делиться последними новостями Молдаванки. Обычно к этому времени Ксенофонт оперативно собирался и старался незаметно ускользнуть, пока весёлые подружки не начали зазывать его за свой импровизированный стол. Но сегодня почему-то замешкался. - Скажите, пожалуйста, а что это за фигурки у вас? Приятный мягкий голос раздался совсем рядом. Ксенофонт поднял голову и увидел миловидную женщину, склонившуюся над его клеёнкой. Сказать, что она была необыкновенной красавицей, так нет, но что-то в самом дальнем уголке сердца дрогнуло. Тёмные, слегка волнистые волосы, правильный овал лица, серо-голубые внимательные глаза под пушистыми ресницами, аккуратный нос, губы... чувственные. Впрочем, всё в ней оказалось соразмерным. Женщина была стройна и... да, всё же красива той неброской, но истинной красой, присущей гармоничным личностям. Она внимательно рассматривала каменные фигурки, словно это были какие-то реликвии. - Да так, безделицы для домашнего уюта, - почему-то неуверенно ответил Ксенофонт. - Считается, что они умиротворяют ауру, если согревать их в ладонях. Да вы попробуйте подержать... Он протянул незнакомке фигурку, отдалённо напоминающую слона. Женщина осторожно взяла её и зажала в кулачке, а второй ладонью накрыла сверху, словно для верности. Постояв так немного она изумлённо взглянула на продавца и улыбнулась. - Странно, мне кажется, что фигурка оживает и делится со мной своим теплом, - неуверенно произнесла молодая женщина. - Просто невероятно. Может быть это какое-то магнитное поле? Ксенофонт пожал плечами. - Сколько же она стоит? Уже открыв рот чтобы озвучить цену, он вдруг почувствовал, что не может, а вернее, не хочет продавать миловидной незнакомке фигурку, а наоборот - ощутил необоримое желание подарить. - Нисколько, - ответил он. - Берите просто так. Женщина почему-то смутилась и возразила: - Зачем же, я заплачу... - Нет, не нужно... Тётя Сима с подругами умолкли и стали пристально наблюдать за разворачивающимися событиями. Они синхронно переводили взгляды с незнакомки на Ксенофонта и обратно. Наконец, не выдержав, соседка по базару вставила своё веское слово: - Ты, милочка, не артачься! Раз дарит, бери, пока не передумал... Она хитровато подмигнула и добавила: - Он у нас мальчик хороший, воспитанный! Незнакомка смутилась, словно похвалили её. Торопливо пробормотав благодарность, она заспешила в сторону автовокзала, зажав фигурку в кулачке, и вскоре завернула за угол. Проводив её долгим взглядом, Ксенофонт вдруг принялся быстро собираться. Свернув клеёнку вместе с товаром, он запихнул её в рюкзак и закинул его на плечо, а стульчик сложил и, зажав локтем, другой рукой махнул соседям. - До свидания! Увидимся через неделю... - Давай-давай, - одобрительно подзадорила тётя Сима. - Авось, догонишь ещё, не могла она далеко уйти... Увы, незнакомка исчезла, как сквозь землю провалилась. Ксенофонт едва ли не бегом дошёл до самого автовокзала, вертя головой во все стороны, но так её и не догнал. И от этого ему стало грустно, словно он потерял что-то очень дорогое. Вот ведь как бывает: только встретил человека, который тебе понравился, а судьба или случай - выбирай, что больше нравится, тут же и развела. - А чтоб тебя! - в сердцах чертыхнулся Ксенофонт. Встречная молоденькая девушка испуганно шарахнулась в сторону. - Ох, извините, не хотел вас напугать, - сожалеюще прижал руку к груди Ксенофонт. Девушка натянуто улыбнулась в ответ и торопливо пошла дальше, несколько раз настороженно оглянувшись. Сокрушённо покачав головой Ксенофонт направился домой. Он так погрузился в размышления, что, не поздоровавшись, прошёл мимо трёх блюстительниц морали, как всегда с важным видом восседающих на дворовой скамейке и проводящих