Оглядевшись по сторонам, я не спеша пересёк центральную площадь по диагонали и свернул в узкую улочку, показавшуюся мне чем-то любопытной. В первый момент я даже не понял, что именно меня в ней привлекло, и, только пройдя несколько шагов, сообразил: впереди в полусотне шагов зеленела арка, очевидно из плюща или дикого винограда, протянувшаяся между домами. "Ну вот, слава Богу, а я уж думал, что в этом городе вообще нет ни одного растения" - мысленно обрадовался я. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что радость моя оказалась преждевременной. Зелёная арка состояла из прямоугольных полотнищ ткани, выкрашенных в зелёный цвет и вывешенных для сушки на верёвках поперёк улицы. Шагая по ровной брусчатке, я разглядывал стены окружающих домов. Хоть они и отличались размерами, но в чём-то были совершенно схожи. Никаких архитектурных изысков, ничего необычного, что вносило бы хоть какое малейшее разнообразие в угнетающую монотонную серость. Равнодушные окна тупо взирали на меня тусклыми стёклами, а угрюмые стены хранили упрямое молчание. Вообще на улице было необыкновенно тихо. Поначалу это несколько смутило, и я не сразу сообразил, что привычный для меня городской шум здесь неуместен, поскольку нигде не звучала музыка, не было видно детей, велосипедов, автомобилей, которые и создают тот самый звуковой фон, присущий современным густонаселённым городам. В самом конце улицы, перегораживая её поперёк, возвышалось массивное здание, окружённое шеренгой круглых колонн, подпирающих края арочного свода крыши. Из центра купола в небо устремлялся высокий и узкий шпиль, а сбоку, привязанный к нему несколькими тросами, висел... корабль! Я даже затряс головой и протёр глаза, но невероятное видение не исчезло. Корабль существовал на самом деле и спокойно висел в воздухе вопреки всем законам физики. Он был похож на старинный парусный корвет без мачт, свисающий с дирижабля. Туда-сюда шустро сновали горожане, похожие снизу на озабоченных пчёл. Они что-то грузили на корабль и снова летели вниз за следующей партией груза. Я смотрел на это широко раскрытыми глазами и никак не мог придти в себя, словно наяву попал в сказку про летучий корабль. - С Городом знакомишься? Тяжёлый хлопок по плечу, сопроводивший вопрос, вывел меня из состояния растерянности и заставил оглянуться. Рядом стоял Перец и широко улыбался. Но где-то в глубине его глаз, словно маленький зверёк, затаился колючий холодок настороженности. Очевидно, чем-то я ему всё же не понравился изначально. - Да вот, честно говоря, не ожидал увидеть подобное зрелище... - промямлил я, ощущая неуверенность под цепким взглядом помощника советника. - А вообще-то я хотел подыскать какую-нибудь работу... - Здесь ты её вряд ли найдёшь, - уверенно заявил Перец. - Скорее всего, тебе стоит попытать счастья в "Красной утке" - туда приходят оттянуться после рабочего дня любители развлечений. Насколько мне известно, сейчас там есть свободная вакансия музыканта... От меня не ускользнула лёгкая нотка презрения, прозвучавшая в словах собеседника, но я сделал вид, что не заметил этого. Очевидно, к моему занятию он относился так же, как и многие из прошлой жизни. - А что, музыкантов в Городе нет? - А зачем они?! - ухмыльнулся Перец. - Никакого толку, да и к жизни не приспособлены... вон твой предшественник, тоже из залётных, всё страдал, с какими-то идеями всеобщего примирения носился - и где он теперь?! - А и в самом деле, где? - Подался на окраины Города повстанцев искать. - Ну и?.. - Сгинул ни за грош! Его сожрал драгн, забредший из леса в заброшенные окраины Города... Я невольно вздрогнул. Перец явно упивался наслаждением, наблюдая за моей реакцией на рассказ. Он был самоуверенным, злобным и, скорее всего, подлым человеком, напоминающим мне мясника Рыло. Но он был местным и занимал в Городе не последнее место, поэтому я решил пока с ним не ссориться, а попытаться вначале разобраться в окружающем мире. - Наверное, и в самом деле стоит заглянуть в ресторанчик, - решил я. - Ладно, - Перец снова хлопнул меня по плечу волосатой лапищей. - Пошли в "Красную утку". У меня как раз дельце есть к хозяину. - Только у меня с собой нет никакого инструмента... я ведь не ожидал, что судьба зашвырнёт меня... даже и не знаю куда! - Ничего, от прежнего музыканта кое-что осталось. Посмотришь, может статься, и тебе что сгодится из его барахла. Пошли! Пожав плечами и последний раз оглянувшись на сказочный корабль, я поспешил за ним. Конечно, мой невольный попутчик не вызывал особо тёплых чувств, но практически это был один из немногих местных жителей, с которыми я успел познакомиться, и волей-неволей приходилось мириться с его присутствием. А Перец тем временем продолжал разглагольствовать: - У нас в Городе ведь как - выполняй свою работу добросовестно, законы соблюдай и не будет у тебя никаких проблем. А то находятся умники - то им не так и это не эдак - только народ будоражат бестолку! Как по мне, так я бы их всех просто в лес выбрасывал - пусть драгны с ними разбираются. Зато остальным спокойнее жить было бы. - А что, находятся недовольные? - полюбопытствовал я. - Попадаются, хоть и не часто... - И чего они хотят? Что их не устраивает? - Да дерьмо у них в головах вместо мозгов - вот и всё! - неожиданно разозлился Перец. - Говорят, мол, у нас тут диктатура какая-то... Тоже мне, словесов всяких заумных нахватались, а сами мозгляки - мозгляками, даже оружие толком в руках держать не умеют. Давеча вон наведались мы на окраины, а у них там как раз сбор какой-то был... - У кого, у них? - осторожно переспросил я собеседника. - Ну, у повстанцев, ясное дело... так мы их там практически голыми руками всех положили чичурам на поживу. - Убили что ли?! - ужаснулся я. В тот момент мне показалось, что огромные волосатые лапищи Перца по локоть залиты кровью. Тошнота подкатила к горлу, и я остановился. Перец замер в нескольких шагах впереди меня и недобро прищурился. - Что, дурно стало?! – притворно-участливо поинтересовался он. - Небось, тоже из слюнявых интеллигентов?! Ну-ну... несладко тебе здесь придётся. Неожиданно Перец резко шагнул ко мне и громким шёпотом выдохнул прямо в лицо: - Смотри у меня, музыкант, ежели только что-нибудь узнаю о том, что надумаешь жителям мозги пудрить, пеняй на себя! Я тебе такое устрою, что сам запросишься драгну в желудок - это я тебе обещаю, потому как ненавижу вашу братию до самых печёнок! Я отшатнулся от него, как от чумного, но Перец уже снова улыбался, как ни в чём не бывало, словно и не он всего лишь мгновение назад угрожал мне адовыми муками. - Ну да ладно, это я так, на всякий случай - для острастки. Надеюсь, мы останемся друзьями. А сейчас - в "Красную утку", я тебя с девочками познакомлю, а заодно, может быть, и смогу помочь с трудоустройством. Хозяин этого кабака мне кое-чем обязан, думаю, в просьбе не откажет... - Спасибо... - только и смог я выдавить из себя. - Потом будешь благодарить, когда всё устроится, а пока запомни: со мной не пропадёшь, А кто не со мной, тот против меня! Осклабившись в хищной ухмылке и заговорщически подмигнув, Перец ударом ноги распахнул дверь и шагнул внутрь. Я безропотно последовал за ним. Объяснять, что означают сказанные им слова, не было нужды. Таких, как Перец, я знал не понаслышке. В моём родном городе в каждом квартале имелся свой местечковый король среди блатных, которых я всегда старался обходить стороной. В полутёмном зале ресторана было пусто. Вернее, почти пусто. В самом дальнем углу за столиком сидели два местных мужика, прихлёбывая из больших стеклянных кружек какое-то мутноватое пенное пойло, похожее на пиво. Они с любопытством повернули головы в нашу сторону, но, встретившись взглядами с Перцем, тотчас уткнули носы в кружки, мгновенно потеряв интерес. За потемневшей от времени барной стойкой грузный пожилой мужчина лениво бил мух засаленным полотенцем. Его обвислые щёки, испещрённые сеткой красноватых жилок, вздрагивали при каждом ударе, а лысина блестела, словно смазанная подсолнечным маслом. Увидев Перца, толстяк засуетился, выбежал из-за стойки навстречу посетителям и едва ли не с поклоном произнёс: - Добрый день, господин Перец! Какое счастье, что вы заглянули в наше заведение. Чего желаете отведать? - Ты хвостом не мети без дела, старый лис, - грубо оборвал его помощник советника. - Лучше подай, как обычно, фирменное блюдо и бутылку согревающего, да только не того дерьма, что у этих… Перец пренебрежительно мотнул головой в сторону сидевших в углу посетителей и направился к одному из столов, стоящих у подиума для танцовщиц. В том, что это был подиум для девиц, развлекающих клиентов, не было никаких сомнений – отполированные шесты для стриптизёрш красноречиво говорили сами за себя. Плюхнувшись на стул, Перец хлопнул лапищей по столу. - Давай, музыкант, присаживайся… Я сел напротив и принялся рассматривать зал, ощущая на себе пристальный взгляд Перца. Этот взгляд пугал меня – в нём было что-то хищное и безжалостное. Чувствовалось, что и окружающие побаиваются его, очевидно, Перец был самым настоящим бандитом. Тем временем хозяин "Красной утки" принёс запотевшую пузатую бутыль и два стакана, поставил их на стол, а сам метнулся, было за закуской. Но Перец поймал его за рукав и усадил на соседний стул. - Видишь этого новичка, Бэри? – спросил он, указывая на меня пальцем. – Возьмёшь к себе музыкантом, если конечно он действительно играть умеет… - Но мне не нужны музыканты, - попытался возразить толстяк. – От них одни проблемы и никакого толку. Перец пристально посмотрел ему в глаза, и хозяин ресторана тотчас пошёл на попятную: - Вообще-то надо попробовать ещё раз. Может быть, посетителям понравится… - То-то… - самодовольно ухмыльнулся Перец. – Заодно присмотришь за ним, а потом мне доложишь. Он отпустил толстяка, и тот мгновенно улизнул на кухню. Спустя несколько минут он снова появился, неся блюдо с дымящейся уткой, при виде которой я ощутил в желудке голодный спазм. Весь прошедший день был заполнен такими невероятными событиями, что я совершенно забыл о еде, но сейчас набросился на утку, как изголодавшийся пёс. - Спокойно, интеллигент, а то подавишься! – хохотнул Перец, разливая по стаканам содержимое бутыли. – Давай выпьем за твоё трудоустройство. Я взял стакан и выжидательно глянул на визави. Но Перец, не дожидаясь меня, уже опрокинул содержимое своего стакана в глотку и зажмурился от удовольствия. Решив не отставать от непрошенного опекуна, я последовал его примеру и сделал несколько глотков. Напиток буквально взорвался внутри меня беспощадным пламенем. Казалось, он выжигает все внутренности. Я не в силах был даже вздохнуть, а лишь безуспешно пытался что-то сказать. Слёзы потекли из глаз, и я закашлялся. - Слабак, – презрительно констатировал Перец, отрывая утиную лапку и с хрустом вгрызаясь в неё. Он налил себе ещё и повторил. Но на этот раз пил медленно, словно не крепчайший до умопомрачения напиток, а обычный квас. Как это у него получалось, я даже не мог себе представить. Очевидно, глотка у Перца была на самом деле лужёная. Решив для себя более не употреблять убийственный напиток, я принялся за еду. Утка была хороша, а мясо её и в самом деле оказалось красноватым. Очевидно, отсюда и произошло название ресторана. Постепенно опьянение всё больше овладевало мною, и окружающее начало казаться более приятным. Где-то в уголке затуманивающегося сознания зашевелились мысли: "А ведь этот Перец, кажется, не такой уж плохой малый. Вот как возится со мной, угощает… а зачем это ему нужно? Наверное, он просто очень хороший и щедрый человек. Надобно будет как-то при возможности постараться его отблагодарить…" Когда перед моим носом вновь оказался наполненный стакан, я уже не раздумывал. Напиток, походивший скорее на бальзам со спиртом, оказал своё воздействие – теперь всё мнилось прекрасным, а Перец - самым лучшим другом. Время летело незаметно. Постепенно зал ресторана наполнялся посетителями. Некоторые из них подходили и с подчёркнутым уважением здоровались с Перцем. А те, которые проходили мимо, всё же поглядывали в сторону их стола с опаской. Помощника советника откровенно побаивались, и я был горд тем, что сидел за одним столом с таким важным человеком. Вскоре на подиуме появились девицы в неглиже, которые с напускной ленцой отирались возле шестов, изображая невесть что под звуки какой-то невнятной музыки. Что ж, жизнь была прекрасна! По крайней мере, сейчас я был счастлив и всем доволен. Вот только голова… она начала слегка побаливать, а сознание затуманиваться. Последнее, что осталось в памяти, это печальные глаза какой-то девушки, которая с сочувствием глядела на меня, а затем всё закружилось, завертелось и куда-то сгинуло.
По прошествии беспокойной ночи в тесной и душной комнате, под монотонный аккомпанемент капающей из ржавого крана воды, состояние было не лучшим. Голова казалась чужой и совершенно пустой, к тому же изрядно побаливала. Бесшабашное гуляние в ресторане вернулось тяжёлым похмельем. Но делать было нечего. Кое-как умывшись и приведя себя в относительный порядок, я отправился в "Красную утку", сопровождаемый осуждающим взглядом старичка вахтера. После вчерашнего шумного вечера в сигарном дыму и в тесноте зал выглядел совершенно пустынным. Здесь царил полумрак, только подиум для танцовщиц и стойка бара были слабо освещены скупой лампочкой, тлеющей в полнакала. Никого не было видно. - Эй, есть тут кто? – негромко окликнул я, озираясь по сторонам. Распахнулась боковая дверца под лестницей, ведущей на второй этаж. Оттуда выглянула испуганная физиономия хозяина ресторана. Когда он увидел меня, то на его обвислых губах появилась самодовольная ухмылка. Бэри вышел в зал, вытирая на ходу руки грязным полотенцем, и остановился в нескольких шагах передо мной. - Ну что, скандалист, явился? От такого приветствия у меня даже ноги задеревенели. - Послушайте, господин Бэри, я почти ничего не помню, но… неужели я вчера тут что-то натворил? - Ха! Во-первых: Бэри я только для господина Перца, а для таких шалопаев, как ты – господин Бэримор! Уяснил? Я машинально кивнул, с ужасом слушая толстяка и тщетно пытаясь вспомнить, чего я вчера натворил. - А во-вторых: ты тут вчера такие слюни распустил… нёс всякую чепуху, а в завершение попытался даже поцеловать самого господина Перца! А он этого очень не любит. Если бы не Инга, то пришлось бы тебе плохо. Это она уговорила Перца простить тебя, а затем куда-то утащила… - Куда? - А я почём знаю? В это время скрипнула входная дверь, и с улицы вошла хрупкая белокурая девушка. Как только я увидел её, то сразу вспомнил глаза, которые остались последними в моём сознании на память о вчерашнем вечере. Девушка едва заметно кивнула мне и прошла в комнату для танцовщиц. - Ну да ладно, - смягчился хозяин "Красной утки". – Что было – не воротишь, а сейчас иди к Инге и скажи, пусть она покажет тебе наш музыкальный хлам. Может, подберёшь себе что-нибудь. И учти: я тебя даром кормить не буду! Если моим клиентам твоя музыка не понравится, то ищи себе другую работу. Я поблагодарил его за доброту и направился к двери, за которой скрылась девушка. В узкой комнате вдоль стены стоял длинный стеллаж, а над ним висели разнообразные зеркальца. На стеллаже в беспорядке валялись пудреницы, какие-то краски и прочие женские мелочи, при помощи которых они каким-то чудом умудряются довести то, что им дала природа, до полного совершенства. Дальний конец комнаты перегораживала тряпичная ширма. Девушка убирала в комнатке. Услышав мои шаги, она обернулась и приветливо улыбнулась: - Ну, как дела? - Да, вроде бы, ничего, - неуверенно отозвался я. – Вы уж извините меня за вчерашнее, ежели я чего накуролесил… честное слово, не хотел… - А за что извиняться? – пожала плечиками девушка. – Ничего страшного на самом деле не произошло. Просто ты сильно опьянел, а потом отключился… От этих слов мне стало ещё хуже. Я представил себе, какой, наверное, свиньёй показался ей. - Хозяин сказал, что вы меня на себе унесли. Мне так неудобно… - А что это ты ко мне сегодня на "вы" обращаешься. Вчера красочных выражений не выбирал, да и скромностью особой не блистал… - Ну, мы как бы не знакомы… - Меня Ингой зовут, а полное имя Ингрид. Только так меня здесь никто не называет. А ты – Сергей, я вчера слышала. Вот и познакомились. Если хочешь поговорить, то лучше это сделать после работы – сейчас у меня полно дел. Я немного замялся, а потом несмело попросил: - Господин Бэримор сказал… словом, не могла бы ты мне показать, где у вас тут музыкальные инструменты находятся? - А ты музыкант? - Неким образом… Инга с удивлением посмотрела на меня, а затем прошла в дальний конец комнатки и отдёрнула потрёпанную ширму. - Вот, выбирай… Я подошёл ближе и к своему удивлению обнаружил целую кучу всевозможных музыкальных инструментов. Они были небрежно набросаны друг на друга: диковинные дудочки с несколькими боковыми ответвлениями, квадратные барабаны, обтянутые кожей и какие-то вовсе неизвестные инструменты. К моему удивлению среди всего этого собрания обнаружилась потёртая шестиструнная гитара с целыми струнами. К грифу был привязан бечёвкой пожелтевший пакет, в котором оказался запасной комплект - явно подарок судьбы. - Можно взять? – спросил я, указывая на гитару. Инга равнодушно пожала плечами. - Раз хозяин разрешил, то, пожалуйста. Бережно взяв гитару, я поблагодарил девушку и вышел из комнаты в зал, где меня уже поджидал Бэри. - Вижу, ты себе кое-что подыскал, – с сомнением процедил он, настороженно глядя на инструмент. – В таком случае забирай эту старую шарманку и дуй к себе готовиться, а вечером чтоб повеселил моих клиентов, как следует. Ясно? - Не сомневайтесь, господин Бэримор. Я поспешил выйти из "Красной утки", чтобы скрыть внезапно вспыхнувшее раздражение. Этот толстый боров пренебрежительно назвал гитару шарманкой – совершенно так, как называл её мясник Рыло. Стараясь успокоиться, я направился домой.