сравнительный анализ прошлой жизни с современностью. Проведя жильца взглядом до его квартиры, тётя Дуся поджала губы, покачала головой и сокрушённо вздохнула: - Ну вот, началось... - Что именно? - полюбопытствовала Нина Степановна. - А то, что не поздоровался... - Точно, - тотчас подхватила Татьяна Васильевна. - И вообще, даже голову в нашу сторону не повернул. Что-то с ним сегодня не то. - Любопытно, что бы это могло означать? - сосредоточенно нахмурилась Нина Степановна. - Может быть, из-за того, что цены на газ опять поднялись? - неуверенно предположила Татьяна Васильевна. - Вряд ли, - уверенно возразила тётя Дуся. - Новые квитанции только сегодня принесли, они все у меня в дворницкой лежат, так что он ещё не в курсе... - А если это всё же из-за женщины? - высказала свою версию Нина Степановна. - Дай то Бог! - поддержала её Татьяна Васильевна. - А то я уж и вовсе распереживалась за нашего соседа. - Это ещё почему? - удивилась дворничиха. - Ну как же, ведь если мужик один, стало быть, не всё с ним в порядке. Нынче вон, говорят, стали модными всякие там нетрадиционные отношения... И подруги с увлечением стали разрабатывать новую тему. Неделя тянулась очень долго. Казалось, дни стали резиновыми. За это время Ксенофонт несколько раз ходил в другие миры, но ни на минуту не забывал незнакомки, которую втайне надеялся увидеть в следующие выходные на Староконном. И вот наступил долгожданный день. Старательно выбрившись и, на удивление самому себе, прилично одевшись, Ксенофонт с нетерпением отправился на рынок. Подойдя ближе к своему месту, он изумлённо остановился. Возле тёти Симы стояла давешняя незнакомка. Они о чём-то беседовали. - А вот и милок наш объявился, я ж говорила, что скоро будет, - констатировала тётя Сима, заметив Ксенофонта, и призывно махнула рукой. - Давай, Сеня, подходи, чего ты там застыл? Тебя уж давно тут дожидаются... - Ну, не так и давно, - смущённо пробормотала незнакомка. - Я просто мимо проходила... - Ага, - тотчас подхватила тётя Сима с готовностью. - Я и говорю: просто проходила мимо, а я её заприметила и остановила. Сеня, ты чего застыл пнём трухлявым? Иди уже сюда! Сеней тётя Сима окрестила Ксенофонта для простоты общения ещё во время первой встречи. Пожевав губами, словно гоняя во рту шарик, она тогда так прямо и безапелляционно заявила: - М... Ксенофонт... не, как-то не по-нашенски, не по-одесски... будешь ты у нас Сеней, и даже не возражай! Так для завсегдатаев Староконного рынка Ксенофонт стал Сеней. - Здравствуйте, - смущённо произнёс он, подойдя ближе. - Извините, что опоздал. - Почему же опоздали? - улыбнулась незнакомка. - Вовсе нет. Мы же с вами не договаривались. - Ну да... просто я... Ксенофонт почему-то смутился ещё больше и никак не мог сообразить, что нужно говорить - Сеня, не делай панику, - вмешалась тётя Сима. - Лучше предложи даме присесть. С этими словами она пододвинула один из своих ящиков. Но Ксенофонт, словно опомнившись, рывком распахнул свой раскладной стульчик и, поставив его на асфальт, предложил: - Вот, пожалуйста, присаживайтесь... - Спасибо, но я уже должна идти... - А... ну да... - Ксенофонт растерялся. - Так может, вы что-нибудь ещё хотели приобрести? Может, вечный фонарик или нестирающийся ластик, или ещё что... у меня тут вот... Присев на корточки, он принялся судорожно развязывать рюкзак, явно собираясь погрузиться в его недра. - Нет, я только хотела узнать... - Что? - Ну... откуда у вас та фигурка, что вы подарили мне на прошлой неделе? - Так я сам сделал, - пожал плечами Ксенофонт. - А камень, из которого вы её сделали, откуда? - Да... в общем, нашёл в одном месте. А что с ним не так? - Ой, вы даже не представляете! - оживилась женщина. - Этот камень