* * *
Ступив на мягкую траву у подножия скалистой стены, Серый тут же опустился на неё и вытер дрожащей рукой вспотевший от напряжения лоб. Ноги сотрясала предательская дрожь. Задрав голову вверх, он ужаснулся от того, как они с солдатом ползли по этой совершенно неприступной вертикальной стене, словно тараканы. - Видишь, ничего страшного, – раздался спокойный голос Воронина. Он лежал на траве, раскинув руки и скосив взгляд на Серого. Слева, шагах в двадцати бурлил водопад, давая начало быстрой реке. Она стремительно убегала куда-то в долину, окружённая высокими густыми зарослями. Далее за этой стеной ничего не было видно. - Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – вяло поинтересовался Серый. – Куда нас занесло? - Время покажет… - Ты уверен? Воронин рывком сел и, обхватив колени руками, окинул пристальным взглядом ближайшие заросли. - Да ни в чем я, собственно говоря, не уверен, - ответил он. – Только почему-то мне сдаётся, что кормить нас больше не будут. Соответственно, проблему питания придётся решать самим при помощи подручных средств. Воронин оглянулся вокруг себя, подобрал с земли продолговатый слегка сплюснутый с боков камень и оценивающе взвесил его на ладони. Хмыкнув с сомнением, он поднялся на ноги и подошёл к самой кромке воды, вдоль которой валялись выброшенные течением реки коряги. Серый с любопытством наблюдал за солдатом, решив до поры – до времени не комментировать его поступки. Порывшись в ворохе ветвей, Воронин вытащил увесистый толстый сук. Несколько раз ударив им о выступающий из земли обломок скалы, он отбил старую кору и обломал тонкие ветки. Теперь в его руке угрожающе покачивалась корявая дубина. Бросив её к ногам Серого, Воронин занялся поисками следующего подходящего сука. Покрутив дубину из стороны в сторону, Серый снисходительно усмехнулся, но не отбросил её в сторону. В это время Воронин одобрительно крякнул и поднял над собой ещё один подходящий сук. Торжествующе взмахнув им, солдат со всего маху опустил дубину на камень, и старая кора брызнула во все стороны. - Ну что ж, теперь можно и дальше двигаться, - провозгласил он. - Неплохо бы знать куда? – поинтересовался Серый. - Ясное дело – вниз по течению. Где-то там должны быть люди. - Ты в этом уверен? Воронин исподлобья глянул на товарища по несчастью и, пожав плечами, коротко ответил: - Не очень… - Ладно, - вздохнул Серый. – Здесь мы точно ничего не высидим, кроме простуды – вон как хлещет! У меня такое ощущение, что я скоро корни пущу от сырости. Молчаливо кивнув, солдат подобрал с земли несколько увесистых камней и протянул один из них Серому. После этого он направился за течением реки, внимательно вглядываясь в густые заросли на противоположном берегу. Серый двинулся следом. Идти было не сложно – ровный берег между рекой и скалистой стеной устилала мелкая спрессованная галька. А крупные камни, которые иногда встречались на пути, просто обходили. Постепенно шум водопада удалялся и стихал. Мелкая водяная пыль уже не надоедала, настроение постепенно улучшалось. Серый даже принялся насвистывать какую-то лёгкую мелодию, но Воронин его жёстко прервал: - Умолкни! Из-за твоего свиста ничего не слышно. - А что ты надеешься в этой глухомани услышать? – огрызнулся Серый. – Может быть, бой курантов?! Воронин резко остановился. Обернувшись, он так глянул на Серого, что у того враз пропало настроение язвить. Ухитрившись без единого слова выразить спиной всё своё презрение к попутчику, солдат зашагал дальше. Серый и сам понимал, что напарник прав, но не мог противостоять собственной натуре – ехидничать и язвить по любому поводу. Хотя, честно признаться, в нынешнем положении он чувствовал себя весьма неуверенно. Серый не понимал, где он находится, и что с ним происходит. Да и вообще всё вокруг напоминало какой-то нелепый затянувшийся сон. Но пробуждения никак не наступало и оттого становилось не по себе. Воронин же старался не думать о том, чего никак не мог понять, и сосредоточил всё внимание на окружающей местности. Совершенное спокойствие ещё больше настораживало его. По военному опыту Воронин знал, что кажущееся спокойствие и умиротворенность в любой момент могут взорваться торжествующими воплями врагов. Судя по тому, что дальнего обзора в этой загадочной долине не существовало из-за постоянной туманной дымки, здесь можно было совершенно неожиданно встретить кого угодно. Береговая галька монотонно поскрипывала под подошвами. Шум водопада отдалился настолько, что его гул уже не был слышен. Зато теперь отчётливо различался разноголосый щебет птиц в густой чащобе на противоположном берегу и какие-то отдалённые вопли неведомых обитателей леса. Завернув за очередной скалистый выступ, река наконец-то устремилась к центру долины. Отвесные стены ушли вправо, а их место заняла буйная поросль, как-то незаметно перешагнувшая на этот берег. Теперь береговая полоса сузилась до нескольких метров, и путникам приходилось шагать буквально по кромке воды. Так прошли ещё несколько часов. Внезапно Воронин, шедший впереди, резко остановился. Серый хотел, было, спросить о причине остановки, но солдат прервал его коротким взмахом руки. Он неподвижно замер и только медленно поворачивал голову из стороны в сторону, к чему-то напряжённо прислушиваясь. Затем мягко, по-кошачьи присел и быстро перебрался под раскидистый куст, поманив за собой спутника. - Что стряслось? – шёпотом поинтересовался Серый, устраиваясь рядом. - Там впереди костёр. - С чего ты решил? Воронин покрутил пальцем возле носа, затем прижал его к губам, прислушался и только после этого шёпотом пояснил: - Я слышу запах дыма… - Ну и что?! Во-первых, это может быть просто запах горелого леса от старого пожара. А во-вторых, я, например, вообще ничего не чувствую! Серый хотел, было, уже подняться во весь рост, но Воронин сердито дёрнул его за руку, заставляя остаться на месте, и быстро прошептал: - Говорю тебе, что это костёр, и на нём сейчас кто-то готовит еду! У меня чутьё на дым, как у сторожевого пса… Серый недоверчиво взглянул на солдата, покачал головой и старательно принюхался. То ли почудилось, то ли и в самом деле он уловил слабый запах какого-то ароматного варева. Одновременно с этим пришло ощущение того, что рот наполняется слюной, и Серый нервно сглотнул. - Господи, до чего же есть хочется… я бы сейчас, наверное, корову целиком слопал! - Тише ты! – зашипел на него Воронин. – Сиди здесь и жди, а я в разведку сгоняю. Только не вздумай шуметь… Солдат лег на землю и, ужом проскользнув под тяжёлыми ветками кустарника, бесшумно растворился в высокой траве. Оставшись в одиночестве, Серый расположился поудобней и принялся ждать. Он не разделял настороженности напарника, но не хотел с ним спорить, полагая, что армейский опыт невольного спутника, всё же предпочтительнее его собственного, основанного на городской жизни. Здесь всё было настолько странно, что Серый вообще не знал, что и думать. Единственная его надежда состояла в том, что когда-нибудь они выберутся из этого непонятного места и окажутся в цивилизованном мире, где всё разъяснится. Серый старался много не думать о том, что с ним приключилось. От этих размышлений ему становилось не по себе. Ведь не мог же он, в самом деле, остаться живым и здоровым после падения с такой высоты. А если он погиб, то как может сидеть вот здесь в лесу под кустом и размышлять о собственной гибели?!? - Ерунда какая-то… - пробормотал Серый. Он возмущённо фыркнул и решительно встал. Вернее хотел встать, но в этот момент что-то ослепительно вспыхнуло перед глазами, и сознание погасло… - Да очнись же ты, в конце концов… Серый словно сквозь вату слышал настойчивый голос солдата. Он почувствовал, как его тормошат, на лицо упали капли холодной воды. Затуманенное сознание начало проясняться, перед глазами замаячило бледное расплывчатое пятно, постепенно принявшее очертания лица. - Ну, наконец-то, - облегчённо вздохнул Воронин. – Давай, пора уже приходить в себя… Серый приподнялся на локте и невольно застонал. Голова болела, перед глазами плавали тёмные пятна. - Ох, что же это со мной? – пробормотал он. - Голова прямо раскалывается, как после хорошей попойки… - Скажи спасибо, что и в самом деле не раскололась, - откликнулся Воронин. – Тебя такой дубиной шандарахнули, что и слона можно было бы уложить. - Кто ж это меня так? - Местные жители сгоряча, - пояснил солдат. – Приняли тебя по ошибке за бандита. Серый почувствовал, что ему помогают сесть, а под спину подложили что-то твёрдое, чтобы он смог опереться. Снова разлепив веки, он с удивлением обнаружил, что сидит возле костра, над которым дымится котелок с похлёбкой. Вокруг огня расположилась группа незнакомых людей, настороженно наблюдающих за ним. Все они были худыми, казалось, даже измождёнными. Справа от себя Серый заметил солдата. - Где я? Кто эти люди? - Пока я пошёл на разведку, к тебе с другой стороны подкрались местные аборигены, которые, как оказалось, уже давно за нами наблюдали, - объяснил Воронин. – Они решили, что мы с тобой бандиты из какого-то города… я ещё и сам толком не разобрался, из какого. - А как тебе удалось их убедить в обратном? - Ну, это просто дело навыка и тренировок, - слегка замялся Воронин. – Мне пришлось их сначала разоружить, а потом уже объяснять, что к чему… - Ясно, - усмехнулся Серый. Он представил себе, как выглядело это "разоружение". Наверное, солдат всех этих тщедушных аборигенов раскидал, как снопы, - они и вякнуть не успели. "Хорошо, что они такие хиляки, - подумал Серый. – Силёнок не хватило мне черепушку раскроить…" Один из местных набрал в миску похлебки и протянул Серому. Другой подал деревянную ложку. Серый принюхался: пахло аппетитно. Он осторожно попробовал. Горячее варево оказалось вполне съедобным, и Серый принялся есть, исподлобья наблюдая за окружающими. Лишь один раз он оторвался от миски, чтобы спросить солдата: - А что это за город, о котором ты упомянул? - Тут, понимаешь, такое дело, - начал рассказывать Воронин. – Есть город, в котором орудует какая-то группировка. Если я правильно понял, там правит диктатор, в чьём подчинении и находится эта банда. А местные жители вынуждены прятаться по лесам, чтобы не стать жертвами периодических "зачисток"…
Проба пера в качестве кабацкого музыканта прошла терпимо. Вначале, было дело, уж подумал, что моя карьера закончилась, даже не начавшись. Я попробовал играть джазовые пьесы для гитары, но через некоторое время в зале повисла напряжённая тишина. Доиграв очередную импровизацию до логического завершения, я поднял голову и упёрся в стену тяжёлых взглядов. Сквозь клубы табачного дыма ко мне протянулись незримые нити раздражённости, которые ощущались почти физически. Казалось, в зале назревает взрыв. - Ох, побьют… - едва слышно произнёс я, почему-то вспомнив фразу из старого фильма. В этот момент тёплое дыхание легко коснулось моей щеки, и тихий голос едва слышно шепнул: - Не сегодня… От неожиданности я резко повернул голову, едва не свернув собственную шею, и с изумлением уставился на стройную светловолосую девушку. Её фигурку плотно облегало чёрное трико, усеянное искрящейся, словно алмазной, пыльцой. Девушка грациозной походкой плавно, словно перетекая, подошла к отполированному шесту и томно прислонилась к нему. По рядам зрителей прокатился приглушённый одобрительный ропот. Девушка оглянулась и посмотрела мне прямо в глаза. И тут я с удивлением узнал в ней Ингу. Это было словно волшебное превращение гадкого утёнка в прекрасного лебедя. Откуда в этой хрупкой на вид и слегка отчуждённой девушке появилось столько женственности и грациозности. Я глядел на неё, разинув от восхищения рот, и она снисходительно усмехнулась. Стремительно крутанувшись вокруг шеста, Инга чуть наклонилась в мою сторону и едва слышно промолвила: - Сыграй какой-нибудь медленный блюз… Я начал лихорадочно соображать, что бы такое воспроизвести, но пальцы сами собой уже начали перебирать струны. По притихшему залу поплыли первые чарующие звуки знаменитой композиции Телониуса Монка "Около полуночи". Стройная фигура у шеста начала плавно раскачиваться, постепенно добавляя движения. Она изгибалась, опускалась вниз, а затем неожиданно взмывала вверх, в то же время, умудряясь каким-то неестественным образом растворяться в слепящем вращении, и вновь материализоваться в искрящемся фантастическом пируэте. Словно заворожённый, я, не отрываясь, следил за невероятным танцем Инги. Такого мне ещё никогда раньше не доводилось видеть. Это было что-то поистине неописуемое. Под впечатлением её танца, мои пальцы вытворяли такое, чего я прежде не мог добиться длительными тренировками. Казалось, гитара сама пела, словно была живым существом, и играла за целый оркестр. Сколько прошло времени, наверное, никто из зачарованных зрителей не смог бы сказать точно, но танец закончился. Ещё висели в зале последние затихающие звуки, а девушка плавно и незаметно скользнула куда-то в сторону и растворилась в полумраке. Придя в себя, я настороженно замер, вглядываясь в лица посетителей "Красной утки". В абсолютной тишине неожиданно громко скрипнул стул, и тотчас зал взорвался, словно только и ждал этого сигнала. Со всех сторон засвистели, заулюлюкали… но это был свист и крики восторга. - Молодец, музыкант! - Давай ещё! - Эй, парень, иди к нам – выпьем по стаканчику! Об Инге никто и не вспомнил, словно её и не было вовсе на сцене ещё несколько мгновений назад. Ведь это именно она заставила всех сидеть, разинув рты. Я не понимал, почему так происходит, и растерянно озирался по сторонам. В какой-то момент я поймал напряжённый взгляд Перца. По его губам блуждала кривая гаденькая ухмылка, но из глубины зрачков выглядывали ледяные иголки. Перец встал из-за стола и, подойдя ко мне, хлопнул по плечу: - Завтра с утра обязательно загляни в мэрию. Думаю, советник Гунар захочет с тобой пообщаться. - На какую тему? - Завтра узнаешь… Перец хитро подмигнул и решительно направился к выходу. Я провёл его растерянным взглядом и обернулся на запыхавшийся голос: - А ты молодец, музыкант! Не то, что тот мозгляк, который здесь до тебя был… На меня смотрел улыбающийся Леон – первый человек, которого я здесь встретил. Он, собственно говоря, спас меня от гигантской сороконожки и привёл в город. На раскрасневшейся от выпитого алкоголя физиономии сияла широкая добродушная улыбка. - Давай, за наш столик! – пригласил Леон. – Я тебя с приятелями познакомлю… Сославшись на то, что мне ещё необходимо сегодня поработать и пообещав завтра присоединиться к компании Леона, я принялся за исполнение следующей композиции. Однако через некоторое время с удивлением обнаружил, что меня уже почти никто не слушает. Очевидно, я прошёл тест на "вживаемость в коллектив", и ко мне потеряли интерес. Посетители "Красной утки" галдели, перекрикивая друг друга, и о чём-то громко спорили. До меня никому не было дела. Я уж было собрался тихонько ускользнуть под шумок, но в этот момент поймал взгляд хозяина. Он одобрительно кивнул мне и взмахнул рукой – давай, мол, продолжай! Делать было нечего. В конце концов, это работа. Стараясь сохранять на лице дежурную улыбку, я почти автоматически играл одну пьесу за другой и вспоминал, как танцевала Инга. Кстати, она скоро появилась в своём обычном наряде, и принялась обслуживать посетителей, как ни в чём не бывало. Никто не смотрел на неё, словно девушки и не было вовсе. Вечер тянулся медленно, но как бы там не было, а наступило время закрытия заведения. Последний посетитель, рассчитавшись с Бэри, отвалился от барной стойки и поплёлся к выходу. Почти весь персонал "Красной утки" уже отправился по домам – оставались только я, Инга и Бэримор. Хозяин с довольным видом пересчитывал выручку. Инга отмывала столы, а я отирался поблизости, не зная, как завести с ней разговор. - А ты чего не уходишь? – подозрительно прищурился на меня хозяин ресторана. - С вашего позволения, господин Бэримор, я бы хотел остаться и помочь Инге прибраться… Толстяк сперва изумлённо округлил глаза, затем в них промелькнула какая-то поганенькая мыслишка. Он глумливо ухмыльнулся и заговорщически подмигнул. - Ясненько, дело-то молодое… только глядите тут у меня – чтоб всё было в порядке! И на работу не опаздывайте… Бэри запер на ключ дверцу стенного шкафа, в котором хранилась выпивка, несколько раз дернул её для проверки и направился к выходу. Уже у самой двери он обернулся, ещё раз взглянул на меня и с ехидным смешком вышел на улицу. Я заходился расставлять стулья возле тех столов, где уже был вымыт пол. Затем принёс таз чистой воды, а ведро с грязной вынес на улицу и вылил в дождевую канаву. Когда с уборкой было закончено, Инга вымыла руки и устало присела на ступеньки, ведущие на подиум танцовщиц. Я устроился верхом на стуле напротив неё. Какое-то время в зале царила полная тишина, а затем я не выдержал и первым нарушил молчание: - Послушай, я вот никак не пойму, почему ты работаешь у Бэримора уборщицей и официанткой? - А что в этом странного? - Но ведь ты так танцуешь, что могла бы этим зарабатывать гораздо больше! Да и работа танцовщицы не такая тяжёлая, как официантки... так мне кажется… Инга медленно кивнула и устало вздохнула. - Это тебе только кажется. Я уже работала танцовщицей и не только… в той, прошлой жизни. Поэтому и здесь оказалась... Я открыл, было, рот, собираясь задать следующий вопрос, но Инга, словно прочтя его, быстро ответила: - Сегодня я вышла на сцену лишь для того, чтобы помочь тебе. Но на самом деле мне это было не очень приятно. Пожав плечами, я переспросил: - Что ты хочешь этим сказать? Что-то я не понимаю… - А тут и понимать нечего. В той жизни я работала в борделе – это грязь, наркотики, безысходность… Словом, я покончила счёты с жизнью, но оказалось, не совсем… В голосе девушки прозвучала такая тоска, что я нервно взъерошил ладонью волосы на макушке и поспешил изменить тему беседы: - Инга, я тут уже неоднократно слышал упоминания о каком-то загадочном лабиринте. Ты не расскажешь мне о нём? Девушка внимательно посмотрела на меня. - А что именно тебя интересует? - Ну… я не знаю… может быть, из лабиринта есть какой-нибудь выход в наружный мир. Я ведь до сих пор не верю в то, что кроме этой долины ничего не существует. Должно же быть ещё что-то! - Хорошо. Только учти, что я и сама ничего толком не знаю… так, одни лишь слухи и легенда. - Какая легенда? Подавшись вперёд от нетерпения, я умоляюще сложил ладони: - Расскажи, пожалуйста! - Что ж, - вздохнула девушка, - слушай… Инга крест-накрест обхватила руками узенькие плечики. Она слегка покачивалась в такт рассказу, словно находясь в сомнамбулическом сне. - Есть легенда о Лабиринте, но я плохо её знаю. Один раз слышала от старухи Кармы, что прибиралась здесь по утрам до меня... Она говорила, что когда-то Лабиринт был длинным-предлинным. И распоряжались им то ли два брата, то ли какой-то двуликий бог дверей, всяких входов и выходов, а также начала и конца. Вроде бы, он ещё и бог времени… - Двуликий Янус что ли? - Не знаю… Карма имени не называла. Ну, так она говорила, будто и не лабиринт это вовсе, а путь познания самого себя, и назывался он "Путь возвращения". Одолеть его могли только самые достойные или те, кто переосмысливал свою прошлую жизнь, духовно перерождаясь. Лишь пройдя Лабиринт от начала до конца, можно было вернуться обратно в прежнюю жизнь. Возможно, в этом и была какая-то часть правды - я не знаю и не берусь судить, но теперь это уже не имеет никакого значения... - Почему? Вопрос вырвался у меня совершенно непроизвольно. Конечно, глупо было бы верить в подобную сказку, но уж больно привлекательна она оказалась, впрочем, как любая древняя легенда. - Потому что примерно тысячу лет назад произошли какие-то ужасные катаклизмы, в результате которых исчезла часть Лабиринта, а на её месте образовался гигантский провал. Постепенно здесь появилась растительность, возникла жизнь, но "Путь возвращения" был прерван... те, кто шли по Лабиринту, попадали в долину, откуда уже не было выхода и оставались здесь навсегда... - Но, может быть, где-то на противоположной стороне долины осталось продолжение этого Лабиринта? Неужели его никто не искал?! - удивился я. - Ведь по логике вещей должно существовать продолжение, если допустить, что вся эта легенда не досужий вымысел... Девушка только пожала плечами. - Говорят, что когда-то давно пытались это делать, но ничего не нашли. Люди, которые основали здесь первое поселение, начали отстраивать Город. Постепенно стали появляться дети, которые родились уже здесь и не имели никакого представления о существовании иных миров. Самое удивительное, что у этих детей с рождения заложены природные способности к левитации. Они пользуются ею совершенно непринуждённо, даже не задумываясь о том, что это такое. Для них это вполне естественно, как для нас ходить по земле... - Интересно всё же, это у всех такие врожденные способности и с чем они связаны? - полюбопытствовал я. - Возможно, тут происходят какие-то генные мутации, - задумчиво ответила Ингрид. - Во всяком случае, я ничего в этом не понимаю, просто когда-то, ещё в прошлой жизни, начиталась всевозможной фантастики, отсюда и предположение. Однако изредка всё же рождаются дети, которые не умеют летать - почему-то их называют уродами. Лучше быть пришельцем, как мы, чем уродом. Нам, по крайней мере, прощается неумение, а им нет. - Послушай, Инга, я вот не могу никак понять: а где все дети? Что-то я их ни разу не видел... Их что, прячут? Девушка испуганно оглянулась, но никого, кроме нас двоих, в зале не было, и она успокоилась, но голос всё же понизила. - Ты, Сергей, осторожней задавай вопросы, а про детей лучше вообще не спрашивай, если не хочешь неприятностей. Они с рождения воспитываются в специальном закрытом приюте, куда никто из жителей Города не имеет доступа. - Даже родители?! - Да... - А почему? - Не знаю... - Не знаешь или не хочешь говорить? - Инга молча кивнула и посмотрела на меня такими умоляющими глазами, что я решил больше вопросов на эту тему не задавать. - Ну, хорошо. А кто такие повстанцы? Ты их видела когда-нибудь? - Нет, их в Городе не бывает. Говорят, они обитают в трущобных окраинах. Местные власти иногда направляют туда отряды очистки, чтобы подавить готовящиеся заговоры против городских жителей. - Так сказать, превентивные меры... - иронично прокомментировал я. - А хоть раз повстанцы нападали на Город? - Я здесь уже три года, но при мне не было... - растерянно ответила Инга. - Правда, говорят, что раньше такое бывало часто, но теперь, благодаря предусмотрительности руководства удаётся избежать военных действий в самом Городе. - Понятно... Ох, не нравилось мне всё это, и, чем дальше - тем больше. О подобных "превентивных мерах" я в своё время много прочёл. Обычно это срабатывало при режимах жёсткой диктатуры. Но кто был диктатором в Городе, я не мог понять. Первый узаконенный мэр, чьи памятники, бюсты и портреты красовались буквально повсюду, наверное, уже давно отошёл в мир иной. Нынешних же правителей Города никто не прославлял, да и сами они выглядели довольно демократично - взять хотя бы того же советника по гражданскому праву - Гунара. Вполне обаятельный и, кажется, добрый человек. Хотя, иди, знай... - Ну, хорошо, а для чего строят летучий корабль, если и так почти все жители Города умеют летать? Зачем он им нужен? - Говорят, что готовится экспедиция за сумеречную стену. Никто не знает, что там творится, но некоторые предполагают, что, возможно, за стеной находятся какие-то неведомые миры. Дело в том, что там, в сумеречной стене, нечем дышать, поэтому сам никто пролететь не сможет, а приборы для искусственного дыхания очень громоздкие. Потому и строят корабль, на котором собираются разместить всё оборудование для обеспечения жизнедеятельности экспедиции примерно на пять дней - ведь никто не знает, какова толщина стены. - Теперь понятно... На самом деле всё равно не было ясно, зачем власти тратят средства на такой проект. Ведь никто же не верит в то, что за стеной, существуют другие миры. Ну да ладно, как-нибудь разберёмся со временем. Инга с какой-то затаённой надеждой глядела на меня, словно маленькая девочка на взрослого человека. И мне захотелось как-то обнадежить её, сказать что-то действительно умное, но вместо этого я совершенно неожиданно для самого себя брякнул: - Наверное, уже поздно… пора по домам. Инга опустила взгляд и только молча кивнула, соглашаясь. Она спокойно поднялась со ступеней и, взяв с полки ключ от входной двери, направилась к выходу. Проклиная себя последними словами за неуклюжесть и безмозглость, я поспешил за ней. На улице было темно и пустынно. Инга закрыла дверь "Красной утки", опустила ключ в карман кофточки и выжидательно посмотрела на меня. - Так что, проводишь меня или нет? – усмехнулась она, видя, что я не соображу, что делать дальше. - Да, конечно же, я и сам собирался предложить… Инга снова улыбнулась и, повернувшись на каблуках, медленно пошла вдоль улицы. А я, словно телёнок, поплёлся следом.
Костёр давно угас, подёрнувшись тёмно-серым пеплом. Воронин и аборигены мирно посапывали – благо дело ночь оказалась тёплой. А Серый всё никак не мог сомкнуть глаз после разговоров о городе, в который они с солдатом направлялись на следующий день. Всё говорило о том, что там царит жёсткая, вернее, жестокая диктатура. А Серому, с его свободолюбием и независимостью, это никогда не нравилось. Но, как говорится, утро вечера мудренее. Нужно выспаться. Он прикрыл глаза и неожиданно для себя вспомнил тот, казавшийся теперь таким невероятно далёким, незабываемый июньский вечер, когда он, сидя за столиком, с нетерпением дожидался появления Людмилы... Мягкий интимный полумрак небольшого уютного кафе навевал лёгкую меланхолию. Где-то у стойки неслышно щебетали о чём-то своём совсем ещё юные девчонки официантки, время от времени постреливая любопытствующими глазёнками на одинокого посетителя, безмолвно коротающего время за остывающей чашкой крепкого кофе. Тихая лирическая музыка в медленно пульсирующем ритме порождала приятную сладкую истому от предвкушения скорого появления её! Незабываемое предощущение какого-то непостижимого чуда, волшебной сказки... Всё, что было до этого и будет потом, не имело абсолютно никакого значения - в данный момент он находился между ничем и вечностью, словно и не существовало во всём мире ничего, кроме этого углового столика на двоих, его самого и её... Вот-вот раздастся долгожданный стук лёгких каблучков, и появится она - самое великое и невероятное чудо в его серой запутанной жизни. Впереди восхитительный миг погружения в неизведанную бесконечность её неповторимых загадочных глаз, в янтарную глубину запределья. Волнующе-пьянящее движение манящих нежных губ, казалось, созданных для того, чтобы целовать их, целовать... Голос... ах, этот голос, заставляющий сердце замирать, почти останавливаться, а затем, внезапно сорвавшись, бешено мчаться куда-то, грозя вылететь из груди и упасть к её ногам, разбившись на десятки тысяч мельчайших алмазных искр, устилающих её путь! Господи, да разве же слова способны передать всю ту сложную гамму и полноту чувств, бушующих в душе?! Разве могут они хоть в какой-то мере выразить или хотя бы приблизительно обозначить то чарующее состояние, которое и является единственно значимым в этой жизни?! Любовь... затёртое, затасканное до дыр слово, но другого-то нет! Она и только она одна и есть истинная ценность и краеугольный камень бытия... Любовь не рассуждает и не ищет объяснений - она безоглядно живёт одними лишь искренними чувствами, отдавая всё в жертву. Сколько беспокойных сердец было возложено на алтарь Любви, и сколько ещё ждут свой черёд - им несть числа! Сегодня... да, именно сегодня он скажет ей всё то, что уже давно и окончательно для себя решил - без обиняков, без шутливых намёков... Как ни ожидал Серый появления Людмилы, а стук каблучков, возвестивший о её приходе, прозвучал совершенно неожиданно. Вскочив со своего места, он отодвинул стул напротив, приглашая Людмилу к столику. Всё, о чём он думал перед этим, все заранее приготовленные слова - всё рухнуло, мгновенно улетучилось из головы, едва он ощутил на щеке лёгкое прикосновение её волос. Необъяснимый пьянящий запах закружил, понёс куда-то в счастливое безвременье, откуда его вырвал будничный голос официантки: - Что будем заказывать? Меню легло на стол перед Людмилой. Словно завороженный, Серый наблюдал за тем, как она делала заказ, сосредоточенно нахмурив бровь и слегка покусывая прелестную губку. Наконец официантка отошла, и Людмила перевела взгляд на него. Да... только ради одного этого лучезарного взгляда он готов был просидеть в томительном ожидании весь день и не жалеть об этом, готов был совершать глупости и выполнять любое её желание, любой каприз. - Как дела? - нежным голосом спросила она. - Нормально, - неуклюже ответил он. При этом голос дрогнул, непроизвольно перескакивая сразу на октаву вверх, словно у неопытного юнца, пришедшего на первое в своей жизни свидание с девушкой. "Вот чёрт! Что это со мной?! - подумал Серый. - Какой же я сегодня неуклюжий, даже говорить толком не могу..." - Людочка, ты... сегодня невероятно красива, просто... я даже слов не могу найти достойных... - Спасибо, Серёжа. Мне очень приятно слышать это от тебя, но... - Что, солнце моё? В голосе Людмилы ему почудилось что-то необычное, но он не обратил поначалу на это особого внимания, расслабленно плывя по волнам счастья. Ему было сейчас так хорошо, что не хотелось ни о чём думать, а только смотреть и смотреть в её глаза, бесконечно тонуть в них, совершенно забыв обо всём на свете. - Серёжа, нам необходимо серьёзно поговорить... - Я весь в твоём распоряжении, - дурашливо усмехнулся Серый. Но сердце ёкнуло. Он уловил какую-то тревожную нотку в её голосе. Что-то было не так, как обычно. - Серёжик, скажи мне, ведь мы с тобой друзья? Её голос был нежным и ласковым, пожалуй, даже несколько чересчур ласковым, словно она хотела его о чём-то попросить, но не решалась. - Почему ты меня об этом спрашиваешь? Разве не знаешь, что я готов для тебя сделать всё?! Как ни старался Серый казаться абсолютно спокойным, но голос выдал его - он прозвучал чуть хрипло и надтреснуто. Во взгляде Людмилы появилась какая-то непонятная жалость, или ему только показалось? Может быть, он ошибся? Но следующие слова безжалостно рассеяли все его сомнения, грубо вырвав из блаженного состояния щенячьего восторга. - Я выхожу замуж... Если бы раскололся потолок, и сверху ударила молния, то и она не смогла бы его так поразить, как эти простые и вместе с тем такие жестокие слова, сказанные тихим голосом любимой женщины. "Почему?!!" - закричал он. Но это ему только показалось. На самом деле с онемевших губ не сорвалось ни звука. Серый сидел, словно окаменев, бессмысленно глядя перед собой. - Понимаешь, Серёжа, я встретила человека, которого полюбила... - А как же я? Ведь я... Серый умолк на полуслове. В глазах потемнело, поплыли багровые пятна. Музыка вдруг стала назойливой, раздражающей, воздух душным и каким-то затхлым. Лица молоденьких официанток оказались злыми и ехидными. Они, словно насмехаясь, поглядывали в сторону их столика, что-то оживлённо обсуждая. Людмила говорила торопливо, боясь, что он будет возражать. Серый не мог разобрать всех слов, да и не старался - какое это имело теперь значение... Всё рухнуло в одно мгновение, провалилось в тартарары. Сознание, находясь в сумеречном состоянии, вырывало из общего потока слов лишь отдельные, малосвязанные между собой фразы. - Ты очень хороший, Серёжик, я тебя люблю... по-дружески... ты же умница... он такой порядочный... мы всегда будем рады видеть тебя у нас... а в следующее воскресенье мы решили... Серый так и не смог до конца вечера оправиться от жестокого удара. Он пытался что-то говорить, шутить. Кажется, Людмила даже поверила ему, но в голове, словно заевшая пластинка, непрерывно крутился один и тот же мучительный вопрос: "Как же так? Почему?" Он, как обычно, провел её до дверей квартиры, рассказывая дежурный анекдот, послушно чмокнул занемевшими, ставшими какими-то чужими губами подставленную для поцелуя щёчку и, попрощавшись, вышел на улицу. Было уже темно. Жёлтый свет фонаря тусклым пятном лежал на матово поблёскивающем сыром асфальте. Где-то в парке напротив ломкий юношеский голос старательно напевал под нестройный аккомпанемент гитары незнакомый вальс. Серый невольно прислушался, пытаясь разобрать слова.
Ночь разбитых сердец По уснувшим аллеям гуляет. Видно лету конец - С тихим шорохом лист опадает. Проплывает туман Над землёй серой дымчатой тенью. Это только обман, Что вернутся восторга мгновенья.
Ночь разбитых сердец В свой терновый венец Ленты осени грустно вплетает. Скоро лету конец - И разбитых сердец Эта ночь урожай собирает.
Сиротливо лежат На промокшем асфальте надежды. Это грустный парад - Им уже не подняться, как прежде. Им уже не летать, Белы крылья изломаны болью. Можно лишь вспоминать О счастливых мгновеньях с любовью.
Да, какой бы ни была песня с точки зрения профессионализма, но по смыслу она попала в самую точку. Сегодня действительно была ночь разбитых сердец, по крайней мере, одного разбитого сердца - его. Серый горько усмехнулся и посмотрел под ноги, словно ожидая увидеть там своё собственное сердце - разбитое и никому не нужное... Он зашёл в дежурный ночной магазин и, купив бутылку водки, отправился домой. Не включая свет, Серый плюхнулся на диван, задумчиво свинтил крышку и припал прямо к горлышку бутылки. Обжигающая противная волна прокатилась по всему телу. Серого передёрнуло от отвращения - водка была тёплой. Он перевел дыхание, жадно хватая широко раскрытым ртом воздух, и снова приложился к горлышку. Он никогда не пил вот так, в одиночку, огромными дозами, как алкаш. Но... сегодня был особый случай. Сегодня, впервые в жизни он хотел напиться до беспамятства, чтобы упасть и полностью отключиться. Он пил и курил сигареты одну за другой. Комната уже напоминала репродукцию картины "Бой в Крыму" - она полностью была затянута дымом. Как ни старался, а облегчения так и не наступило. Кроме тупой боли в затылке, водка не принесла ничего. За окном начало постепенно светлеть небо, предвещая наступление нового дня, но Серому было всё равно. Он смотрел перед собой тупым остекленевшим взглядом и думал, думал... Был ли он вправе говорить Людмиле о своих чувствах, о том, что не представляет себе жизни без неё, о том, что полтора года был дураком и не удосужился поговорить с ней - объясниться. Всё откладывал на потом, надеялся, что жизнь изменится в лучшую сторону, чего-то ждал и вот - дождался! Такую девушку увели! А что он мог ей предложить - туманное и весьма сомнительное будущее?! Ведь она даже и не подозревала, чем он занимается на самом деле. Знала лишь (с его же слов), что бизнесом. Ха! Бизнесмен задрипанный... Ворюга, самый обычный ворюга, вот он кто! И нечего корчить из себя этакого новоявленного Робин Гуда. Целую неделю Серый хандрил, без дела слоняясь по квартире и валяясь на диване. Лишь изредка наведывался в магазин и тут же спешил обратно. Оборванный шнур телефона валялся в углу - он не хотел ни с кем общаться. За это время к нему несколько раз кто-то наведывался - в дверь стучали, звонили, но Серый хранил гробовое молчание. Через неделю он вернулся к своей обычной жизни, внешне, казалось, совершенно не изменившийся, и только разбитое сердце, не видимое никому, кровоточило незаживающей раной. Серый сменил квартиру, больше не наведывался к Людмиле и не звонил. Несколько раз, оставаясь незамеченным, он издали видел её вместе с каким-то высоким парнем. Людмила была обворожительна, как всегда. Кажется, даже стала ещё чуточку краше, хотя, наверное, лучше не бывает. В ней появилось что-то очень женственное и ещё более манящее. А однажды она прошла совсем рядом с ним и не узнала, очевидно, задумавшись о чём-то своём. Серый остановился, как вкопанный, и долго безотрывно смотрел ей вслед - вслед его уходящей навсегда жизни, любви и несбывшейся надежды. В памяти всплыла строчка: "Можно лишь вспоминать о счастливых мгновеньях с любовью..."