настолько необычный, словно он вообще не из нашего мира. Он совершенно особенный! - Вы уверены? - насторожился Ксенофонт - Да нет, на вид самый обычный камень, просто скорее всего с какими-то магнитными полями. Вам, наверное, показалось. - Ну уж нет, - решительно возразила незнакомка. - Поверьте, я всё же дипломированный минералог. - Кто-кто? - переспросила тётя Сима. - Специалист по камням, - пояснил Ксенофонт. - Ну и времена настали, - всплеснула ладонями соседка. - Разве ж это женское дело камни ворочать, да ещё и такой миленькой девушке! Неужто мужиков совсем не осталось?! - На самом деле я изучаю свойства, структуру и условия образования минералов в лаборатории, - улыбнулась незнакомка. - Она учёная, - успокоил соседку Ксенофонт. - А... ну тогда другое дело. В это время подошёл один из завсегдатаев рынка, и они с тётей Симой завязали оживлённую беседу. - Извините, как вас зовут, если не секрет? - поинтересовался Ксенофонт. - Ой, и в самом деле, - смутилась незнакомка. - Мне-то ваше имя уже известно, Семён, а вы моё не знаете. - Ну, на самом деле моё имя Ксенофонт, а Сеней меня тётя Сима окрестила. Но, впрочем, я не в обиде . Мне даже нравится. А как вас зовут? - Вероника... хотя звучит как-то официально... - У меня не менее официально. - Тогда давайте упростим, - с лучезарной улыбкой предложила Вероника. - Зовите меня просто Никой, так зовут меня друзья, а я вас буду величать Сеней. Так подойдёт? - Годится. Так что бы вы хотели узнать, Ника? - Есть ли у вас ещё такие камни, и откуда вы их взяли? Ксенофонт растерянно взъерошил волосы на затылке и виновато развёл руками, не зная, как сказать. - Понимаете, Ника, я не смогу объяснить... да и, скорее всего, вы мне просто не поверите. Разве что, показать, но и это ещё не факт, что получится... - А вы попробуйте, - подзадорила Ника. - Вдруг удастся. Где находится это место? - У меня дома, - почему-то смутился Ксенофонт и поспешил добавить: - Нет, вы не подумайте чего, это место действительно находится у меня дома... - А я ничего и не подумала. Женщина на мгновение замолчала, а затем нерешительно спросила: - Можно ли будет как-нибудь наведаться, если, конечно, ваша семья не будет против? - О, я живу совсем один, - махнул рукой Ксенофонт. - Так что с этой стороны проблем не будет. - А с какой? Ника пытливо заглянула ему в глаза, и Ксенофонт ощутил как его сердце несколько раз гулко стукнуло, а затем замерло и куда-то провалилось. - Да соседки у нас во дворе такие, что... одним словом, самый настоящий сплетсовет - всех по косточкам разберут, а потом соберут, но уже на свой манер. - Ах, это... - Ника облегчённо улыбнулась и пожала плечами. - Пожалуй, у нас в каждом дворе подобный сплетсовет имеется. Мне не привыкать... Так что, когда можно будет? - Это уж на ваше усмотрение, - пожал плечами Ксенофонт. - Выбирайте, когда вам удобнее, а я почти всегда свободен. Быстро что-то прикинув, женщина предложила: - Может быть, завтра во второй половине дня? У меня как раз выходной... - Договорились, буду ждать вас. Записав свой адрес на листке, выдранном из старенького блокнота, Ксенофонт отдал его Нике, которая быстро попрощалась и ушла. Тётя Сима многозначительно подмигнула и ободряюще посоветовала: - Не дрейфь, Сеня, всё будет хорошо - это тебе я говорю! - Да я ничего... это ведь просто по делу... - Ага, я так и говорю, - охотно согласилась соседка. - Ты главное не робей и... каких-нибудь там пирожных что ли купи или тортик - девушки это любят. Ксенофонт хотел что-то возразить, но в это время подошёл потенциальный покупатель, и тётя Сима переключила на него всё своё внимание. День пролетел как-то незаметно. Вечер прошёл за чтением любимых книг до полуночи, пока не сморил сон.