Наутро я пришёл к советнику по гражданскому праву. Перец уже был там. Перегнувшись через бескрайний стол, он что-то горячо втолковывал Гунару, который упрямо качал головой. Увидев меня, оба умолкли, как по команде. Перец лениво отвалился от стола и развязной походкой направился к окошку. Присев боком на потёртый широкий подоконник, он с показной заинтересованностью принялся пялиться на улицу. Гунар же лучезарно улыбнулся и, разведя руки в приветственном жесте, воскликнул: - А вот и наш кумир – услада ушей горожан! От этих слов я едва не споткнулся и вопросительно посмотрел в сторону Перца. - Да я тут немного рассказал господину советнику о твоих успехах, - ухмыльнулся громила. – Ты же вчера сорвал в "Красной утке" настоящий шквал аплодисментов! Я уж и не припомню, когда в последний раз люди с таким удовольствием слушали музыку… - Да-да, Сергей, - подхватил Гунар. – У нас тут прежде не обращали внимания на всякие интеллигентские штучки. Но теперь, с вашим появлением мы это быстро исправим. - В каком смысле? – спросил я. - В самом прямом! Советник вышел из-за стола и, заложив руки за спину, принялся прохаживаться по ковровой дорожке, вслух рассуждая, как он выразился, о значении "культуры слова и звука" в повседневной жизни трудящихся Города. О том подъёме гордости духа и чувства ответственности перед грядущими поколениями, которое должны ощутить горожане. В заключение своей пламенной речи он провозгласил: - И вы, Сергей, должны стать тем самым рупором народа, вещающим вечные светлые истины! Мы очень на вас надеемся! С этими словами Гунар ухватил меня за руку и пожал её с таким энтузиазмом, что я, чуть было не вытянулся по стойке "смирно" и не щёлкнул каблуками. Советник вернулся на своё место и умостился в необъятном кресле, а я беспомощно посмотрел на Перца. - Собственно говоря, не совсем понимаю, чего от меня ждут? - Да ладно, чего там непонятного… - громила криво ухмыльнулся. – Сочинишь патриотическую песенку об отцах основателях и о светлом грядущем, чтоб народ визжал от восторга, а за это будешь жить, как первый сорт! - А сейчас я какой сорт? – невольно сорвалось с моего языка. Ухмылка медленно сползла с физиономии Перца. Он подошёл почти вплотную и, впившись колючими буравчиками глаз, как показалось в тот момент, прямо в мою душу, процедил: - Никакой пока… - Господин Перец, - обеспокоено вмешался советник. – Прошу вас и Сергея устраиваться поудобней – нам нужно кое-что обсудить… Он приглашающе взмахнул рукой в сторону кресел, расположенных перед его столом. Перец мягко, по-кошачьи повернулся и, пройдя к своему месту, погрузился в кресло. Несколько оторопев от произошедшего, я проследовал за ним и настороженно устроился в кресле напротив. Ещё не совсем понимая, чего от меня хотят, я уже внутренне противился этому. Перец сидел внешне совершенно спокойно, но из-под полуприкрытых век за мной внимательно следили его холодные глаза. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего. На самом деле я даже не понимал, за что это он так на меня взъелся. Причём, совершенно неожиданно, как мне показалось. Ведь я даже ничего не сказал. Ну, допустим, съехидничал неосмотрительно. - Извините, кажется, я тут немного неудачно… - Ничего… ничего, всяко бывает, - успокаивающе прервал меня Гунар. – Вы же новичок в нашем обществе и не знакомы с его устройством, моральными принципами и человеческими ценностями. Это наша недоработка, и мы её исправим… Советник осторожно покосился на бронзовый бюст, стоящий на столе, сплел перед собой пальцы рук и начал рассказывать: - Когда-то давным-давно в нашем Городе царил хаос и беспорядок. Никто не следил за рождаемостью и новичками. Разношерстные бандитские группировки попеременно пытались взять Город под контроль. На улицах зачастую происходили самые настоящие сражения, в которых гибли невинные горожане. Одним словом: порядка не было никакого… - Вы хотите сказать, что здесь царила анархия? - Вот именно! Вы, Сергей, ухватили самую суть. Анархия процветала в самом отвратительном своём воплощении. Но так не могло продолжаться вечно. Однажды простые горожане, доведенные до отчаяния, стихийно объединились и выступили против банд. Произошло народное восстание… - Ну, наверное, не совсем стихийно, - усомнился я. – Наверняка, существовал какой-нибудь координационный совет. Кто-то ведь должен был руководить всем этим? - И вновь вы попали в самое "яблочко"! Гунар восторженно всплеснул ладонями и кинул победный взгляд в сторону Перца, который кисло улыбнулся в ответ и пожал плечами. - Был создан совет, который состоял из здравомыслящих достойных горожан, - продолжил советник. - Его возглавил сам великий Наставник. Под его руководством в Городе был наведён порядок: банды разгромили, провели перепись населения и определили социальную значимость каждого отдельного индивидуума! Вот так-то! Да, всё выглядело очень знакомо. По этой стандартной схеме под вывеской "за светлое будущее" всегда происходила узурпация власти. Менялись только страны и времена, но суть не менялась никогда. - Извините меня, господин советник, за вопрос – я ведь, как вы сами изволили заметить, здесь недавно и многого просто не знаю… - Спрашивайте, Сергей, не стесняйтесь. - Кто такой Наставник? Кем он был? В кабинете воцарилась тишина. Перец застыл в кресле. Казалось, он дремлет, но в его облике чувствовалось напряжение. Гунар растерянно моргнул, снова покосился на бронзовый бюст и, слегка дрогнувшим голосом поправил: - Великий Наставник! Я, извиняясь, развёл руками. - Он мудрейший кормчий, учитель и путеводная звезда горожан, проявляющий заботу о каждом из нас. Благодаря его усилиям мы живём в мире и достатке, и каждый из нас обрёл смысл существования лишь благодаря его руководству! И он следит за каждым нашим поступком! Для убедительности советник ткнул пальцем куда-то вверх. Я почувствовал, как моя челюсть от изумления самопроизвольно отвалилась: о подобном культе личности я только читал, а тут всё это было наяву и весьма серьёзно. - Варежку прикрой, - подал голос Перец. – И не делай квадратные глаза. Я тебе потом сам всё популярно растолкую, если понадобится, а пока усвой одно: от тебя требуется песня, пробуждающая в сердцах горожан чувство патриотизма и глубокой благодарности! Я чуть было не рассмеялся, но вовремя прикусил губу и осторожно ответил: - Ну, я попробую, но ничего заранее обещать не могу… эта тема для меня новая, поэтому не факт, что получится… - Постарайся, чтобы получилось. Это в твоих же личных интересах! Каждый горожанин обязан приносить обществу пользу, а тот, кто этого не понимает, превращается в мусор… Перец многозначительно посмотрел на меня тяжёлым взглядом. - Господа, давайте вернёмся к делам насущным, - засуетился Гунар, пытаясь разрядить обстановку. – Нам ещё предстоит сегодня решить массу вопросов и в частности по предстоящей экспедиции. Я растерянно перевёл взгляд с Гунара на Перца и обратно. - Простите, господин советник, наверное, я не вовремя… - Ах, оставьте, Сергей! – прервал меня Гунар. – Не делайте глупое лицо, словно ничего не понимаете! Вас пригласили сюда, потому что с сегодняшнего дня вы входите в состав муниципалитета, пока как стажёр – нам нужны свежие умные люди. А вообще-то мы планируем вас на пост советника по культуре. Ради этого даже ввели такую должность в штатное расписание городского совета. И давайте больше не будем тратить время впустую. Я растерянно кивнул, ещё не вполне осознав, как резко изменилось моё нынешнее положение. Решив пока держать язык за зубами, изобразил на физиономии выражение глубочайшей заинтересованности и с готовностью придвинулся к столу. В течение нескольких часов мы втроём обсуждали самые разнообразные вопросы. Вернее, их обсуждали Гунар и Перец, а я лишь присутствовал в виде статистической единицы, иногда подавая нейтральные реплики. Речь шла о строительстве нового защитного периметра вокруг Города, который должен был стать вдвое выше старого. С этим я был полностью согласен – встреча с кошмарной чичурой надолго останется в моей памяти. К тому же планировалось подключить к периметру дополнительно электрический ток высокого напряжения. Ещё Перец предлагал ввести воздушное патрулирование окрестностей Города, чтобы избежать внезапных нападений повстанцев. Для этого он настаивал на строительстве летательных аппаратов, рассчитанных на небольшие экипажи – буквально по несколько человек. Но при этом аппараты могли бы нести запас бомб и оружия для отражения вражеских атак и поражения крупных хищников. Гунар вяло возражал, ссылаясь на нехватку рабочих рук и времени. - Простите, но зачем тратить время и средства на строительство этих аппаратов, если патрулирование можно вести при помощи летающих горожан? – попытался и я внести посильную лепту в обсуждение. - Да потому что неизвестно, кому из них можно доверять! – сердито рявкнул Перец. - Видите ли, Сергей, - пояснил Гунар, успокаивающе поднимая ладонь. – Всегда находятся такие, которые недовольны существующим порядком, уж так устроены люди. А мы не можем полагаться на "авось" в надежде на то, что в патруль не затешутся элементы, сочувствующие повстанцам. - Хорошо, - согласился я. – Но ведь можно собрать летающие патрули из надёжных, проверенных людей. Вот хоть бы господин Перец или… Я не успел договорить, поймав на себе тяжёлый взгляд помощника советника по гражданскому праву. В этот момент мне показалось, что в его глазах я прочёл самую настоящую угрозу моей жизни. Внезапная догадка молнией озарила меня: Перец тоже не умел летать, но скрывал это! Получалось, он сам такой же "урод" как и те, на кого безжалостно охотился. - У нас и без того хватает забот, чтоб самим заниматься патрулированием, - поспешил заявить Гунар. – Кроме того, летательные аппараты пригодятся и для более дальних разведывательных полётов. Почувствовав, что пересёк своими вопросами и предложениями некую запретную черту, я поспешил пойти на попятную: - На самом деле это я так… предположил… вам же виднее, как лучше. Да и летающие корабли выглядят весьма романтично. Одним словом: я здесь человек новый и полностью полагаюсь на ваше мнение. - Вот и прекрасно, - обрадовано подхватил советник. – Значит, по этому вопросу у нас разногласий не имеется. В таком случае осталось обсудить план по расширению фермерского хозяйства… Мне почему-то расхотелось участвовать в дальнейших разговорах. Ощущая исподволь нарастающую враждебность Перца, я чувствовал себя неуютно, поэтому ляпнул первое, что пришло в голову: - Думаю, мне сейчас лучше всего будет заняться сочинением патриотического гимна. Во всяком случае, надеюсь, что это у меня получится лучше, чем обсуждать вопросы, в которых я ничего не смыслю. Гунар с явным облегчением махнул рукой. - Что ж, Сергей, не буду вас задерживать… Перец лишь молча взмахнул рукой, и я направился к выходу, ощущая спиной его тяжёлый взгляд. Уже у самых дверей меня догнал голос советника: - Кстати, Сергей, подумайте над программой культурного развития города. Мы ждём от вас свежих идей… Я промычал в ответ что-то нечленораздельное и быстро выскользнул за дверь, притворив её за собой.
* * *
Прошло две недели с тех пор, когда они впервые увидели Город. Сидя на втором этаже заброшенного барака, Серый с удивлением разглядывал блёклые дома за высокой изгородью. Он никак не мог понять, откуда здесь взялись материалы и механизмы, при помощи которых были возведены эти многочисленные здания. Кому и зачем понадобился этот город? И вообще, каким образом большинство жителей умели летать? Серый с лёгкой завистью оглянулся на Воронина, который что-то обсуждал с новыми знакомцами. Те периодически кивали с серьёзным видом. Чувствовалось, что солдат сумел сразу же завоевать в их глазах беспрекословный авторитет. Вообще у Воронина это получалось как-то само собой. Люди слушали его и подчинялись. Даже вольнолюбивый Серый незаметно для самого себя признал его верховенство. Кроме того солдат воспринял ситуацию с городом, летающими людьми и лабиринтом без излишних заморочек, просто как вводную для решения более сложной задачи. Его куда больше заинтересовало общественное устройство города и особенно его таинственное руководство. Серого же больше волновало, каким путём можно выбраться из этой долины и вернуться в прежнюю жизнь. Он никак не мог смириться с мыслью, что ушёл навсегда. Да и в загробную жизнь тоже никогда не верил, хотя в данной ситуации, готов был принять всё, что угодно. "Если я мыслю, значит, существую" – говорил сам себе неудачливый Робин Гуд. – "А если существую, значит, не умер, и дорога домой из этой долины должна быть!" Однозначно нужно было пробраться в город и уже там, на месте выяснять, что да как, и искать путь к возвращению…
Войдя в свою комнату, я замер на месте от изумления. На круглом ободранном столе, застеленном пожелтевшими от времени газетами (и откуда они здесь взялись?) громоздились разнообразные тарелки и миски, наполненные всяческими закусками. Над ними возвышалась бутыль изрядных размеров с мутноватой жидкостью. Судя по витавшему в комнате тяжёлому запаху, это был препротивнейший самогон. За столом восседал толстяк в стоптанных шлёпанцах, дырявых спортивных штанах и засаленной грязной майке. Увидев меня, он расплылся в приветливой улыбке и приглашающе взмахнул рукой, указывая на свободный стул напротив: - Наконец-то! Давай, присаживайся, а то я уж заждался… Судя по обращению, незнакомец меня хорошо знал, хотя я-то видел его впервые… или нет? Что-то смутное замаячило на самом краешке памяти… какое-то почти неуловимое воспоминание… точно! Физиономия толстяка очень походила на лицо бронзового бюста, который стоял в кабинете советника по гражданскому праву. Только там она была строгая, горделиво-пафосная, а здесь явно смахивала на какого-то переулочного забулдыгу. - Извините, а каким образом вы попали в мою комнату? – выдавил я из себя. – Кто вы? Толстяк снисходительно усмехнулся и воскликнул: - Ну не будь занудой! Присоединяйся… хлопнем по рюмахе – другой, а уж потом и побеседуем… Присев на краешек стула, я настороженно уставился на гостя. Что-то в его поведении подсказывало мне, что спорить не стоит. Уж слишком свободно и уверенно он себя вёл. - Да ладно, тебе… не будь таким букой! – хохотнул мой визави. – Расслабься и попытайся получить удовольствие… - От чего? – не удержался я. - От нашего общения, естественно! Толстяк ловким движением наполнил два гранёных стакана мутной жидкостью из бутыли и пододвинул один из них ко мне. Второй он ухватил волосатой лапищей и поднял перед собой. - Давай, выпьем за встречу! Ну почему я никогда не могу никому отказать?! Сколько раз уже корил себя за эту слабохарактерность. Вот и сейчас – вместо того, чтобы решительно отодвинуть стакан и потребовать объяснений, покорно взял его и, отсалютовав незваному гостю, сделал несколько глотков. Ощущение было такое, словно в горло влили расплавленный свинец. Дыхание пресеклось, а на глазах вскипели слёзы. - А ты его грибочком… грибочком присади - сразу полегчает, - участливо посоветовал толстяк, подавая мне вилку, с насаженным на неё крупным солёным грибом. Проглоченный боровичок и в самом деле погасил пожар, затем пришло приятное ощущение разливающегося по телу тепла. Рука, словно сама собой, потянулась за сыром. - Ну вот, молодец! А то – кто да что… эх, мне бы твои годы, я б вообще никаких вопросов не задавал, а только радовался бы жизни! Ну, что, ещё по одной, пока не остыло? Я механически кивнул, и тотчас передо мной вновь оказался наполненный стакан. - Извините, давайте уже, в таком случае выпьем за знакомство, - несмело предложил я. – Меня зовут Сергеем, а вас? - Ежели тебе так невмоготу, то можешь звать меня э… Кормчим. Тут меня все так зовут, а точнее – Великим Кормчим! Но ты мне нравишься, поэтому можешь запросто – без эпитетов, - великодушно разрешил гость. - Или даже просто Наставником... По телу начала разливаться мягкая истома. Показавшееся вначале нагловатым выражение физиономии незнакомца, вроде бы изменилось к лучшему. - А всё же хотелось бы узнать ваше настоящее имя? – попробовал я настоять на своём. – Кормчий – это что-то вроде прозвища или там должности… а вот имя? - Имя ему подавай… - толстяк снисходительно усмехнулся и хитро прищурил один глаз. - Ну, допустим, Дианус… и что это тебе дало? Действительно, ничего… впрочем, где-то по краю быстро хмелеющего сознания проскочила слабая искра – где-то я уже слышал это не совсем привычное имя. Собеседник с явным любопытством разглядывал меня, словно некий необычный образчик, причём, готов поклясться, совершенно трезвым взглядом. Внезапно искра вспыхнула ярче, высветив на задворках памяти кое-что из студенческих лет. - Погодите, я припоминаю! Это имя каким-то образом связано с двуликим богом Янусом… - Ну и что? – собеседник равнодушно пожал плечами и, вновь наполнив стаканы, проворчал: - Связано… не связано… вот мы сидим с тобой и спокойно общаемся – и какая тебе разница?! Мне бы на этом и успокоиться, так нет же, вечно меня тянет докапываться до истоков. К тому же и алкоголь никак не способствует трезвому мышлению. Поэтому я настойчиво принялся допытываться: - Так ведь, если это про вас, то я вижу перед собой только один лик, а где же в таком случае второй? - Ну, так ты ещё не дошёл до нужной кондиции, - ухмыльнулся собеседник. - И всё же хотелось бы знать, - заупрямился я. - К тому же: в чём смысл вашей, так сказать, божественности? - Вот ведь неугомонный, - покачал головой Дианус. – Что ж, если так хочешь, расскажу вкратце. Только учти, что история эта несколько отличается от той, которую придумал Цицерон и другие о боге всех начал и проходов… Толстяк не спеша отпил немного из своего стакана, словно это был обычный компот. А затем поведал о двух братьях, когда-то давным-давно назначенных ответственными за Врата Времён: - В очень далёкие времена, ещё до возникновения Древнего Рима в захудалой высокогорной деревушке у одинокой сивиллы родился, вернее, родились два сына. Хоть и не положено ей было иметь детей, но так уж вышло. И всё бы ничего, да только мальцы родились сросшимися, как сейчас говорят - сиамскими близнецами. Нужно признать, что в те времена это считалось признаком великой греховности. Поэтому несчастная мать объявила, что родила одного сына и нарекла его Янусом. Но вскоре обман вскрылся и её вместе с приплодом позорно изгнали из деревни. Она ушла ещё выше в горы и поселилась в огромной пещере, которая, как оказалось, имела выход на другую сторону непреодолимого кряжа. Здесь сивилла и воспитывала братьев, дав им имена Эна и Диа, что означало - первый и второй. Но так получилось, что общее имя Янус осталось за ними обоими. Время шло. Малыши росли на удивление здоровыми, вот только постоянно ссорились, так как им всегда хотелось разного. Однажды их не смолкающая ругань вывела из себя даже богов, и они низринули на скандалистов молнию. Однако, вместо того, чтобы испепелить сиамских близнецов, она разъединила их... Дианус проницательно взглянул на меня и, отхлебнув из своего стакана, многозначительно добавил: - Вот, кстати, одно из подтверждений того, что даже боги не могут предвидеть всех последствий своих деяний... - Ну... и что же... было дальше? - поинтересовался я, чувствуя, что мой язык уже начал заплетаться. - Эк, батенька, тебя развезло, - покачал головой Дианус. - Пожалуй, так ты и до конца истории не продержишься... - Продержусь... - заверил я. - Ну, гляди... так вот: кроме того, что молния разделила братьев, она же и даровала им некоторую часть божественного могущества... - Зачем? Толстяк только руками развёл. - Этого я и сам до сих пор понять не могу, - признался он и продолжил: - Но, как бы там ни было, а братья занялись, как это сейчас принято говорить, бизнесом. Они брали плату с путников за проход через пещеру на другую сторону гор. Первый брат - Эна, дежуривший у входа в пещеру, из упрямства переименовал себя в Дэна, а второй, отвечающий за выход, стал называться Дианусом... Услышав это, я радостно ткнул пальцем в сторону собеседника и захлопал в ладоши. Недовольный толстяк слегка поморщился, но всё же продолжил свой рассказ: - Так как непримиримое соперничество было у братьев в крови, то каждый хотел выделиться и подчеркнуть свою значимость. Поскольку Дэн брал плату на входе, то получалось так, что он был главным добытчиком в семье. Тогда Дианус решил тайком от брата взимать с путников плату за выход из пещеры. Вначале всё было хорошо, но через некоторое время эта хитрость стала известна Дэну, и он ужасно рассердился. Возникла ссора, которая переросла в драку, грозящую смертоубийством. Даже одряхлевшая к тому времени мать не могла унять разбушевавшихся близнецов, и тогда она прокляла обоих, объявив, что отныне они никогда не смогут встретиться и каждый будет отвечать только за свой край пещеры, оставаясь вечными хранителями входа и выхода. Это уж потом люди придумали красивую легенду о двуликом божестве... Дианус умолк и выжидательно уставился на меня. Но я никак не мог сообразить, что нужно сказать и как реагировать, да и, честно признаться, сознание постепенно начало заполняться туманом, в котором тонули и слова, и мысли. - Так ты... пардон, вы бог? - спросил я, пытаясь изобразить на лице почтительное удивление, хотя не очень-то и поверил в историю, рассказанную гостем. - А я видел ваш бюст в мэрии... Дианус пренебрежительно отмахнулся. - Ерунда, это я тут развлекаюсь, как могу, чтобы не подохнуть от скуки, - криво усмехнулся он. - Запустил игру в цивилизацию, а сам инкогнито наблюдаю, как людишки выкручиваются. Всё довольно предсказуемо, хотя иногда попадаются прелюбопытнейшие экземпляры... - Какие? - поинтересовался я. - Вот ты, например. - Я?! Мне стало немного не по себе. Почему-то представив самого себя в качестве препарируемого подопытного кролика, я невольно поёжился. - Да. - подтвердил Дианус. - Весьма прелюбопытнейший. - Это ещё почему? - обиделся я. - Вот вы - действительно двуликий, а я всего лишь... - Трёхликий, - насмешливо перебил меня толстяк. Я оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что он имел в виду, даже ощупал себя и уверенно возразил: - Ну, уж нет, я здесь один-единственный! - Пока да, но скоро появятся остальные и придётся выбирать... У меня начало шуметь в голове, мысли расползались в разные стороны, словно тараканы. Сказанное гостем ускользало от понимания, в памяти осталась только история о двух братьях и пещере. Опустив закружившуюся голову на край стола, я закрыл глаза и ощутил, что медленно куда-то проваливаюсь. - А чем же закончилась история про пещеру и проклятье? - на последнем усилии пробормотал я. И словно сквозь сгущающийся туман до меня донеслось: - Да ничем, проклятье-то вечное, а вот пещера не сдюжила напора времени... Голос окончательно заглох, и темнота окутала меня.
* * *
Прикрыв глаза, Перец задумчиво развалился в широком кресле. В течение последних дней он постоянно ощущал какую-то неосознанную тревогу, но никак не мог сообразить, в чём дело. А началось это с появления в городе музыканта. Почему, громила и сам не мог ответить, но чувствовал это на уровне подсознательных инстинктов. Вот, вроде бы заморыш, хилый интеллигент, а что-то в нём было не так. Даже горожане, которые прежде к музыке относились пренебрежительно, теперь стали ходить в "Красную утку" не только напиться, но ещё и послушать его игру. Вот с таких мелочей начинает зарождаться лидерство, которого допускать было нельзя. Хотя Гунар и считал, что жителям нужна отдушина в виде развлечений, чтобы куда-то девать свои эмоции, Перец был не согласен. Он заметил, что когда музыкант начинал играть, люди переставали шуметь, разноголосый говор в ресторане смолкал, и все внимательно слушали. При этом на лицах проступало задумчивое выражение, свидетельствующее о работе мысли. А вот этого уж никак нельзя было допустить. Человек думающий несёт угрозу существующему порядку, который полностью устраивал Перца. Когда-то, когда он ещё мальчишкой вместе с другими детьми воспитывался в специальном закрытом приюте, ему пришлось на себе испытать и понять закон главенства силы. С неделю походив с синяками на лице, Перец не смирился, затаив жажду мести. Он терпеливо выждал и, подкараулив обидчика в темноте, избил его обломком трубы до полусмерти, а потом заставил униженно ползать на коленях. Тогда он впервые испытал сладостное чувство удовольствия от унижения других и решил любыми способами, не гнушаясь даже самых грязных, пробиваться к вершинам власти. По достижении совершеннолетия он вместе с другими был выпущен в Город, но на работу не устроился, а сколотил банду грабителей из недовольных существующим порядком. Эта группировка терроризировала население около года. В стычках с патрульными некоторые бандиты погибли, некоторых вышвырнули за пределы Города, хотя сам главарь всегда ловко уворачивался от наказания. Но, сколько верёвочке не виться, а конец будет - однажды он попался на жестоком ограблении с убийством. Тут бы ему и конец, но совершенно неожиданное спасение, как это не странно, пришло со стороны властей. Советник по гражданскому праву Гунар вместо наказания предложил ему возглавить специальный отдел безопасности по надзору за благонадёжностью жителей Города. Несмотря на свою кажущуюся мягкотелость и доброжелательность, советник оказался хитрым расчётливым управленцем, цепко держащим власть в своих руках. - Нам нужны такие решительные люди, как вы, - сказал он Перцу при первом знакомстве. - Смелые, беспринципные и преданные... вы ведь будете преданы? Последние слова Гунар произнёс слегка наклонившись и пытливо заглядывая в глаза новоиспечённого начальника службы безопасности. Ласковый голос не обманул Перца. Он понял, что попал в цепкие лапы, не оставляющие выбора. Впрочем, его это вполне устраивало, так как открывало неограниченные возможности для прежнего занятия, только теперь уже под официальной вывеской. С тех пор дела пошли как по маслу, только вот повстанцы, обосновавшиеся по окрестностям и подпольщики в самом городе, немного портили кровь. Основной их массой являлись всякие миролюбивые моралисты, требующие мирных открытых выборов и смены власти. С такими всё было понятно, и особой угрозы они не представляли, тем более, что Перец знал почти о каждом из них и в любой момент мог арестовать их семьи и их самих, не опасаясь силового сопротивления. А пока, до поры до времени он терпеливо наблюдав, раскинув широкую сеть осведомителей, как паук паутину. Вот только неуловимая группировка Хряща не давала ему покоя. Когда-то в самом начале, когда Перец организовал свою первую банду, Хрящ был его первым помощником - хитрым и безжалостным. Но потом их пути разошлись: одного выслали из Города, а другой стал начальником отдела безопасности и надзора за благонадёжностью. Проблема заключалась в том, что Хрящ слишком много знал о нём, о его повадках и методах, поэтому был неуловим. Вот его-то Перец реально побаивался. А тут ещё и музыкант на голову свалился. Ну не лежала к нему у Перца душа. Но советник настаивал на его приобщении к делам Города. - Он нужен нам, как воздух, - убеждал Гунар. - Этот Сергей, как ярко горящая свеча, притягивает к себе внимание, а как известно, люди идут за светом... - Ну, и зачем нам этот свет? - недоумевал Перец. - Ох, неужели так трудно понять?! Ведь лучшего места прятаться, чем в тени за светом, не придумать. Музыкант будет воспевать существующий порядок, а мы в его тени проводить свою политику. - А если... - А если что, - жёстко перебил своего помощника советник. - Свечу задуть совсем не трудно. Труднее найти новую, такую же яркую... Перец решительно встал, скосил настороженный взгляд на вездесущий бюст недремлющего Наставника, словно тот и в самом деле мог за ним наблюдать, затем достал из сейфа дополнительную обойму патронов к пистолету и, сунув её в карман, направился к выходу.
Минул уже почти весь день с тех пор, как группа повстанцев ещё в предрассветной тишине осторожно прокралась в полуразрушенный барак неподалеку от входных ворот, выжидая подходящий момент, но того всё не было и не было. Летучие патрульные регулярно скользили в вышине, пристально вглядываясь в окрестности, да и на сторожевых вышках постоянно маячили сторожа. Воронин терпеливо ждал. Он знал, что удача обязательно улыбнётся, главное - её не прозевать, тем более, что повстанцы обещали помочь: отвлечь на себя внимание. Они рассказали ему о Городе и правилах поведения в нём всё, что только знали. Хотя этого явно не хватало. Впрочем, большего от них ожидать и не приходилось. Когда Сергей вспоминал о существующем сопротивлении, то невольно морщился, и было от чего. Все эти люди, скрывающиеся в окружающих лесах и по заброшенным хуторам, оставшимся на память о временах, когда ещё надеялись заселить всю долину, выглядели запуганными и полусонными, словно мухи. Они могли часами сидеть у костра и, вспоминая прошлое, печально вздыхать и рассуждать о том, как нынче всё плохо, но при этом ни разу даже не предложить, как попытаться это исправить. Их и повстанцами-то назвать было трудно, скорее всего, просто слабохарактерными изгоями. О каком восстании можно было говорить?! Смех да и только... Правда была одна особая группа из нескольких десятков человек, которая здесь всем заправляла. Эти держались особняком. Вели себя уверенно, даже нагловато, чувствовалось, что остальные их побаиваются. Больше всего они походили не на повстанцев, а на самых обычных бандитов. Но самое невероятное - у них было оружие. Откуда они его здесь доставали, Воронину выяснить не удалось. На все расспросы их лидер по кличке Хрящ только снисходительно ухмылялся и отвечал, мол, места знать надо... Однажды они даже повздорили и неизвестно, чем бы всё кончилось, если б не Серый, который сумел быстро разрядить обстановку, припомнив к месту парочку похабных анекдотов, основанных на игре слов. Люди Хряща расхохотались, напряжение спало. Криво ухмыльнулся и сам главарь, но его колючие глаза так и остались холодными, и Воронин понял, что с этих пор нажил себе врага, с которым нужно держать ухо востро. Кстати, бандит как-то вскользь упомянул о том, что под зданием городской мэрии будто бы находятся какие-то древние катакомбы, вход в которые давно замурован. Откуда они взялись и куда ведут он не знал, но предполагал, что руководителям города об этом что-то известно. Ведь не зря же эта тема тщательно замалчивалась, словно её и не существовало. Услышав это, Серый сразу оживился и загорелся желанием пробраться в Город и всё разузнать на месте. - Представляешь, - говорил он Воронину, когда они оставались вдвоём. - А что, если это тот самый выход из лабиринта?! Воронин и сам втайне на это надеялся, но заранее обнадёживать товарища по несчастью не хотел. - Посмотрим, - сдержанно отвечал он. - Сперва нужно в Город попасть, а потом уж отыскать эти подземелья. Может, там и нет ничего, а просто досужие вымыслы. - Эх, ты, чёрствая душа, - усмехался Серый. - Нет в тебе романтизма. Да и вера в светлое будущее явно отсутствует, хотя, судя по времени, из которого ты сюда прибыл, у тебя её должно быть - завались... Но солдат не обращал внимания на его колкости, а старался у местных разузнать побольше. Чтобы понять, что в Городе не всё хорошо, много времени не понадобилось. Из рассказов повстанцев Сергей уяснил, что власть узурпировала некая группа двуличных хитрецов, выдающих себя, как это принято у политиканов, стремящихся любой ценой к власти, за слуг народа и действующих якобы от его же имени. Ещё до ссоры Хрящ, неожиданно разоткровенничавшись, с ненавистью поведал о начальнике отдела безопасности Города - неком Перце, изворотливом и коварном бандите. Не понятно только было, откуда сам Хрящ так много о нём знал. Впрочем, главное, он обещал помочь новичкам пробраться за стену. Зачем это ему было нужно, Воронин не задумывался, но пока их планы совпадали Серый редко принимал участие в беседах. Он чаще уединялся и о чём-то думал, может, вспоминал свою прошлую жизнь и никак не хотел смириться с нынешним положением вещей. Оживлялся он только по вечерам, когда повстанцы, собравшись вокруг костра, начинали строить планы проникновения в Город и свержения существующей власти. Хотя, казалось, что последнее его интересовало меньше всего. Воронин подозревал, что его спутника занимает только как найти в самом Городе выход из этой долины и вернуться в свой мир. "Вроде бы неплохой парень, только уж больно язвительный... и ершистый, - подумал Воронин. - Хотя, кто знает, как его в прошлой жизни кидало, может оттого..." Он скосил взгляд на Серого, который что-то высматривал за треснувшим окошком барака, выходившим на стену ограждения Города, увенчанную наблюдательной вышкой. Всё его внимание сейчас было приковано к ней. Что-то происходило. Страж нервно поглядывал по сторонам, напряжённо прислушиваясь к шуму, доносившемуся от следующего поста, расположенного правее. Наконец он не выдержал. Отвернувшись от наружной стены, сторож свесился внутрь ограждения и принялся что-то втолковывать находящимся внизу, указывая рукой в сторону дальней вышки. На некоторое время пустое пространство между забором и бараком осталось без наблюдения. - Хороший шумок люди Хряща затеяли, - одобрил Серый. - Будто и в самом деле штурмовать собрались. - Пора! - выдохнул Воронин. Выскочив из барака, он первым быстро подбежал воротам и принялся громко колотить по ним. От его могучих ударов дощатый забор заходил ходуном. Следом подоспел и Серый, добавляя к общему шуму и неразберихе свою долю грохота. - Эгей! Кто-нибудь! Помогите, впустите нас! - принялись кричать оба. Изумлённый сторож метнулся к наружному ограждению и выпучил глаза на неизвестных пришельцев, появившихся словно из-под земли. - Кто такие? Откуда? - удивлённо выдавил он из себя. - Из лабиринта, разве не ясно?! - гаркнул Воронин, изображая ярость. - Быстрее открывай! - Давай-давай, а то за нами какие-то оборванные дикари гонятся! - торопливо добавил Серый, пугливо озираясь назад. Стражник в сомнении хотел ещё что-то спросить, но тут вслед беглецам из-за заброшенных бараков градом полетели камни и толстые сучья. Это решило исход. Сторож торопливо дёрнул какой-то рычаг, и в воротах открылась узкая дверь, в которую беглецы быстро прошмыгнули. Дверь тотчас захлопнулась. Несколько камней на излёте грохнули в неё, но безрезультатно. После этого послышались удаляющиеся разочарованные голоса, топот ног и хруст веток. Прислонившись к основанию сторожевой вышки, Серый и Воронин делали вид, что стараются отдышаться от быстрого бега. Со всех сторон их окружили любопытствующие местные, среди которых выделялись двое крепких молодчиков с пистолетами. Насторожено приблизившись к новичкам, один из них строго спросил: - Откуда вы явились? - Да теперь уж и сами не знаем, - криво усмехнулся Серый. - Очухались в каком-то лабиринте, потом выбрались наружу, шли вдоль реки, а потом на нас какие-то оборванцы накинулись... - Мы их сперва раскидали, - продолжил Воронин. - Одного взяли, чтобы узнать, где мы оказались, да только не успели. - Почему это? - недоверчиво поинтересовался второй вооружённый. - Так те, которые удрали, вскоре подмогу привели, - пояснил Серый. - Целую толпу! Так что пришлось ноги уносить, а они за нами. - А откуда знали дорогу к Городу? - Да ничего мы не знали! - огрызнулся солдат. - Бежали от погони через лес, пытались следы запутать, а тут бараки какие-то, забор... - Да ты не сомневайся, - неожиданно вступился за беглецов страж вышки. - Я сам видел как за ними целая толпа гналась. Обложили, как зверя, ещё бы чуть-чуть - и поймали бы... - А что за шум возле дальней вышки? - с подозрением прищурился первый молодчик. - Гнались за вами, а шумели больше у соседей. - А мы почём знаем, - с деланным равнодушием пожал плечами Серый. - Может, эти дикари ещё кого ловили... - Ну-ка, толстяк, сгоняй быстро к соседям - узнай, что да как, - молодчик толкнул локтем в бок, стоявшего рядом с ним полноватого горожанина. - Да пошевеливайся! Мужчина обиженно скривился, но спорить не посмел. Быстро взмыв вверх, он полетел в сторону дальней вышки. - Дайте хоть воды попить, - попросил Серый. - А то в этих бегах некогда было и глотка сделать. - Да и негде, - буркнул Воронин. - Ничего, потерпите, - отмахнулся молодчик. - Сперва выясним, отчего там такой шум поднялся. - Да вроде, уже стихло всё, - крикнул сторож с вышки и, приложив ко лбу ладонь козырьком, добавил: - А вон и посыльный возвращается. Вскоре гонец, заложив лихой вираж, опустился на землю и доложил: - Там уже всё успокоилось. Говорят, из лесу выскочила целая орава этих лесных дикарей, за кем-то гонялись чуть не под самыми стенами вышки, потом схватили и утащили в чащобу... - Эх, жаль, что нас там не было, а то поохотились бы, - с явным сожалением вздохнул второй молодчик. - Я бы уж пару-тройку этих уродов точно подстрелил. - Успеешь ещё, - ответил первый, судя по всему, старший и обратился к новичкам. - Следуйте за мной. - Куда? - Много вопросов задаёшь, - грубо ответил первый молодчик, но, смилостивившись, всё же добавил: - В мэрию отведу, пусть там с вами начальство разбирается. С этими словами он направился по улице в сторону центра города. Под настороженными взглядами собравшихся горожан Серый и солдат спокойно пошли за ним, с любопытством озираясь по сторонам. Второй молодчик шагал следом, любовно поглаживая рифлёную рукоять пистолета, заткнутого за широкий пояс. Продуманный план легального проникновения в Город успешно сработал. Повстанцы хорошо выполнили свою задачу и отвлекли внимание, создав шумиху и видимость погони. А Серый с Ворониным убедительно сыграли беглецов. Теперь всё зависело от предстоящего собеседования с руководством. - Послушайте, а что это за место такое? - поинтересовался Серый, делая вид, что ничего не знает. - В мэрии объяснят... если посчитают нужным, - злорадно хохотнул задний конвоир. - С вами сначала начальник службы безопасности поговорит. Он умеет языки развязывать... - Да мы всё и сами скажем, - спокойно пожал плечами Воронин. - У нас никаких секретов нет. Нам бы только понять, где мы оказались и как отсюда домой вернуться... От этих слов сопровождающие только рассмеялись, но ничего не ответили. Начальника службы безопасности в мэрии не оказалось. Однако с новичками выразил желание побеседовать советник по гражданскому праву. Он принял их в своём обширном кабинете. Приветливо улыбаясь, он пригласил гостей присесть, а сам, скрестив перед собой пальцы рук и опустив на них подбородок с любопытством уставился на посетителей. - Ну-с, - наконец произнёс он. - Давайте для начала познакомимся. Моё имя - Гунар, я советник по гражданскому праву. А вот вы, например? Какая у вас специализация? Чем занимаетесь? Чиновник указал на солдата. Воронин несколько смущённо повёл плечом и ответил: - Да ничем особенным... солдат я. - Вот как! Значит, военный... - Ну да... - А зовут как? - Сергей. Советник удивлённо округлил глаза и воскликнул: - Это же надо! Какое любопытное совпадение... - В каком смысле? - не понял Воронин. - Да тут не так давно перед вами к нам тоже прибыл один новичок, и зовут его тоже Сергеем. Кстати, оказался весьма перспективным и полезным молодым человеком, хотя и музыкант... ну да ладно, об этом позже. А вы кем будете? - поинтересовался Гунар, переводя взгляд на второго посетителя. Что-то подсказало Серому, что отвечать нужно осторожно. - Я менеджер по рекламе, - с легкомысленным видом произнёс он. - Кто, простите? - удивился советник. - Ну, это такой человек, который придумывает как внушить людям, что они хотят купить то, что им не всегда нужно... или, допустим, как продвинуть в массы идеи, которые не очень популярны. - Ах, это, - облегчённо вздохнул хозяин кабинета. - Что ж, пожалуй, полезное качество... это может пригодиться. - Для чего? - Для вашего трудоустройства. - Но нам не нужно трудоустраиваться, - деланно равнодушно возразил Серый. - Мы просто хотели бы вернуться домой, так сказать, в цивилизованный мир. - Где нет этой банды лесных дикарей, - со вздохом добавил Воронин. - Даже не верится, что в наше время такое может быть. До сих пор не могу понять, как и где мы очутились? Советник успокаивающе поднял ладони перед собой и чуть устало кивнул, словно в тысячный раз разъясняя непонятливому ученику простейшую задачу. - Вы находитесь в Городе. - В каком? Как он называется? - наперебой поинтересовались новоприбывшие. - Город. Так и называется, - ответил Гунар, снисходительно усмехаясь. - Здесь других городов нет, да и вообще ничего больше нет. Впрочем, скоро вы сами во всём убедитесь и поймёте, а пока... кстати, а как зовут вас? Поймав на себе цепкий взгляд советника, Серый уверенно ответил: - Влад... хотя я больше привык, когда меня называют Серым. - Как это? - несколько растерялся чиновник. - О, это очень просто. Когда я был ещё мальчишкой, то любил лазать по старым чердакам, подвалам, сараям и прочим пыльным местам в поисках старинных кладов. Естественно, после своих путешествий я возвращался домой весь серый от пыли. Так меня мама и прозвала Серым, а потом и остальные подхватили. Да я уж привык и спокойно откликаюсь на это прозвище, даже увереннее, чем на имя Влад... - Странная какая-то история, - неуверенно произнёс Гунар. - И не говорите, - весело подтвердил Серый. - Но другой-то нет. Воронин сидел с каменным выражением на лице. Он едва сумел скрыть удивление от слов спутника, но решил промолчать. - Ладно, на сегодня достаточно, - подытожил чиновник, подписывая какие-то документы. - Я вам сейчас выдам талоны на вселение в общежитие для одиноких и на питание, а завтра с утра приходите, и мы решим, куда вас направить дальше. С этими словами он протянул собеседникам несколько разноцветных бумажек с каким-то текстом. - А куда нам идти? - спросил Воронин. - Тут не далеко, спросите - вам покажут. А завтра жду вас у себя. Попрощавшись с советником, Серый и Воронин вышли на площадь и, спросив у встречного, где находится общежитие, направились в указанном направлении. - Ну, кажется, сработало, - осторожно произнёс Серый, когда никого рядом не оказалось. - Вроде бы версия с бегством от кровожадных дикарей оказалась весьма кстати. - Завтра увидим, - ответил Воронин. - А что это за глупая история с Владом? И к чему? Ты бы хоть заранее предупредил. - Да я и сам всё на ходу придумал, - признался Серый. - Просто, когда я узнал, что перед нами сюда прибыл ещё один Сергей, то почему-то решил, что имя нужно изменить. - Почему? - А как ты думаешь, какие бы эмоции возникли у этого Гунара, если бы он услышал, что вслед за недавно прибывшим Сергеем являются ещё два Сергея? Вот любопытно, какая у него была бы реакция? - Мда... и в самом деле как-то странно, если не сказать больше... - Вот и я о том же. Собеседники умолкли, вступив на улицу, где их мог кто-нибудь случайно подслушать. Мягкие сумерки постепенно обволакивали здания, погружая их в вечернюю тьму и постепенно размывая. Из приоткрытой двери ресторана, мимо которой они проходили, доносились приглушённые звуки гитары, голоса и ароматы кухни. В окнах окружающих домов вспыхивал тёплый свет, символизирующий домашний уют. Город как город, населённый обычными людьми... и всё же - нет. Над головой бесшумно пролетел кто-то из горожан, и магия домашнего уюта мгновенно испарилась...
Когда мутное покрывало беспокойного сна мягко соскользнуло и сквозь полуприкрытые веки просочился утренний свет, я громко застонал, ожидая ощутить боль, разламывающую голову пополам. Ещё Бы! Ведь вчера было преизрядно выпито какого-то самогона в компании с... как же его? Кажется, Дианусом назвался. Ага, ещё и древнюю мифологию вспоминали... ну, да ладно, всё это потом, а сейчас нужно вставать и наводить порядок. Небось, грязная посуда и объедки со вчерашней пирушки уже плесенью покрываться начали. Хотя... по комнате витал свежий воздух. Я осторожно открыл глаза и сел на кровати. Как это ни странно, однако голова была чистой и ясной, без малейших намёков на вчерашний перебор. В комнате царила идеальная чистота и порядок. На столе, застеленном белой скатёркой, возвышалась стопка листов чистой писчей бумаги, упаковка простых карандашей, точилка и ластик. Любопытно, откуда неизвестный доброжелатель узнал, что я люблю писать именно простыми карандашами, а не ручкой? Впрочем, я был ему благодарен, а особенно за наведенный порядок в моей комнатушке. Хотя, вспоминая полубомжаческий вид моего вчерашнего гостя, трудно было заподозрить его в приверженности к чистоплотности. Но, так или иначе, факт оставался фактом - комната просто лучилась чистотой, как после генеральной уборки. Это означало, что Дианус - молодец, потрудился на совесть... а кто же ещё?! Я-то уж точно вчера был не в состоянии что-либо делать, кроме как завалиться на кровать и отключиться. Ощущая в теле неожиданную лёгкость, я быстро оделся, заправил кровать и вышел из комнаты, заперев её. Спустившись на первый этаж, подошёл к строгому вахтёру, с явным неодобрением взиравшего на меня. - Если нужно провести уборку в жилом помещении, то можно было бы просто попросить, а не сразу жаловаться, - сердито проворчал он, принимая у меня ключи от комнаты. - Приходят, неведомо откуда и права качают. Вчера вон опять новичков подселили, небось, тоже с претензиями... - Каких новичков? - поинтересовался я. - Откуда? - Да кто ж их знает, вчера только прибыли. - Кстати, а кто жаловался-то? - попытался я уточнить. - Ну, не я же, - дедок развёл руками, выражая этим жестом всё своё отношение к данному вопросу. - Ладно уж, иди, а в другой раз, ежели чего надо, то мне говори, а не... ну, сам знаешь. - Но ведь я не... Но вахтёр только отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и занялся своими делами. Выйдя на улицу и недоумевая по поводу странного разговора со "служителем порядка", я сразу направился в мэрию. В коридоре второго этажа, как всегда, было тихо. Постучавшись в кабинет Гунара и не дожидаясь ответа, я открыл дверь и вошёл. Советник по гражданскому праву стоял возле большого стола и сосредоточенно разглядывал расстеленную на нём карту. Увидев меня, он жестом подозвал к себе, словно только и ждал: - Как хорошо, Сергей, что вы пришли! Ваша помощь будет кстати... Не совсем понимая о чём идёт речь, я поздоровался, приблизился и взглянул на карту. На ней была изображена вытянутая, постепенно расширяющаяся долина с протекающей по ней рекой. По краям долину окаймляли скалистые горы. Посреди наиболее широкой части находился Город - это я сразу сообразил. Остальное пространство заполнял лесной массив, не считая нескольких голубоватых пятен, очевидно, озёр. А ещё кое-где красовались рисунки развалин каких-то строений. Более ничего на карте не изображалось, а за кольцом гор она и вовсе была девственно чиста. - А что вы, собственно говоря, ищете? - полюбопытствовал я. - Да вот рассуждаю, в какую сторону лучше всего направить нашу поисковую экспедицию. - А разве есть разница? Мне кажется, никто не сможет предугадать исход в зависимости от направления поиска. - Так-то он так, - нехотя согласился Гунар. - Только хотелось бы попутно ещё и выяснить места стоянок этих дикарей... - Повстанцев, что ли? А зачем? - Ну как же?! - явно удивился моему вопросу советник. - Чтобы в случае надобности знать точно куда нанести упреждающий удар, так сказать, превентивные меры. - Но ведь эти повстанцы вроде бы и не нападают, - засомневался я. - Зачем же их трогать? - Ах, Сергей, это в вас говорит душа интеллигента, простите за выражение, - поморщился Гунар. - Добрый вы... только не вздумайте повторять это при Перце, он таких слов не любит. - Но Перец ведь ваш помощник, разве нет? - В целом - да, но у него имеются и ещё некоторые обязанности, которые... не входят в круг моей компетенции. Я с сомнением взглянул на замявшегося советника и, внезапно вспомнив о табличке под номером 23 на двери его кабинета, предположил: - Как раз, судя по вашему положению, на двери должна красоваться табличка с цифрой один. - Почему вы так решили? - удивился Гунар. - На самом деле двойка обозначает этаж, а тройка - порядковый номер кабинета. В двадцать первом находится архив мэрии, в двадцать втором - технический отдел, в двадцать третьем - ваш покорный слуга... ну и так далее. А цифра один подразумевает особый статус лидерства. Она может быть только на дверях кабинета первого лица. - Как я понял, вы здесь, пожалуй, и есть первое лицо? - Ну что вы, - снисходительно улыбнулся советник. - Ни в коем случае, это вам только показалось. - Но, кроме вас, я никого больше из членов муниципалитета не видел, словно их и вовсе нет. - Ах, это только кажется. Они заняты другими делами. А я такой же сотрудник городской власти, как и другие. Впрочем, как теперь и вы, Сергей. Кстати, вам не нужен свой кабинет в мэрии? - Да нет... мне вполне хватает и комнатушки в общежитии, - пробормотал я. - Для занятий музыкой и сочинительства вполне достаточно. К тому же там довольно тихо, так что никто не мешает и не отвлекает... - Да, там у нас полный порядок, - самодовольно подхватил Гунар. - Но на всякий случай я всё же распоряжусь выделить для вас отдельный кабинет и обставить его всем необходимым. - Для чего? - Мало ли... на всякий случай. - Какой, например? - продолжал допытываться я. - Ну, допустим, к вам придёт делегация... где вы её будете принимать? У себя в общежитии? - Да какая делегация?! - изумился я. - Кому я тут нужен? - Э, не скажите, - расплылся в улыбке советник. - Говорят, вы пользуетесь всё возрастающей популярностью среди горожан, чего до вас не удавалось достичь ни одному гм... музыканту. Даже сверху поступило негласное указание содействовать вам. - Откуда? - недоумённо переспросил я. Советник укоризненно покачал головой, словно осуждая меня за чрезмерную непонятливость, и поднял палец над головой, молча указывая в потолок. - Неужели есть ещё кто-то выше вас по положению? - засомневался я. - Никогда бы не подумал... а кто это? - Сергей, вы ещё у нас толком не обжились, поэтому не знаете специфики, - неожиданно серьёзным тоном ответил Гунар, озабоченно сдвинув брови. - Поэтому советую таких вопросов больше не задавать. Это здесь не приветствуется! - Но... - Никаких "но"! И вообще, вы здесь совершенно по другому вопросу. Нужно обсудить будущую экспедицию за сумеречную стену и уточнить детали карты. Вы же недавно путешествовали через лес, может что и вспомните. - Хочу заметить, что по поводу готовящейся экспедиции я вообще не в курсе дела, а о своём путешествии через лес много не вспомню. - Что-то вспомните вы, что-то новички, которые прибыли в Город только вчера. Между прочим, так по крупицам мы и составляем карту долины... а вот, кстати, и они! В дверь постучали. Тотчас на лице советника по гражданскому праву расцвела дежурная приветливая улыбка и он воскликнул: - Входите, не заперто. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое. Первый, ладно скроенный парень в армейском камуфляже, сразу направился к столу. За ним подошёл второй, хоть и не такой крепкий на вид, но в его движениях ощущалась какая-то чуть хищная ловкость. И ещё глаза - внимательные, изучающие, но не такие пугающие, как у Перца. - Знакомьтесь: это наша гордость - Сергей, советник по культуре, - с пафосом произнёс Гунар, указывая на меня. - Кстати, тоже новичок, но уже пользуется большой популярностью в народе. Ощутив, как щёки начинают краснеть, я смущённо опустил глаза. - А это наши вновь прибывшие горожане - как ни странно, тоже Сергей и Влад... хотя предпочитает, чтобы его звали Серым. Я с изумлением взглянул на новичков и воскликнул: - Но ведь это... - Да, необычно, - спокойно перебил меня тот, который выглядел стройнее. - Но мне так больше нравится, если вас не затруднит... Я хотел сказать, что Серый это практически тоже Сергей, но поймав пристальный настороженный взгляд новичка, решил не уточнять. Вместо этого я протянул руку и поздоровался. - Ну вот, раз уж все познакомились, не пора ли нам перейти к делу? - провозгласил советник по гражданскому праву, указывая на стол с картой. - Неплохо было бы внести свежие данные... Так же, как и Серый, я внёс свою посильную лепту в обновление карты, а именно, указал несколько малозначительных деталей, которые остались у меня в памяти за время путешествия с Леоном. Зато солдат говорил долго, отмечая что-то на карте и отвечая на уточняющие вопросы Гунара. Чувствовалось, что он в этом деле спец. Правда у меня сложилось впечатление, что вопросы о местонахождении повстанцев Сергей старался мягко обходить стороной. Когда вопросы у советника закончились, он несколько разочарованно вздохнул и развёл руками: - Кое-что мы смогли прояснить и уточнить. Но, к сожалению, ничего нового о повстанцах и местах их обитания, хотя вам пришлось вплотную столкнуться с этой шайкой. - Мы ведь не в гости к ним ходили, а наоборот - спасались бегством, - пожал плечами Воронин. - Это ещё хорошо, что они напали на нас в чаще, а не на открытом пространстве. - Это ещё почему? - поинтересовался Гунар. - Легче уходить от погони, используя естественные прикрытия. - Мой друг хотел сказать, что, если бы мы каким-то образом случайно оказались в поселении повстанцев, то вряд ли сейчас разговаривали бы с вами, - вставил. Серый. - Скорее всего, нас бы убили, а может, и съели... - Да-да, - с готовностью подхватил Гунар. - От них всего можно ожидать, не зря же они дикари и уроды! Впрочем, сейчас у нас есть более важные дела... Он окинул пытливым взглядом новичков и поинтересовался: - А вы случайно не обладаете способностью к левитации? - В смысле, умеем ли мы летать? - уточнил Серый. - Вот именно. - К сожалению, нет, хотя очень бы хотелось. - Что ж, это я так, на всякий случай, - понимающе улыбнулся советник. - Ещё ни разу не было, чтобы пришедшие из Лабиринта обладали левитацией, но, а вдруг... - Но я в... прошлой жизни состоял в клубе авиалюбителей, - неожиданно признался Серый. - Так что с процессом знаком и даже несколько раз летал на лёгких моделях самолётов. - Это же замечательно! - воскликнул Гунар. - А вы? - Нет, я только с парашютом прыгал в армии, - ответил Воронин. - А что это такое? - Приспособление из ткани и канатов, помогающее долететь до земли и не разбиться. - Да вы просто как нельзя вовремя к нам прибыли! - искренне обрадовался советник. - Мы как раз готовим экспедицию за сумеречную стену, и ваш опыт может очень здорово пригодиться. - А откуда вы берёте всё необходимое оборудование? - полюбопытствовал Серый. - Ведь для его изготовления нужны настоящие фабрики и заводы, а здесь в долине, как мне кажется, ничего подобного не существует... Гунар неуверенно почесал в затылке и виновато развел руками: - Не знаю, что и ответить. Мы тут уже давно ничему не удивляемся. Просто, когда нам что-нибудь становится нужно, то через некоторое время это появляется, а как и откуда - никто не знает. - Прямо коммунизм какой-то... - буркнул солдат. Что вы говорите? - озадаченно переспросил советник. - Полное обеспечение, так сказать - от каждого по способностям и каждому по потребностям, - пояснил Серый. - А, ну да, - согласился Гунар. - Хотя не совсем, многое нам приходится делать собственными силами: строить, выращивать и так далее. Но в принципе, да. - Скажите, советник, а мне можно будет полететь с экспедицией? - не удержался я. - Хотелось бы принести какую-то пользу. - Вы принесёте больше пользы здесь, в Городе. Людям нужна ваша музыка и... мы ещё об этом поговорим позже. Гунар повернулся к новичкам и серьёзно продолжил: - А вас, если не возражаете, мы включим в состав экипажа исследовательского корабля, который через несколько дней должен быть готов к путешествию. Надеюсь, ваш опыт пригодится. Переглянувшись, новички кивнули, подтверждая согласие. - А чем нам сейчас заняться? - поинтересовался Воронин. - Не хотелось бы бездельничать. - Отправляйтесь на корабль и отдайте старшему эту записку... С этими словами Гунар подошёл к своему столу и выдернув из кипы бумаги листок, быстро что-то написал на нём и тиснул печать. Вернувшись к столу с картой, он вручил бумажку солдату и добавил: - Там на месте вам всё покажут и объяснят, а вы в свою очередь поделитесь теми знаниями, которыми обладаете. Договорились? - Так точно, - ответил солдат. Когда они вышли из кабинета советника по гражданскому праву, Серый криво ухмыльнулся: - Ты бы ещё каблуками щёлкнул. Солдат смущённо пожал плечами. - Это я по привычке... - Ну, ясно, армейские замашки так просто из души не вытравишь... - Да ладно уже, хватит насмехаться. Кстати, а как тебе понравился этот музыкант? - Ну, как он играет я пока ещё не слышал, а так... трудно сказать. Время покажет. - Это уж точно, - согласился Воронин. - Пошли, взглянем на этот летучий корабль вблизи... Выходя из мэрии, они столкнулись в дверях с нагловатым типом, который окинул их изучающим взглядом и, загородив выход, грубо спросил: - Кто такие? Солдат уж собрался ответить в подобной же грубой форме, но Серый, словно почувствовав угрозу, поспешил ответить. - Новенькие мы, только вчера прибыли. - А куда направляетесь? - Вот, направление от советника по гражданскому праву... С этими словами Серый выхватил из пальцев Воронина листок и подал его громиле. Пробежав глазами по строчкам записки, он вернул её Серому и, ни слова больше не сказав, вошёл внутрь здания, словно потеряв интерес к вновь прибывшим. Проведя его взглядами, Воронин и Серый переглянулись. - Довольно-таки неприятный тип, - нахмурился солдат. - Я бы даже сказал, что хам ещё тот... - А чего ж это ты так поспешил бумагу ему показывать? Нужно было потребовать, чтобы он сам представился. - Эх, простая ты душа, - усмехнулся Серый. - Мы же пока ещё не знаем, кто он такой, поэтому не стоит обострять. Понизив голос, он тихонько добавил: - Как знать, может это кто-нибудь из окружения того самого Перца, о котором Хрящ говорил? Зачем же нам с ним ссориться? На этот довод возразить было нечего, поэтому Воронин и Серый молча направились в сторону строительства летучего корабля, не зная, что именно с тем самым коварным Перцем они только что и столкнулись.
- Скажите, Гунар, почему вы так не хотите отпускать меня в экспедицию? Какая разница, где я буду - на корабле или в ресторане публику развлекать? Может быть, я в этом путешествии хоть какую-то пользу принесу... Советник скривился, как от зубной боли. - Неужели не понятно?! На экспедиционном корабле слишком мало места, поэтому лететь должны только те, кто реально сможет действовать в любой обстановке. - Я тоже смогу, - мне не хотелось уступать. Ах, оставьте, Сергей, - устало отмахнулся Гунар. - Вы же не боец. У вас на лице написана любовь к ближнему, а там, возможно, придётся драться. - С кем? - Если бы я знал... В это время без стука отворилась дверь, и в кабинет быстрым шагом вошёл Перец. Окинув помещение внимательным взглядом, он кивнул мне и сразу же спросил Гунара: - Я только что встретил двоих новеньких. Кто они и почему их сразу направили на корабль? - И я тоже рад нашей встрече, - съехидничал советник. - Здравствуйте, - нехотя проворчал громила. - Вот так-то гораздо лучше, - подобрел советник. - А новичков я отправил на корабль, потому что они полетят в экспедицию. - Но... - Это не обсуждается. Приказ. Советник взял со своего стола какой-то документ и протянул его Перцу. Тот внимательно пробежал по нему глазами, недоумённо взглянул на Гунара, но он лишь пожал плечами, и молча вернул. По его виду было ясно, что он не согласен, но вслух ничего не сказал. Я изо всех сил вытянул шею в тщетной надежде хоть краешком глаза заглянуть в бумагу, но, увы, ничего не вышло. Разочарованно вздохнув, я опёрся на край стола с картой и демонстративно скрестил на груди руки. - А ты чего вздыхаешь, голуба, словно тебя кто обидел? - переключил Перец своё внимание на меня. - Рвётся в бой, - усмехнулся Гунар. - Ему, видите ли, тоже хочется лететь на разведку. Романтик... - Никуда ты не полетишь, - безапелляционно заявил Перец. - У меня в команде каждое место на учёте. - А почему новичков сразу взяли, а мне нельзя? - Потому, - отрезал он. Когда Перец знакомился с содержанием бумаги, показанной ему советником, то озабочено почесал щёку, и я обратил внимание на свежую длинную царапину, пересекавшую его скулу и пятно засохшей крови возле самого уха. - Извините, у вас щека поцарапана, - не удержался я. Перец недоумённо посмотрел на меня, а затем, что-то вспомнив, пренебрежительно взмахнул рукой. - Да это ерунда, не обращай внимания! - Но там же ещё и кровь... - А это не моя, - хищно осклабился он и повернулся к советнику. Хорошо, что он так сделал, потому что после его слов я ощутил внезапный приступ дурноты. Наверное, даже побледнел, так как Гунар внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал, лишь недовольно поджал губы. Мне показалось или в кабинете на самом деле стало очень душно, только больше уже не мог здесь находиться. - Пойду, пожалуй, нужно ещё с текстом поработать, - вяло произнёс я, направляясь к выходу. - А скоро мы услышим твоё новое творение? - поинтересовался Перец. - Пора бы осчастливить горожан. - Я стараюсь. - Ну-ну, старайся... Более не обращая на меня внимания советник и Перец принялись что-то горячо обсуждать негромкими голосами, но это меня уже совершенно не интересовало. Быстро сбежав по ступеням на первый этаж и выскочив на улицу, я с наслаждением глотнул прохладного воздуха, показавшегося мне необычайно чистым и свежим после затхлого кабинета. Откуда вернулся Перец я даже не хотел гадать. Да и рукоять тяжёлого пистолета, красноречиво торчавшая у него из-за пояса, ещё более укрепляла меня в этом решении.
* * *
Строительство летучего корабля близилось к завершению. Собственно говоря, он уже был готов, оставалось только догрузить некоторое оборудование и припасы. Оболочка подъёмного аэростата округлилась, полностью заполненная газом. Пассажирская корзина, выполненная в форме корпуса парусного судна неподвижно висела под аэростатом на растянутых канатах, закреплённых нижними концами за колонны, поддерживающие массивную крышу большого здания. Начальник строительства - Жак оказался толковым малым. Ознакомившись с идеей парашюта, он быстро сообразил что к чему и через несколько часов его работники уже принялись за изготовление опытного образца, который нужно было испытать, как можно быстрее. Ёмкости с кислородом и дыхательные аппараты уже были на борту. Планировался экипаж из пяти человек и все припасы на пять-шесть дней, с учётом обратной дороги, если за два дня полёта не удастся достигнуть конца сумеречной стены. Кроме того необходимы были и тёплые вещи, так как никто не знал, какими могут оказаться погодные условия и температура в туманной стене. День пролетел незаметно. Воронин и Серый трудились наравне со всеми. Забравшись по верёвочной лестнице на корабль, они тщательно проверяли снаряжение, компактно и надёжно закрепляя его так, чтобы ничто не мешало передвижению экипажа. Летуны (как Серый сразу окрестил парящих вокруг горожан) без устали сновали вверх - вниз, доставляя необходимое. Все они были сосредоточенны и чем-то напоминали озабоченных пчёл. - А ты знаешь, я им даже завидую, - признался Серый. - Это ж надо так легко и непринуждённо летать, даже не задумываясь как это делается. - Они с этим родились, - пожал плечами Воронин. - Да, а я так и не научился... - Ты что, взаправду пытался научиться летать?! Изумлённый солдат даже перестал крепить ремнями тюки к бортам корпуса. Он выпрямился и недоверчиво уставился на товарища. А Серый расслаблено откинувшись на сидушку, обхватил руками колени и мечтательно улыбнулся: - Да уж, было дело... - Ну и как же ты это делал? - Очень просто: выпрямлялся, раскидывал руки в стороны, закрывал глаза, чтобы ничего не отвлекало и сосредотачивался. Я представлял, что моё тело постепенно становится невесомым и начинает медленно, незаметно подыматься над землёй. Казалось, вот-вот и я полечу... - Ну это, наверное, ещё в детстве было? - Всегда. Я периодически пробовал это делать всю жизнь, последний раз совсем недавно. Гм... интересно, а как знакомые относились к этому чудачеству? Небось, насмешки строили? - Нет. Никто не видел, я же это делал в совершенно безлюдных местах. Да и если бы кто-нибудь всё же заметил, то наверняка подумали бы, что просто человек медитирует - сейчас это стало модно. - Но ведь это же полная чушь! - не выдержал Воронин. - Люди не птицы, летать не могут. Но Серый лишь со спокойной улыбкой повёл рукой в сторону очередного летуна, появившегося у наружного борта, и солдат крякнул, растерянно потирая затылок. - Мда... не видел бы собственными глазами, не поверил. Никак не могу привыкнуть, что они вот так запросто... - Слушай, служивый, а давай-ка вечерком проверим эту их "Красную утку"? - предложил Серый, меняя тему разговора. - Посмотрим, что за народ там собирается, заодно послушаем этого музыканта - очень мне любопытно, чего это с ним так носятся. - Может, и в самом деле хорошо играет, - предположил Воронин. - Посмотрим... я в этом немножко разбираюсь. - Сам что ли музыкант? - поинтересовался солдат. - Скорее дирижёр, - криво усмехнулся Серый и с усердием принялся за работу, прекратив разговор. Обоим не терпелось поскорее отправиться в экспедицию, так как каждый надеялся отыскать возможность вернуться домой. Когда в конце дня прилетел Жак, чтобы проверить, как идут дела, его пухлая добродушная физиономия стала ещё шире от довольной улыбки. Он похвалил новичков и пригласил на следующее утро принять участие в испытании парашютов. - Мы-то и сами можем, но всё же вам эти приспособления лучше известны, так что приходите. - Обязательно будем, - заверил Воронин. - Тем более, что нужно проверить укладку. Если парашют не раскроется, человек погибнуть может. - Об этом не волнуйся, - успокоил Жак. - Испытывать буду я лично, а рождённый летать, как говорят у нас, далеко не упадёт! - Да слышал я похожую поговорку, только она немного другой смысл имела и звучала чуть по-иному, - проворчал Серый. - Это где ж ты такое слышал? - поинтересовался начальник строительства. - А, там... в другой жизни. - И как же она звучала? - Рожденный ползать летать не может... - Это точно про наших уродов-повстанцев! - расхохотался Жак, но, заметив странное выражение на лицах новичков, поспешил добавить: - Ну, вас-то это не касается, вы ж из Лабиринта. Воронин дёрнулся было, собираясь что-то сказать по этому поводу в защиту тех людей, с которыми делил еду у костра, но Серый, успел схватить его за руку и, крепко сжав, спокойно подтвердил: - Точно. Мы же не местные и родились в совершенном ином месте. - Я об этом и говорю. Ну, ладно, на сегодня всё, а завтра приходите с утреца прямо сюда на испытания. Махнув рукой на прощание, начальник строительства вылетел из корзины и, скользнув по плавной дуге вниз, скрылся в одном из переулков. Проводив его взглядами, Серый с Ворониным переглянулись, вздохнули и начали медленно спускаться по верёвочной лестнице, ощущая некую несправедливость по поводу собственного неумения летать. Незаметно подкравшийся вечер уже накинул на улицы лёгкую вуаль загадочного призрачного полумрака, наполненного разнообразными звуками шагов, приглушённых голосов, каких-то шорохов и тресков. То там, то здесь вспыхивали огни в окнах домов, отбрасывая на серую брусчатку мостовой тёплые желтоватые прямоугольники. Горожане возвращались с работы по своим квартирам, хотя попадались и такие, которые просто прогуливались. Всё же большинство жителей предпочитали передвигаться пешком по земле, если никуда не спешили. Словом, всё выглядело обычно, если не считать пролетающих иногда над головой людей и полное отсутствие на улицах детей. Когда Воронин и Серый подошли к ресторану "Красная утка", как раз включилась лампочка над полуоткрытой потёртой дверью, из-за которой доносился звон тарелок, невнятные голоса, а ещё соблазнительный запах жареной птицы. - Кажется, мы по адресу, - удовлетворённо кивнул Серый и, распахнув двери, шагнул внутрь. Воронин последовал за ним. Здесь царила атмосфера провинциального заведения: в меру шумно, в меру надымлено и слегка весело. Очевидно, вечер только начинался, так как половина столов была ещё совершенно свободна. Посетители располагались небольшими компаниями, что-то горячо обсуждая и потягивая напиток, напоминающий пиво. За стойкой бара возвышался лысый толстяк, зорко наблюдая из-под полуприкрытых век за происходящим в его заведении. Подойдя прямо к нему и поздоровавшись, Серый выложил на стойку два талона на питание, полученные в мэрии, и с дурашливой усмешкой поинтересовался: - На что мы можем рассчитывать благодаря сим верительным грамотам в столь блистательном очаге культуры? - Чего? - изумился Бэримор, явно не знакомый с подобной терминологией. - Какие грамоты? - Извините, я имел ввиду вот эти талоны. Что мы можем по ним получить? - А, новички... - облегчённо вздохнул хозяин и расплылся в самодовольной ухмылке. - У меня тут не забегаловка какая-нибудь, а приличное заведение, уж будьте уверены. Вам полагается ужин и по бокалу пива, пока собственными деньжатами не обзавелись. Но, как новеньким, я ещё добавлю по бокалу в счёт заведения! Присаживайтесь, занимайте места, сейчас кто-нибудь из девочек к вам подойдёт. Сегодня у нас будет людно. - Что, праздник какой? - Наш музыкант сегодня будет выступать с новым номером, так что народу будет валом. Бэримор почесал в затылке и озадаченно пробормотал: - И чего они в нём такого нашли, не пойму... - Может, просто играет хорошо? - Может быть, только я этого не понимаю - бренчание какое-то бестолковое, какая с него польза? Серый пожал плечами, и Бэримор, сочтя этот жест за согласие, обрадованно воскликнул, указывая на посетителей: - Вот и я говорю, а они - браво! Браво! Тьфу... Не дослушав его до конца, Серый взмахом руки позвал солдата за собой, а сам уверенно направился к свободному столику, расположенному в некотором уединении под сенью деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. Не успели они расположиться, как тут же подоспела девица с дежурной улыбкой и двумя объёмистыми бокалами пива. Быстренько поставив их перед посетителями, она упорхнула, но вскоре вернулась с двумя большими тарелками, над которыми вился ароматный парок. - Приятного аппетита, - прощебетала девица, стрельнув глазками в сторону Серого, и удалилась призывно оглядываясь через плечо. - Понятненько, - пробормотал Серый. - Два в одном... - Не понял, ты о чём? - уточнил Воронин. - Чего уж тут не понятного? Ресторан с борделем... не заметил разве, как девица многообещающе улыбалась? Да и платьице у неё, над признаться, на уровне твоего армейского пояса... - А... понятно. Давай уж поедим, что ли? Пиво оказалось весьма неплохим. Впрочем и птица была приготовлена отменно, да и гарнир на высоте - это Серый признал сразу. - Хотя это, конечно же, не парижский "Сиб'он", - снисходительно заметил он. - Однако же весьма не дурно для такого захолустья. - А ты что, в Париже бывал? - поинтересовался Воронин, с удовольствием уплетая фирменное блюдо. - Как-то однажды посчастливилось, но... это было в прошлой жизни. После этого признания Серый как-то погрустнел и замолчал, хоть как и не пытался его растормошить солдат. Вновь он оживился только когда официантка принесла по второму бокалу, а в зале слегка затемнили свет, хотя над широким подиумом он наоборот стал ярче. Лампы конусом высветили танцевальную сцену, позади которой и по бокам всё тонуло в глубоком мраке. Шум и разговоры в зале стихли, и все присутствующие развернулись к сцене. Почему-то не на ней, а внизу стоял одинокий стул с высокой спинкой и подставкой для ног, тоже высвеченный несколькими лампами. В тишине раздался звук приближающихся шагов, и из темноты выступил парень в просторной белой рубахе с расстёгнутым воротом и с шестиструнной гитарой в руках. В полной тишине он опустился на стул и, окинув отрешённым взглядом тёмный зал, кончиками пальцев осторожно коснулся струн.
Дата: Понедельник, 14.01.2019, 14:59 | Сообщение # 73
Мичман
Сейчас: На суше
Возвращение - часть 16
На самой грани слышимости родился первый робкий звук - мягкий и бархатистый, словно ласкающаяся кошка. Пальцы нежно погладили струны, извлекая пока ещё не понятную мелодию, напоминающую томное дыхание прибрежного бриза, в лучах закатного солнца осторожно гладящего дремлющую песчаную косу тёплыми волнами. Мягко перекатываясь, звуки постепенно начали сплетаться в медленный волнующий узор. Серый почти сразу без труда уловил в нём настроение испанского фламенко, но само исполнение было несколько необычным - ощущалось скрытое присутствие джазовой мелодики. Музыка притягивала и завораживала, неумолимо увлекая за собой куда-то в мир воспламеняющихся чувств. Вот уже она стала смелее, заявляя о себе более уверенно. Зазвенели верхние струны, добавляя узорную вязь к бархатистым басам, и накатывающиеся волны мелодии заставили всех присутствующих затаить дыхание. И тогда на самой границе плотной тьмы и светового конуса, падающего сверху на сцену, словно из ничего соткалась стройная фигура в традиционном красном платье до пола. Из-под чуть дразняще приподнявшегося подола, отороченного чёрными атласными лентами, выглянули изящные чёрного же замша туфли-лодочки с ремешками на невысоком устойчивом каблуке. Левая рука мягко легла на бедро, а слегка оттопыренный мизинец правой плавно устремился вверх, словно увлекая за собой руку, а следом плечо и всё тело танцовщицы. Казалось, что она тянется всей душой и вот-вот взлетит, но... дойдя до высшей точки, рука пошла вниз, замыкая круг, и легла на бедро, а левая в свою очередь устремилась вверх. Хрупкая танцовщица казалась воплощением гибкости и пластики. Её светлые волосы были собраны в тугой узел на затылке, чтобы не мешать движениям, глаза полуприкрыты, а выражение лица являло собой одухотворённую отрешённость. Тем временем пальцы гитариста продолжали постепенно ускоряться, добавляя всё новые и новые мелизмы, при этом иногда негромко постукивая по деке и подчёркивая ритмический рисунок. - Вроде бы, типичная андалузская каденция, - едва слышно с восхищением прошептал Серый. - Но как сыгранно! - Что? - переспросил Воронин. Но его сосед лишь отмахнулся, прижав палец к губам и не отрываясь глядя на сцену. Танцовщица продолжала усложнять движения рук, постепенно добавляя новые элементы. Казалось, кисти живут своей собственной жизнью: они вращались, не замирая ни на мгновение, словно нехотя отталкивая от себя, а затем плавно поднимались над головой, сотворяя живую гордую корону. Продолжая вращение, пальцы веерообразно собирались в кулачки, пластично заворачивающиеся внутрь и на выходе снова раскрывались, подобно лепесткам распускающихся роз, то страстно призывая к себе, то отталкивая. Танцовщица внезапно шагнула вперёд. Последовал акцентированный удар туфелькой в пол, хлопок в ладони, хлопок по приподнятому бедру и вновь удар туфелькой. При этом кисти рук продолжали свой собственный танец, перемежая его постепенно ускоряющимися хлопками, незаметно усложняющими ритмический рисунок. А ноги в это время вытворяли невесть что, но выше бёдер каким-то чудом сохранялась прямая гордая осанка, лишь иногда в страстном порыве изгибающая тело в невероятном наклоне. Гитара уже гремела вовсю, волной вздымая мелодию зажигательного танца. На пике звучания щедро посыпались хрустальными капельками флажолеты и пиццикато, украшая мелодию яркими красками. Дробный перестук каблучков и ускорившиеся до невозможности хлопки со страстной и выразительной игрой кистей рук слились в нечто настолько грандиозное, что заворожённые действом зрители не могли оторвать взглядов от сцены и сидели не дыша. Последний аккорд резко рухнул с вершины крещендо, истаивая глуховатым послезвучием в дальних углах зала. Одновременно с этим погас свет на сцене и наступила совершенная тишина. Один лишь музыкант сидел в круге света посреди тьмы. На его побледневшем лице возбуждённо сияли глаза, а лоб покрывали мелкие бисеринки пота. Он отёр их тыльной стороной ладони и тихо вздохнул. Тотчас, словно откликаясь, со всех сторон послышались вздохи, а затем зал взорвался аплодисментами и восхищёнными возгласами. Кто-то попытался одобрительно присвистнуть, но на него шикнули с нескольких сторон, и свистун умолк. Вспыхнул свет, показавшийся после темноты особенно ярким. Некоторые особо восторженные завсегдатаи заведения, не удержавшись, подошли к музыканту, чтобы пожать ему руку в знак признательности. На сцене было пусто, но никто даже и не обратил внимание на отсутствие искусной танцовщицы. - Да... - восхищённо протянул Серый. - Честно говоря, не ожидал подобного, да ещё и здесь. - Неплохо, - задумчиво согласился Воронин. - Хоть я и не большой поклонник, да и, признаться, не очень-то разбираюсь в музыке и танцах, но и меня проняло... - Поверь, я в этом немного понимаю, - усмехнулся Серый. - Такого техничного и своеобразного исполнения мне не доводилось слышать никогда раньше, а уж танец... это просто невероятная магия движения! У меня после него осталась какая-то опустошённость что ли... я словно выжатый лимон. Кинув на собеседника быстрый взгляд, он неожиданно предложил: - Давай пригласим музыканта к нам за столик - посидим, познакомимся поближе, а то в кабинете у советника мы даже толком и не пообщались? - Да я не возражаю. Кстати, может у него разузнаем что-нибудь любопытное об этом городе, о внутренней политике и вообще, неплохо было бы знать, откуда здесь ветер дует. - Это вряд ли получится. - Почему же? - Так он же сам тут недавно появился. - Ну и что? Всё же раньше нас, - не сдавался Воронин. С сомнением покачав головой, Серый уточнил: - Не забывай, что он музыкант и весьма одарённый, небось, день и ночь на гитаре играет, совершенствуется. Такие люди живут в своём собственном мире, порой даже не замечая, что творится вокруг. - Ладно, там видно будет. Серый подошёл к музыканту, поздравил с великолепным выступлением и пригласил: - Давай, приятель, пошли к нам за столик, мы же тут, так сказать, друзья по... ну, в общем, есть о чём поговорить. - Спасибо. Только мне ещё нужно немного повеселить народ, а потом, если дождётесь, подойду. - Конечно, дождёмся. Да, и позови с собой эту девушку, которая так замечательно танцует. У вас с ней просто феноменальный дуэт! - Спасибо, я передам ей ваши слова... - Слушай, давай сразу перейдём на "ты", если не возражаешь? - предложил Серый. - Мы же все трое практически тёзки. - Хорошо, - согласился музыкант. - Только Инга всё равно не придёт. - Почему? - Здесь так не принято, - пояснил музыкант. - Да и она сама не захочет, уж извините... в смысле, извини. - Ну что ж, - Серый с сожалением пожал плечами. - Ну хоть ты с нами посиди, окажи поддержку новичкам. - Договорились. Вернувшись на место, Серый кивнул Воронину, подтверждая согласие музыканта, и они вернулись к уже остывшей утке, отдавая должное умению местного повара. Постепенно жизнь в ресторане вернулась в своё обычное русло. Возобновились разговоры, и зал наполнился монотонным приглушённым гомоном, в котором выделялась чистым звуком лишь гитара, наигрывавшая фоном лёгкие джазовые мелодии. Вновь забегали между столами бойкие официантки, торопясь подать особо нетерпеливым посетителям напитки и фирменное блюдо. На помосте появились томные девицы в полупрозрачном неглиже и принялись привычно отираться у отполированных шестов, пытаясь попасть ленивыми движениями в ритм музыки. Вечер входил в обычную колею.
* * *
Сидя в своём кабинете с задёрнутыми шторами, Перец сосредоточенно чистил разобранный пистолет и размышлял. Он не любил перемен, особенно, если они были неясными. А в последние дни происходило именно это. Долгие годы в долине не появлялось никого извне, жизнь наладилась, и всё шло своим чередом. Но вот, как снег на голову, откуда-то свалился музыкант. И ладно бы какой паршивенький, а то ведь крутой - это Перец сразу почувствовал после его первого же выступления. На вид невзрачный, хлипкий да и силой воли не похвастает, а когда берёт в руки свою гитару, словно преображается, будто в нём стержень какой невидимый появляется. Музыку играет не простецкую, да ещё и как играет! Вон даже ресторанные забулдыги, которые приходят в "Красную утку" напиться да подраться, как слышат его игру, за выпивку забывают и сидят - слушают, слушают... лица задумчивыми становятся, а в глазах мысли шевелятся... думают, значит. А вот этого-то как раз допускать нельзя, потому как человек думающий, как известно, становится опасным и непредсказуемым. С такими, обычно, одни проблемы возникают и их приходится решать. Тщательно вытерев руки от смазки, Перец уверенно надел на ствол возвратную пружину, присоединил затвор к рамке, поднял флажок предохранителя вверх и мягким движением вставил магазин в рукоятку пистолета до щелчка. Эту процедуру он всегда выполнял скрупулёзно и чуть ли не с любовью. Впрочем, этого чувства он не испытывал ни к кому, разве что к оружию. Заперев пистолет в сейфе, Перец вымыл руки, задумчиво посмотрел на полупустую бутылку, стоявшую на угловой тумбочке, затем отрицательно мотнул головой и вновь уселся в кресло. Да, с музыкантом всё было не так просто, как казалось Гунару. Советник рассчитывал с его помощью укрепить в Городе собственную власть, просчитывая всевозможные комбинации. Он хотел прикормить его и сделать, так сказать, придворным музыкантом, работающим на заказ власти, и таким способом исподволь влиять на мысли и настроения горожан. Но Перец прекрасно понимал, что это палка о двух концах - у этих гнилых интеллигентов в мозгах такая каша, что они и сами толком не знают, чего от себя ожидать. Поэтому, хоть советник по гражданскому праву и приказал музыканта не трогать, Перец для себя решил осторожно, чужими руками на всякий случай избавиться от этой проблемы. Теперь нужно было только придумать, как провернуть дело так, чтобы выглядело как нападение повстанцев или, допустим, личная месть кого-нибудь из горожан, хоть и непросто это было... А тут, как назло, ещё двое новичков объявились. Правда с этими вроде бы всё должно быть несколько проще: здоровяк походил на настоящего бойца, а такие много не думают. Было бы совсем неплохо заманить его в свою команду, только слабину найти. Второй же, скорее всего, обычный жулик, а может, даже и бандит, хотя и с хитрецой - таких Перец нутром чуял, как родственные души, поэтому проблем с ним тоже не предвиделось. Хотя... как-то уж очень подозрительно скоро они появились вслед за музыкантом, и кое-какие мелкие нюансы в их рассказах настораживали. Вроде бы между собой и не знакомы - это он почувствовал бы сразу. Да и Леон в подробностях живописал, как он обнаружил беспомощного музыкантишку на берегу реки, где того чуть-чуть чичура не сожрала, а Леону он доверял - не раз вместе в разных передрягах побывали, о которых и рассказывать не хотелось. Так что всё вроде бы сходилось, только вот ощущение, что пришельцев всё же что-то связывает незримой нитью, осталось. Своей "чуйке" Перец доверял безоговорочно, может быть, даже больше, чем самым убедительным доводам. В непонятной связи новичков крылась какая-то загадка, а загадок он очень не любил, даже побаивался. Вдобавок ко всем этим заботам ещё и Хрящ явно что-то задумал. Он не давал покоя, словно кость, застрявшая в горле. Перец уже не раз пожалел, что в своё время не решил этот вопрос кардинально раз и навсегда. Уж не хочет ли этот гнусный тип захватить Город и прибрать власть к своим рукам?! Прошлой ночью с группой преданных головорезов Перец совершил тайную вылазку за пределы Города. Он не поставил заранее в известность об этом даже советника по гражданскому праву, так как знал, что тот будет против, разглагольствуя по поводу целесообразности и неоправданности действий, направленных на сомнительные цели и так далее, и тому подобное... Гунар мог кого угодно заговорить до беспамятства - известный трепач. Перец же предпочитал пустой болтовне активные действия. К тому же подобные рейды помогали ему "выпустить пар". Преданный Леон координировал продвижение сверху, бесшумно паря над верхушками тёмных деревьев, поэтому к небольшому поселению, затерявшемуся в глубине чащобы, удалось подкрасться совершенно незаметно. Когда Леон подтвердил, что вблизи никого, кроме этих скрывающихся поселенцев, нет, Перец подал команду, и его группа бесшумно вошла в спящий посёлок. Ох, и веселуха тут пошла! Перепуганные сонные повстанцы, похожие скорее на одуревшее от ужаса стадо, выскакивали в тёмную ночь из горящих построек и напарывались на длинные ножи - в эту вылазку Перец взял только самых отъявленных головорезов. Стрелять он строго запретил, так как ночью звук выстрела был бы слышен далеко окрест, а поднять на ноги всех обитателей леса совсем не хотелось. Всё закончилось очень быстро. Большинство поселенцев умерли даже не успев осознать случившегося. Нескольких девиц его молодчики уволокли в ближайшие кусты для увеселения, но Перцу было на это плевать, он занялся старостой посёлка, выпытывая у него сведения по поводу планов повстанцев. Однако тот ничего толком сообщить не смог, то ли оказался крепким орешком, то ли на самом деле не знал. Времени проверять не было, поэтому на всякий случай для верности Перец зажал его руку в расщеплённый пень и принялся выкручивать пальцы, надеясь таким способом вытянуть нужные сведения. Но вместо этого староста неожиданно резко выбросил вперёд другую руку и с ненавистью вцепился в лицо своего мучителя, оставив на его щеке глубокую царапину. Жаркая багровая пелена встала перед глазами Перца, и он рукоятью пистолета принялся избивать несчастного, выкрикивая грязные ругательства и ничего уже не видя вокруг. Остановился он лишь тогда, когда волна бешенства, накрывшая его, спала, а староста перестал шевелиться. Единственное, что удалось узнать, это то, что повстанцы собираются на днях заслать в Город то ли лазутчиков, то ли диверсантов, но с какой целью, когда и кого - осталось не известно. Это очень тревожило Перца. Он пытался сопоставить полученную информацию с появлением в Городе новичков, но ничего вроде бы не связывалось. Музыкант появился раньше и к тому же его обнаружил и привёл в Город Леон. А эти двое сами от лесных отщепенцев удирали, тому много свидетелей. К тому же вся их одежда и манера разговаривать явно не походили на повстанцев, обитающих в лесу. Хотя ничего нельзя было сбрасывать со счетов. Перец резко встал, подошёл к тумбочке и, наполнив стакан до половины, в несколько глотков осушил его. Крякнув и постояв немного с закрытыми глазами чтобы перевести дух, он запер кабинет и вышел на улицу.
Утро выдалось пасмурным, хотя каким образом в замкнутой долине происходила смена погоды, для меня оставалось загадкой. Правда, судя по рассказам аборигенов, времена года здесь вовсе не чередовались - постоянно царило зелёное лето. И хорошо, что так, поскольку зиму я не любил никогда, хотя, честно признаться, некая притягательность в ней всё же ощущалась. Это безмолвное завораживающее кружение невесомых снежинок, исполняющих хрустальный вальс белой сказочной зимы... сверкание хрупких прозрачных льдинок... да, всё это красиво где-то там, ближе к северу. А я-то родом из южного приморского города, где за всю зиму бывало и снега не видывали, а если он и выпадал, то уже через несколько часов превращался в слякотную грязь, расползающуюся под подошвами ботинок. Стоя у основания подвесной лестницы, ведущей на летучий корабль, я наблюдал за действиями моих новых друзей. На виду у целой группы во главе с начальником строительства Жаком и Перцем Серый с Ворониным внимательно расправляли складки парашютной ткани и стропы, складывая их каким-то хитрым замысловатым способом и тщательно проверяя. В их сноровистых действиях ощущалась с одной стороны уверенность, с другой - сосредоточенность. Я в этом совершенно ничего не смыслил, поэтому даже не подходил ближе, предпочитая не мешать и оставаться сторонним наблюдателем, вспоминая вчерашнее феерическое выступление, на котором Инга продемонстрировала свой невероятный талант танцовщицы. Никто, в том числе и я, не ожидал, что она так великолепно исполняет испанские танцы в стиле фламенко. Признаться честно, я и сам до сих пор не мог понять, как мне удалось сыграть настолько виртуозно и проникновенно... помню только, как с появлением на сцене Инги на меня накатила какая-то жаркая волна, вскружила и безудержно понесла. Я не следил за мелодией, темпом, вообще ни за чем... казалось, мои пальцы жили своей собственной, совершенно не зависящей от меня жизнью. Они летали вдоль грифа, порхали над струнами, то лаская их мягкими поглаживаниями и пробуждая страстные звуки, то слегка подрывая для более звонкого горделивого звучания, то выстукивая витиеватую дробь по деке. Передать словами ощущения от этой игры невозможно - это было настоящее чудо. Но самое любопытное это то, что, как я заметил, танцы Инги пробуждали во мне некие скрытые способности, о которых я раньше не подозревал. Да и вообще - в последнее время я всё чаще думал об этой девушке, ощущая, как сердце сжимается в сладкой истоме, а на губах появляется блуждающая улыбка. Кажется, стрела шалуна Амура поразила и меня. Тем временем приготовления были закончены, и рюкзак с уложенным в него парашютом надели на плечи летуна по имени Якоб, который тоже отправлялся в экспедицию на летучем корабле. Проверив все застёжки и кольцо открытия парашюта, Воронин ободряюще опустил руку на его плечо. - Не волнуйся, всё сложено чётко. - Мне-то чего волноваться? - самонадеянно ухмыльнулся летун. - Я и без вашего приспособления на землю не упаду, ты же знаешь. А вот если не сработает, когда кто-нибудь из ур... ну, если кто из не умеющих летать разобьётся, тогда уж я вам не позавидую! - Ладно. Поехали... Якоб спокойно шагнул в сторону, оторвался от земли, на несколько секунд завис, словно собираясь с силами, а затем эффектно свечой взмыл ввысь, стремительно уменьшаясь в размерах. Задрав головы вверх, приёмная комиссия внимательно следила за ним. Вот уже летун превратился в маленькую тёмную точку и вскоре вообще исчез. Затаив дыхание, все напряжённо ждали, что произойдёт дальше. Внезапно сверху донёсся нарастающий вопль, который с огромной скоростью приближался. Показалась увеличивающаяся точка, вскоре превратившаяся в фигурку человека, стремительно падающего на землю. Я почувствовал, как мышцы рук и ног словно задеревенели, а волосы на макушке встали дыбом. Присутствующие тоже застыли, не в силах шевельнуть даже пальцем и с ужасом наблюдая за происходящим. Но в этот самый момент над головой летуна, словно по волшебству распустился серый купол парашюта. В тот же миг его падение резко замедлилось, и уже через несколько секунд Якоб вполне спокойно приземлился. Позади него на брусчатку мягко опустился купол парашюта и начал медленно опадать. Его лицо расплылось в довольной улыбке. - А что, мне даже понравилось! - возбуждённо воскликнул летун, освобождаясь от лямок. Все облегчённо перевели дыхание, заулыбались и принялись аплодировать. Даже Перец, как мне показалось, слегка обрадованно усмехнулся. - А чего орал? - спросил он. - Да просто любопытно было посмотреть на ваши перепуганные физиономии, - самодовольно ухмыльнулся Якоб. - Ну и как, посмотрел? - Да ничего толком разглядеть не удалось, потому что слишком высоко оказалось, а когда этот купол надо мной раскрылся, так и вообще весь эффект пропал... - А ты у нас, оказывается, юморист... ну-ну, я тоже как-нибудь в следующий раз пошучу, - продолжая усмехаться, спокойно пообещал Перец. - Только тебе придётся заранее свои собственные зубы пересчитать... так, на всякий случай. Ухмылка тотчас сползла с побледневшего лица летуна, и он виновато ссутулился. - Ладно уж, это тоже была такая шутка. Перец покровительственно хлопнул его по плечу и неожиданно посмотрел на меня. Очевидно, что-то в моём взгляде ему очень не понравилось. Лицо помощника советника по гражданскому праву мгновенно стало жёстким, а в сузившихся глазах сверкнули стальные буравчики. Он быстро отвернулся, что-то сказал летуну и, не оглядываясь, направился в сторону мэрии. Вновь старательно сложив парашют Якоба, солдат и Серый тщательно проверили оставшиеся четыре, после чего летун поднял их на борт летучего корабля. - Ну что ж, - подытожил начальник строительства. - Все приготовления и проверки закончены. Испытание парашюта прошло успешно, так что вылет назначен завтра с утра. Попрошу не опаздывать и быть в надлежащей форме. - В какой? - удивлённо переспросил Серый. - Нам ничего не говорили о какой-либо форме. - Я имел ввиду, не перебирайте сегодня вечером, - снисходительно усмехнулся Жак. - Что б голова утром не болела. - А... Серый кивнул и направился ко мне, скривив кислую физиономию, но в его глазах я заметил озорные огоньки. Воронин задержался на некоторое время, что-то уточняя напоследок с начальником строительства, а затем тоже присоединился к нам. - Ну что, посидим вечерком на дорожку? - предложил он. - Ты же слышал, что Жак сказал?! - напомнил Серый. - А разве я предлагал напиваться? - возразил солдат. - Можно ведь просто посидеть, пообщаться. Как знать, что нас в экспедиции ждёт... - Всё будет хорошо, - вставил я. - Раз уж Перец летит с вами, то ничего не должно случиться. Он очень осторожный и, как мне кажется, все ходы наперёд просчитывает. - Вот это-то меня и беспокоит... Серый на мгновение озабоченно наморщил лоб, но затем махнул рукой и добавил: - Ладно, время покажет, а пока не будем голову ломать. Значит, вечером в "Красной утке"? Обменявшись рукопожатиями, мы разошлись по своим делам.
* * *
Задумчиво массируя горбатую переносицу перебитого в одной из многочисленных юношеских драк носа, Хрящ глядел на едва тлеющие угли под широким лиственным навесом, который жители лесов всегда устанавливали над ночными кострами. Эта предосторожность была необходима, чтобы ночные летуны-разведчики из города не могли сверху заметить огонь и обстрелять изгоев или вычислить их местоположение. Хрящ размышлял. Из достоверных источников он узнал, что завтра из города отправляется исследовательская экспедиция за сумеречную стену, в состав которой входил и Перец. Это означало, что шефа охраны не будет, как минимум, несколько дней. Что ж, всё складывалось удачно. Хрящ решил рассадить несколько своих подручных на вершинах самых высоких деревьев, чтобы они следили за летучим кораблём: в какую сторону он направится и когда скроется в сумеречной стене. Вот тогда-то можно будет напасть на город. Правда некоторые горячие головы предлагали обстрелять летучий корабль, когда он будет пролетать над лесом, и сбить его, но Хрящ слишком хорошо знал Перца, чтобы полагаться на простое везение. Уж тот наверняка всё предусмотрел, да и вооружённые летуны будут сопровождать его до самой границы стены - это точно. Лучше дождаться, когда шеф охраны города исчезнет в серой мгле, вот тогда-то можно и попытаться ворваться в город. Оставшиеся головорезы Перца, лишённые своего главаря, не смогут, как казалось Хрящу, оказать достойного сопротивления. Тут уже всё зависело от быстроты действий и от количества нападавших. Жители окрестных лесов - повстанцы, как их называли горожане, рвались в бой после ночной трагедии, разыгравшейся в небольшом посёлке изгнанников. Они хотели отомстить и горели жаждой мести, умело подогреваемой помощниками Хряща. Ему даже приходилось их сдерживать, дожидаясь удобного случая. На самом деле Хрящ заранее узнал о готовящемся нападении боевиками Перца на поселение в лесу от своего осведомителя, который сам участвовал в том ночном рейде. Но он решил не препятствовать, чтобы потом иметь возможность натравливать повстанцев на горожан. С несколькими своими самыми преданными помощниками он издалека наблюдал за убийством мирных жителей, предвкушая, какие настроения появятся среди изгнанников. Ведь если собрать вместе толпу, объединённую праведным гневом, то она поверит в собственную значимость и способна совершить даже, казалось бы, невозможное. Тут главное умело ею руководить и направлять в нужное русло, а этому Хрящ научился за долгие годы. Ему уже давным-давно надоело отсиживаться в лесах и довольствоваться своим положением. Он хотел реальной власти, и город был единственным местом в долине, где он мог осуществить свои амбиции. Но мешал Перец, справиться с которым до сих пор никак не удавалось. Что ж, в этот раз посмотрим, чья возьмёт... - Эй, Петер, предупреди ещё раз всех наблюдателей, чтобы вели себя скрытно и не вздумали стрелять по кораблю горожан, - окликнул Хрящ своего подручного, который развалился неподалеку и сонно клевал носом. - Да уж сказано было... - недовольно проворчал тот. - Может, и сказано, а повторить не помешает... или ты хочешь взять всю ответственность на себя?! - А чего сразу я?! - возразил помощник, нехотя поднявшись на ноги и направившись в темноту. - Пусть сами за себя отвечают. Сейчас я им напомню... - Так-то лучше, - ухмыльнулся Хрящ и снова задумчиво уставился в кострище.
* * *
За разговорами вечер пролетел незаметно. Музыкант несколько раз играл по просьбе посетителей, но так как сегодня их было не особо и много, то в основном он просидел за столиком с новыми друзьями. У Инги как раз выдался выходной, поэтому Бэримор сам обслуживал клиентов. Он несколько раз подходил к столику, за которым сидели Серый, Воронин и музыкант, любезно улыбался, настойчиво предлагая им всевозможные горячительные напитки и даже за счёт заведения, чего за ним никогда ранее не наблюдалось. Но, памятуя о завтрашнем вылете экспедиции, они упорно отказывались, что, как показалось, вызвало у хозяина заведения некоторое огорчение. - Странно, и с чего бы это он так расщедрился? - удивился музыкант. - Обычно у него и воды даром не выпросишь... - Может, просто человеку нравится твоя музыка, вот он и хочет как-то выразить свою признательность, - предположил Воронин. - Только эта его признательность что-то уж больно навязчива, - с сомнением произнёс Серый, наблюдая за суетливыми действиями Бэримора, с недовольным видом копающегося в выдвижном ящике. - Мне его физиономия почему-то не нравится. - Ну, конечно, ты же у нас отъявленный циник, - снисходительно усмехнулся солдат, пожимая плечами. - Мне так кажется, что тебе вообще никто и никогда не нравится. - Почему же? Ведь я общаюсь с тобой и Сергеем, - парировал Серый. - И заметь - с большим удовольствием! А всяких торгашей, ростовщиков, спекулянтов и бандитов действительно не люблю. В этом ты прав. - Прямо самый настоящий Робин Гуд. - Мда... было дело... - нахмурился Серый, словно вспомнив что-то не очень весёлое. - Ладно, за окном уже полная темень, пора баиньки. Утром рано вставать, да и вообще... - Что именно? - Засиделись мы. Серый решительно встал и направился к выходу. Воронин с музыкантом последовали за ним. - Что ж так быстро уходите? - всполошился Бэримор. - Может, ещё посидите чуток? - Нет, спасибо, - ответил за всех солдат. - Пора и честь знать. Ну, хоть по рюмочке на дорожку, а? Но хозяину ресторана никто не ответил. Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, приятели не спеша направились к общежитию. Они шли молча, думая каждый о своём. Шагавший посредине Воронин невольно принялся размышлять о завтрашнем полёте и членах экипажа, с которыми предстояло провести несколько дней на борту летучего корабля. Перец и его помощник Джим солдату не нравились, он ощущал исходящую от них затаённую опасность. Якоб наоборот, казался вполне нормальным малым, поэтому расклад выходил равноценным - два на два, если только летун не был человеком Перца. В любом случае стоило быть очень внимательными и осмотрительными, может, предупредить Серого, на всякий случай. Солдат поднял взгляд на тёмное небо, где вяло перемигивались едва видные далёкие звёзды. Внезапно ему показалось, что какая-то тень на мгновение перекрыла их, и тотчас тонкий, еле различимый нарастающий свист заставил его инстинктивно толкнуть друзей в стороны и самому прыгнуть ближе к стене дома. Мгновением позже в то место, где приятели только что шли, врезался увесистый гранитный булыжник. Выдрав из брусчатки несколько искр, он подпрыгнул и откатился к ногам Воронина. Сверху из темноты долетел какой-то невнятный звук, словно кто-то злобно чертыхнулся, а может, просто показалось. Серый и музыкант, потирая ушибленные бока, растерянно подошли к солдату и уставились на булыжник, мирно лежавший у его ног. - Это что такое было? - тихо спросил Серый. - Гостинец... Воронин уставился в тёмное небо, внимательно изучая, но ничего там не обнаружив, присел на корточки и взял в руки нежданного пришельца сверху. Взвесив его, солдат озабоченно пробормотал: - Да, такая штуковина голову разнесла бы в дребезги... - Откуда этот камень взялся? - несмело спросил музыкант, тоже опускаясь рядом на корточки. - Может, с крыши свалился? - неуверенно предположил Серый. - Нет, - возразил Воронин. - Не было никакого шума. Если бы камень скатился крыши, то мы должны были услышать хоть какой-нибудь треск или грохот. - Так что ж, он с неба свалился, что ли? - Именно так... буквально за мгновение до того, как упал этот булыжник, мне показалось, что я видел какой-то тёмный силуэт, пролетевший вверху над нами, а затем услышал тонкий свист, как от летящей мины. - Ну, у тебя и реакция! - одобрительно крякнул Серый. - Я и сообразить ничего не успел, как улетел куда-то в сторону. - Это просто инстинкты после Афгана. - Так я не понял, что же это всё-таки было? - переспросил музыкант. - Неужели кто-то сбросил на нас камень?! Это что, шутки такие? - А может, какая птица ночная несла этот камень и уронила? - пробормотал Серый. - Ну, допустим... - Ночью? Птица? - Воронин покачал головой. - Зачем ей такой огромный камень? Кстати, представляешь, какой должна быть птица, чтобы нести его в когтях?! - Но в таком случае, я не понимаю, кому это нужно и что это за шуточки такие?! - На шутку это вряд ли похоже... На мгновение воцарилась тишина, а затем музыкант недоверчиво переспросил: - Неужели нас хотели... убить? "Не нас, а тебя" - чуть не вырвалось у Воронина, но он промолчал, не желая ещё больше пугать Сергея. Солдат заметил, что булыжник угодил точно в то место, где за мгновение до нападения находился музыкант. Почему-то вспомнилось странное поведение хозяина ресторана, который почему-то явно хотел их напоить - Не знаю, - отозвался он. - Но кажется, нам тут не очень рады. Ты, Сергей, пока нас не будет, постарайся не слоняться в одиночестве по городу, особенно в ночное время, и от спиртного лучше вообще откажись, на всякий случай. - Я завтра с утра схожу к советнику по гражданскому праву и всё расскажу, - решил музыкант. - Пусть он разберётся. - Вряд ли это поможет, - с сомнением произнёс Серый. - Если он в курсе дела, то никогда не признается. А если нет, то тем более это ничего не даст, только растревожит наших врагов. Лучше всего сделать вид, будто мы поверили в то, что камень случайно свалился с крыши. А когда мы вернёмся, то постараемся всё выяснить. Договорились? Музыкант неуверенно пожал плечами и согласился. Вечер оказался испорченным, поэтому троица в тревожном молчании вернулась в общежитие. Попрощавшись до утра, они разошлись по своим комнатам.